Борис Александровский - Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

• Название: Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта
• Автор: Борис Александровский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Автор книги — человек нелегкой и сложной судьбы. Совсем молодым вследствие трагической ошибки он покинул родину и 27 лет прожил в разных странах. Как практикующий врач, он близко знал самые различные круги русской эмиграции. Все, что он пишет об их жизни, подкупает непосредственностью личных наблюдений.

Б. Н. Александровский характеризует многочисленные общества и землячества, группировки и организации эмигрантов. Интересны его размышления о постепенном умирании эмиграции, о ее трансформации в годы второй мировой войны, сведения о зачастую трагических судьбах многих деятелей русской культуры, некогда утративших родину, имена и творчество которых лишь отчасти знакомы советским читателям.

---

Значками и кольцами Кутепов старался закрепить единство выпестованных им кадров будущих диверсантов и антисоветских активистов.

Врангель приезжал в Галлиполи только один раз.

Французские власти признали нежелательными повторные посещения. Встречали его галлиполийцы без особого энтузиазма. На их глазах появился и вырос новый «бог» и будущий «диктатор государства Российского» — генерал Кутепов. Врангель остался для них только неким символом антисоветской борьбы. Реального значения он уже не имел.

Но по мысли Кутепова, встречу ему устроили формально как царю. На его приветствие выстроенным в «долине роз и смерти» белым полкам и дивизионам «Здорово, орлы!» «орлы» после традиционного «Здравия желаем, ваше высокопревосходительство» кричали «ура!» — почесть, оказывавшаяся по давней традиции только царям.

Высокий, худой, со сдвинутой на затылок папахой, стоял Врангель перед строем остатков своей разбитой армии. Свою речь он поминутно прерывал возгласом: «Держитесь, орлы!» Когда в покрывавших небо тучах образовался разрыв и глянул луч солнца, он театральным взмахом руки показал на него и воскликнул: — Верьте, орлы, что большевизм будет свергнут, и это солнце вновь воссияет на небе нашей измученной родины!

«Орлы» слушали эту речь, затаив дыхание. Уж если самое высокое начальство говорит о скором падении Советской власти, то какое еще может быть в этом сомнение!

Кроме Врангеля в галлиполийский лагерь изредка наведывались из Константинополя представители так называемой «эмигрантской общественности»: князь Павел Долгорукий, впоследствии нелегально перешедший из Польши советскую границу с чужим паспортом и под чужим именем; писатель Илья Сургучев, впоследствии отсидевший шесть месяцев во французской тюрьме за активное сотрудничество с гитлеровскими оккупантами; председатель всеэмигрантского комитета профессор богословия Карташов, впоследствии видный антисоветский активист, и многие другие. Все они обещали «сидельцам» скорое и победоносное возвращение на родину, приводили несомненные в их глазах доказательства справедливости такого прогноза. «Сидельцы» слушали их и, разойдясь по своим палаткам, в тысячный раз пережевывали одну и ту же тему: где, когда и при каких обстоятельствах последует десант, во сколько дивизий и корпусов развернется «1-й армейский корпус» и какое операционное направление следует выбрать, чтобы в кратчайший срок окружить Москву…

Два или три раза за год «сидения» в городе и лагере Врангель порадовал своих «орлов» чем-то более существенным, нежели обещания победного возвращения на родную землю: каждому галлиполийцу из остатков находившихся у него «казенных сумм» он выдавал по две турецкие лиры. И всякий раз несколько десятков тысяч этих лир оказывались в карманах греческих торговцев спиртными напитками. А во всех палатках лагеря и городских зданиях, занятых чинами «1-го армейского корпуса», раздавалось нестройное пение: Берегись! По дороге той Пеший, конный не пройдет живой! — пели пьяными голосами в одной палатке.

Взвейтесь, соколы, орлами, Полно горе горевать!

То ли дело под шатрами В поле-лагере стоять! — неслось из другой. Пьяное пение чередовалось с криками «ура!» и беспорядочной стрельбой в воздух.

Еще в начале галлиполийского и лемносского «сидений» Врангель обратился к югославскому и болгарскому правительствам с просьбой принять и расселить в обеих странах офицеров и солдат разгромленной в Крыму армии. Он взывал к славянофильским чувствам обоих правительств, напоминал им о понесенных Россией жертвах в борьбе за освобождение братьев-славян и жонглировал образом и ликом «будущей России», покровительницы всех славянских народов.

Французы со своей стороны торопили его в этой миссии. Они ежедневно твердили, что, кроме забранного ими военного и коммерческого флота, у него, Врангеля, нет никакого другого материального обеспечения для прокормления его «армии»; что в этих условиях они далее проявлять свою «гуманность» в отношении этой «армии» не могут; что «будущая Россия» — это нечто весьма неопределенное и сомнительное и что одних голых обещаний, касающихся будущих отношений с этой проблематической Россией, им недостаточно.

Старания Врангеля увенчались успехом.

Югославия согласилась принять на постоянную пограничную службу на положении рядовых под командой югославских офицеров несколько тысяч врангелевских офицеров и солдат, находившихся в Галлиполи.

В июне 1921 года лагерь проводил в Югославию всю кавалерийскую дивизию во главе с генералом Барбовичем.

А в конце августа того же года Кутепов объявил в приказе о предстоящей отправке дроздовцев и алексеевцев в Болгарию. Еще несколько тысяч человек покинули лагерь вместе со штабами, интендантскими, медицинскими и подсобными учреждениями. Вместе с одним из этих учреждений — палаточным лазаретом из «долины роз и смерти» — был отправлен в Болгарию и я, бывший в ту пору младшим ординатором этого лазарета.

В декабре 1921 года последняя часть «1-го армейского корпуса» во главе с самим Кутеповым и его штабом, интендантством и госпиталями погрузилась на пароходы и отбыла в Варну. Одновременно туда же были перевезены донские казаки с острова Лемнос.

Галлиполийский лагерь перестал существовать.

Но галлиполийцы, скрепленные цементом кутеповщины, увозили с собою не только нагрудные значки, кольца и грамоты. В их умах была твердая уверенность, что завтра вооруженная борьба против Советской власти возобновится и они вскоре после этого с триумфом вступят в Москву.

Галлиполи кончилось. На смену ему шел РОВС — Российский обще-воинский союз.

IV Лицом к братьям-славянам

В последних числах августа 1921 года в Варненском порту пришвартовался пароход «Решид-паша» под турецким флагом. На нем была перевезена первая партия кутеповских галлиполийцев. Почти одновременно в Болгарию начали прибывать большие группы донских казаков с острова Лемнос. Продолжалось это три месяца.

В декабре того же года переселение закончилось. Как я уже упоминал, с последней партией галлиполийцев в Болгарию переехал и сам Кутепов со своим штабом.

Таким образом, через год после полного разгрома врангелевской армии остатки ее, реорганизованные Кутеповым в «1-й армейский корпус русской армии», были расселены в Югославии и Болгарии.

До этого Югославия и особенно Болгария приняли на свою территорию многочисленных «гражданских беженцев», то есть представителей крупной и средней буржуазии и интеллигенции, бежавших вместе с отступавшей в конце 1919 года и окончательно разгромленной в начале 1920 года деникинской армией. Прибывшие в Болгарию в 1921 году кутеповские галлиполийцы не смешивались с этой массой «гражданских беженцев».

Они смотрели на последних свысока. В их глазах это были «штафирки»[2], тогда как сами они считали себя кастой избранных.

Согласно заключенному в Нейи мирному договору, побежденная Болгария обязалась разоружить свою армию. Ей было разрешено (так же как и ее партнерам Германии, Австрии, Венгрии, Турции) держать под ружьем только ничтожное количество офицеров и солдат для несения внутренней службы.

Болгарские казармы опустели. В них и были направлены прибывшие из Галлиполи кутеповские военные контингенты. Началось расселение «1-го армейского корпуса» по болгарским городам.

Кутепов со всеми штабными учреждениями разместился в древней болгарской столице Велико Тырново.

Подразделения, входившие в «1-й армейский корпус», заняли казармы в Свиштове, Севлиеве, Никополе, Белоградчике, Орхание (ныне Ботевград) и других городах.

Донские казаки были размещены преимущественно в Южной Болгарии. Контингенты эти полностью сохранили военную организацию и военный уклад жизни, как в Галлиполи. Не было только оружия, если не считать имевшихся в каждом «гарнизоне» нескольких десятков тайно привезенных винтовок.

Самой характерной их чертой, поразившей все болгарское население, было то, что эти люди совершенно не думали о завтрашнем дне и не учитывали реальных условий окружавшей их жизни. Почти год после переезда в Болгарию они пребывали в состоянии полной беспечности и ничегонеделания.

При заключении соглашения с болгарским правительством о размещении галлиполийских и лемносских контингентов Врангель депонировал в Болгарском народном банке сумму, обеспечивавшую пропитание «1-го армейского корпуса» в течение одного года из расчета 10 левов[3] на одного человека в день. Каждому галлиполийцу он обеспечивал койку в казарме и пищу из солдатского котла. Думал ли он в то время о том, что будет завтра, когда иссякнут имевшиеся у него на руках «казенные» суммы, я не знаю. Но из 20 тысяч подчиненных ему офицеров и солдат, расселенных в Болгарии, об этом не думал никто.