Лоретта Чейз - Вчерашний скандал

• Название: Вчерашний скандал
• Автор: Лоретта Чейз
• Жанр: Исторические любовные романы

Выжив среди опасностей Египта, Перегрин Далми, граф Лайл вернулся в Лондон, оказавшись перед самой страшной из всех возможных угроз: своей абсурдной семьей… и мисс Оливией Уингейт-Карсингтон. Потомок печально известных — но вполне благородных — мошенников, эта притягательная рыжеволосая красавица обладает способностью полностью лишать его душевного равновесия, а также длинной историей вовлечения его в свои скандальные схемы.

Оливия может быть любимицей Общества, но она знает, что впереди ей угрожает респектабельное будущее. Так что, когда Лайл вынужден отправиться по семейному делу, она увидела в этом прекрасный шанс для одного последнего приключения — даже если это связано с единственным человеком в мире, которого она не может обвести вокруг своего пальца. Но на самом деле она только хочет помочь…

Вот почему Лайл и Оливия оказываются в мрачном шотландском замке, в котором водятся злобные призраки и малодушные убийцы… а также скрывается шокирующая тайна: о том, что самая большая опасность может пылать внутри их собственных упрямых сердец.

---

— Что тебя беспокоит? — спросила она. — Боишься, что я сброшу тебя с коня?

— Слегка опасаюсь, что ты ударишь меня ножом в спину, — ответил Лайл. — Поклянись, что у тебя нет при себе оружия.

— Не будь смешным, — сказала Оливия. — Я бы никогда не ударила тебя ножом в спину. Это бесчестно. Я бы ударила в шею или в сердце.

— Тогда хорошо, — он освободил левое стремя. Оливия поставила свою левую ногу в стремя, ухватила его за руку, оттолкнулась и оказалась позади него.

— Чёрт побери эту девчонку! — воскликнула леди Вискоут. — Я так никогда не умела!

— Ты была шустрой в других вещах, Миллисент, — проговорила её подруга.

Тем временем, Оливия обнаружила, что совершила чудовищную ошибку.

Глава 6

Она, не раздумывая, поступила так, а почему бы и нет?

Оливия обращалась с лошадьми свободно, как цыганка.

Она ездила позади отца бесчисленное количество раз.

Но это был её отец, а она тогда была маленькой девочкой.

Лайл ей не отец. Она ездила за его спиной раз или два, но очень давно, до того, как он стал столь мужественным.

Ей не пришло в голову схватиться за его плащ. Она просто обняла Лайла руками за талию, поскольку так естественно было сделать это.

Теперь Оливия ощущала руками его подтянутую талию, а своей грудью — прямую спину. Она чувствовала, как бедро касается бедра, а нога — ноги, и ритмичное покачивание их тел, пока лошадь ступала по грязной, изрезанной колеями дороге.

Она могла чувствовать, как прямо на глазах рушатся её моральные устои.

Ах, ладно, это всего лишь короткая прогулка, в конце которой её ожидает длинная и нуднаянотация. Которая погасит все эти неудобные и бессмысленные порывы.

Оливия позволила себе прижаться щекой к затылку Лайла и вдохнуть земной запах мужчины, лошади, деревенского воздуха и недавнего дождя, и где-то посреди этой смеси соблазнительный привкус пены для бритья.

Спустя некоторое время Лайл заговорил:

— Интересно, в чём именно Миллисент была шустрой?

— Ничего и близко столь экзотичного, как ты себе вообразил, — ответила она. — Не то что твои гаремные плясуньи, осмелюсь сказать. Ничего акробатического.

— Во-первых, я ничего не воображаю, — поправил Перегрин девушку. — Во-вторых, если ты говоришь о танцовщицах, то они технически не являются гаремными плясуньями.

О, отлично, лекция по лингвистике. Это отвлечёт её разум от буйной мужественности имужского аромата, которые следовало бы закупорить в бутылку и пометить этикеткой с черепом искрещёнными костями.

— Видишь ли, слово «гарем» обычно относится к женщинам дома, — продолжал Лайл. — Хотя в прямом своём значении оно обозначает священное или запретное место. Танцовщицы, с другой стороны…

— Я думала, нам нужно повернуть налево, — перебила его Оливия.

— О, да. — Он повернул обратно по тропинке.

Не слишком торопясь. Возможно, из-за того, как от него пахнет, или от жара его тела, или ото всей мужественности, или, возможно, из-за этой убийственной комбинации, Оливия открыла в себе возрастающий подлинный интерес к правильному значению слова «гарем».

Немного позже они въёхали на луг и направились к небольшой ограждённой части, которая оберегала то, что выглядело как куча камней.

— Вот оно, — проговорил Перегрин.

Когда они подъехали ближе, девушка увидела металлическую пластину, вделанную в камень.

— Скала, — сказала она. — Ты остановил карету и привёз меня сюда, чтобы взглянуть на скалу.

— Это в честь полёта на воздушном шаре, — ответил ей Лайл. — Первый воздушный шар, запущенный в Англии, приземлился здесь.

— В самом деле?

— Были и более ранние заявления, но…

— О, я должна его осмотреть.

Желая спуститься и оказаться подальше от него, чтобы снова обрести ясность в голове, Оливия не колебалась ни минуты. Она оперлась одной рукой о заднюю часть седла, а другой — о бедро Перегрина, готовясь спрыгнуть. Она ощутила это мгновенно, шок столь интимного прикосновения, но было уже поздно останавливаться и абсурдно что-либо делать. Это был самый быстрый и лёгкий способ спуститься вниз.

Она перебросила ногу через круп лошади, осознавая давление руки Лайла на свою… на его бедре… руки, удерживающей её. С бьющимся сердцем она соскользнула на землю.

Девушка не стала ждать, пока Перегрин спешится, а быстро подошла к ограде, задрала юбки и перелезла через неё на маленькую площадку.

Она знала, что предоставила ему прекрасный обзор своих нижних юбок и чулок. Оливии было хорошо известно, что подобное зрелище делает с мужчинами. Но он её взволновал точно таким же образом. Поэтому такой поворот событий являлся справедливым.

— «Да будет известно потомкам и да подивятся знающие», — прочла Оливия вслух помпезным тоном, который обычно используют по торжественным случаям, — «что в пятнадцатый день сентября 1784 года Винсент Лунарди [7] из Луки, что в Тоскане, первый воздухоплаватель Британии, взлетел с Артиллерийского поля в Лондоне, пересёк пространство по воздуху за два часа и пятнадцать минут и опустился на землю в этом самом месте».

Лайл оставался за оградой. Он ещё не пришёл в себя после прогулки верхом: рука Оливии, обнявшая его за талию, её дьявольские груди, прижатые к его спине, и её ноги, вытянутые вдоль его ног. Физическое ощущение всё ещё вибрировало по всей длине его тела, особенно в том месте, где оно встречалось с передней частью седла.

Девушка настолько одурманила его, что он проехал мимо поворота.

У Перегрина не было времени полностью собраться с мыслями перед тем, как Оливия перелезла через ограду, показав все свои нижние юбки и чулки.

Это было типичной выходкой для девчонки-сорванца, она вела себя так же, как и тогда, когда они бывали вместе раньше. Оливия считает его своим братом. Поэтому она не следит за юбками и без колебаний садится на лошадь позади него.

Но Лайл не приходится ей братом, и он больше не тот мальчик, каким он был, слепым и глухим к волнующему виду женского нижнего белья. Не говоря уже о том, что девочкой Оливия не носила таких чулок с прелестной голубой вышивкой или нижних юбок, отделанных столь женственным кружевом. И в те дни у неё не было стройных ног и красиво очерченных щиколоток, а если и были, то он их не замечал.

После того, как граф разобрался во всём этом, его репродуктивные органы утихомирились, а мозг снова начал работать, он перешагнул через ограждение, чтобы встать позади Оливии, пока та заканчивала читать витиеватую словесную дань первому полёту воздушного шара в Англии.

В конце она взглянула на него и произнесла:

— Разве не удивительно? Эта тихая поляна видела столь важное событие. Как чудесно, что они отметили это место.

— Ты говорила, что тебе не приходилось видеть достопримечательности, — сказал Лайл.

Даже сердясь на неё, он продолжал чувствовать к ней жалость. Когда Перегрин был мальчиком, её отчим часто брал его в поездки. Лорд Ратборн всегда находил время, чтобы показывать интересные места и рассказывать о них истории, особенно страшные небылицы, которые нравятся мальчикам, о зловещих убийствах, призраках и прочем.

Кажется странным и несправедливым, что девочке с таким живым воображением, которая жаждала перемен и волнений, предоставлялось так мало шансов повидать мир.

— Я ничего об этом не знала, — проговорила Оливия. — Только вообрази. Почти пятьдесят лет тому назад. Что должны были подумать местные жители, когда увидели шар?

— Они были напуганы, — ответил Лайл. — Предположим, что ты крестьянка того времени.

Он посмотрел в свинцовые небеса.

— Ты смотришь вверх, и внезапно там, где должны быть лишь птицы да облака, появляется эта гигантская штука.

— Не знаю, испугалась бы я.

— Не конкретно ты, — сказал он. — Но будь ты крестьянкой, заурядной особой.

Что было совершенно невообразимо. Заурядной Оливия была бы в самую последнюю очередь.

— Я всегда хотела подняться на воздушном шаре, — говорила она.

Неудивительно.

— Как волнующе это должно быть, — продолжила девушка, — смотреть на мир с огромной высоты.

— Взлететь на огромную высоту хорошо, — сказал Лайл. — Спуск вниз — уже другая история, Лунарди понятия не имел, как управлять этой штуковиной. Он взял с собой вёсла, думая, что сможет грести ими в воздухе.

— Но он сделал попытку, — возразила Оливия. — У него была мечта, и он её осуществил. Благородное Дело. И здесь стоит камень, чтобы увековечить событие, для потомства, как здесь написано.

— Ты не находишь эту надпись напыщенной? — спросил Перегрин. Это было ужасно по-детски, но он не удержался.

— Напыщенной? О, Лайл. Она… — Девушка фыркнула от смеха, который быстро подавила. — Она ужасна.