Ярослав Веров - Двойники

• Название: Двойники
• Автор: Ярослав Веров
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-904919-27-6

Можно ли совместить в одном романе научную фантастику и сказочный мир, альтернативную историю (и не единственную) и философскую прозу? Можно, если автор романа — Ярослав Веров. Параллельные вселенные и секретные научные эксперименты, странствующие рыцари и волшебники, русские аристократы и современные бюрократы. Наука, неотличимая от магии, и магия, маскирующаяся под науку. Извечная борьба добра со злом, великая любовь и подлинная ненависть… Модернизм в фантастике, экзистенциальная притча, литературный эксперимент — называйте как угодно, но вся эта гремучая смесь — вот она, с коротким названием «Двойники».

---

Вариантов написания и понимания каждого иероглифа существовало великое множество, а произносился он всегда одним и тем же словом. Если бы греки вздумали перенять хотя бы иероглифическое письмо иканийцев, то оно у них не смогло бы перейти в живой разговорный язык, так как всё смысловое богатство иероглифа при его произношении ускользало. А что нельзя произнесть — то еще тяжелее помыслить. Отсюда проницательный читатель может заключить, что мыслили иканийцы как-то не так, не по-здешнему. И окажется прав.

Как же тогда они общались и как представлялись мысли их внутреннему взору? С последним просто — представлялись в виде тех самых таинственных иероглифов. Иканиец умел целую гамму чувств, взаимосвязей объектов мира передать одним иероглифом, не расплескав всего, в него заключаемого. А вот общались… Как бы это подоступнее… Мы можем назвать это телепатией или третьей сигнальной системой. И ошибемся. Можно это назвать… но лучше не надо даже пробовать. Потому как нет в нашем мире слов, способных назвать это. У иканийцев это называлось «чувством слова». Для иканийца слово, как яркий луч, несется в переливающемся облаке света — в связанных с ним чувствах. Когда иканиец произносил слово, его собеседник слышал в себе те самые «чувства слова», которые несут и смысловые вариации и эмоциональные оттенки и многое другое неповторимое. Как умудрялись иканийцы сообщать друг другу эти чувства — нам не понять, не обладаем мы той чуткостью, с нами в детстве не беседовал Иканодзу на своем небесном языке, не склонялся с доброй улыбкой над нашей кроваткой. В общем, не иканийцы мы. А жаль… Понятия иканийцев неотделимы от чувств, а чувства прямо соотносятся с самой сутью вещей. И что здесь можно добавить?

Отсюда проистекают все трудности словесной передачи иканийских понятий. Основной смысл произносимого слова заключен в согласных. Гласные же определяют «чувство слова» и могут быть любыми. Но без них голый скелет из согласных не имеет никакого смысла! Поэтому я и решил использовать в своих записках не иканийские слова, а японообразные.

Теперь я немного расскажу об известной мне истории Иканои. Об этом меня просил сам Григорий Цареград — как же ему откажешь. Вот, Гриша, специально для тебя пишу, хотя один бог ведает, каких мне стоило трудов раздобыть эту информацию из глубин сознания Мастера Ри!

Общей национальной идеи у иканийцев не было. Поэтому во внешнем мире они не имели каких-либо особых целей, мало интересовались соседними народами, чужие земли им были не нужны и о других народах иканийцы думали только хорошее. До поры до времени…

Отношение их к войне также отличалось от бытующего тогда в мире. Они относились к ней как к неизбежному злу. Видеть в неприятеле того, кого надобно убить, они не могли; считали его такой же жертвой, как и себя. Но законы мира неумолимы и безжалостны. Не хочешь воевать ты — найдется какой-нибудь кретин, который жизни своей не мыслит без войны с тобой. Деваться, собственно, некуда.

Приходилось иканийцам вести войны. Естественно, на своей территории. Собрать же народ в войско было делом нелегким. Простых парней от сохи отрывать было вообще бесполезно. Те не желали убивать людей. Более просвещенные иканийцы, научившиеся более или менее контролировать разумом свои душевные инстинкты, с тяжелым вздохом, но шли в войско. Кроме того, на время войны набирали наемников, обычно из греков, выделявших иканийцев из всех прочих народов за свободолюбие. Как только удавалось собрать такое войско — исход войны становился ясен. Иканийцы не ведали страха в бою и на поле боя никогда не поддавались панике — главному врагу любого войска. А конница, благодаря чудо-лошадям, наводила на неприятеля ужас уже одним шумом, поднимаемым тысячным топотом копыт и трубным ржанием. Психологически эта конница действовала подобно македонской фаланге, то есть фатально. Всадники, сидя высоко на лошадях, закованные в броню, были неуязвимы; действуя тяжелым копьем или алебардой, они разили сверху любого противника — пешего или конного.

Но пока это войско не было собрано и сколь-нибудь обучено, приходилось несладко. Чтобы не случилось катастрофы, а также для других, гораздо более важных, целей существовал орден буси. Он, как галактика, состоял из двух рукавов. Были воины-философы — айконадзобуси и воины меча — катанабуси. Всё, что известно об ордене, относится к катанабуси. Об айконадзобуси мне решительно ничего толком узнать не удалось: Мастер Ри им не был.

Живя в обществе поголовного ненасилия, катанабуси вели жизнь отшельников, странников. К ним относились с особым уважением, как к причастным к высшим тайнам Иканодзу и даже небесных духов. Да и в самом деле, это удивительная тайна, когда человек, относящийся ко всем людям по-доброму, берет в руки меч, чтобы противопоставить себя кому-то из них.

Для обычного человека нашего мира предыдущая фраза лишена смысла. Но взгляните на мир глазами древнего иканийца (за «современного» иканийца ничего не могу сказать — не ведаю), оказавшегося на пути какого-нибудь варвара. Иканиец знает, что варвара гнетет дух-без-лица, заменяя своей кровожадностью его собственную волю и мысли. Вы знаете, что как только бездыханно рухнете на землю, — в тот же миг отправитесь в прекрасную небесную страну, где с вами будет разговаривать сам Иканодзу, где царит радость и мудрость, а несчастный варвар всю свою жизнь будет жалеть об убийстве, — если не душой, то телом, которое будет болеть и медленно умирать, — оставаясь жалким рабом духа-без-лица при жизни и после смерти.

Чтобы избавиться от подобных гуманистических настроений, добровольцы, идущие в войско иканийцев, несколько дней молятся на священных площадях перед синто — своими храмами. А в это время против наступающего противника выступают катанабуси, находящиеся постоянно в боевой готовности.

Буси не боится смерти, как и любой иной житель Конских островов. Но, в отличие от остальных, буси не боится и чужой смерти. Вся сложность вот именно здесь заключена. Этот духовный опыт катанабуси мне не понятен. Понятно лишь, что катанабуси должен иметь постоянно открытой связь с Иканодзу, не позволяя духам-без-лица прервать ее. Такое не дается от рождения, но рождением предопределяется. Путь буси предрешен самим Иканодзу, его думами о своем народе, и по этому пути невозможно пойти в смысле добровольчества. Это жертва, которую душа избирает еще до рождения, находясь совсем в иных мирах.

Силы и волю, сообщаемые буси высшими духами и Иканодзу, сами буси могут эманировать в других людей. Так учителя укрепляют молодых буси, когда связь последних с высшими духами еще непрочна, не стала еще легкой и подобной лучу.

Так как орден буси невелик и каждый в нем на счету, то катанабуси, независимо от возраста, должен в совершенстве владеть оружием, обладать ясным умом и солидным знанием ведения войны. Но, как известно еще со времен Платона, о чем думаешь — тому и уподобляешься, поэтому чтобы не уподобиться самим духам войны, катанабуси большую часть времени проводят в общении друг с другом и с высшими духами; кроме того, они интересуются всем, что происходит на островах, вникают во все интересные начинания. Но сами принимать участия в проектах не могут. Их кодекс предписывает вести странническую жизнь, нигде не задерживаться подолгу. Катанабуси, оставаясь свидетелями общей жизни иканийцев, как бы скользят над ней.

Каковы же катанабуси в бою? Используют они длинные двуручные мечи, я называю их «катана», хотя от японских они отличаются, но я эти оружейные тонкости уже не различаю; оперируют, если на коне, — копьем или алебардой; великолепно стреляют из полутораметровых луков. Но техника владения оружием сама по себе опасна для их духа. Она способна исказить связь света. Поэтому буси превратили владение оружием в искусство, самоценное само по себе, в упражнение для укрепления силы духа. Использование оружия на войне считается у них делом вторичным, как для косца разрезать кожаный ремешок острием косы за неимением ножа. Так как владение оружием превратилось в искусство, то общего стиля у буси не существует, каждый обретает свой стиль. Поединков у них нет, но есть «встречи», когда буси бьются не ради результата, а ради духовной сути, тайна которой осталась для меня недоступной. В бою катанабуси бесстрашны в любых, самых немыслимых ситуациях. Их индивидуальные духи чудесным образом собираются в единый мощнейший дух, как магнитные частички — в большой сильный магнит. Противники же, сколько бы их ни было, оказываются перед этой духовной силой скопищем разрозненных песчинок, не соединенных ни общим долгом, ни дисциплиной. Человек ощущает на себе действие этого сверхдуха как психический удар, лишающий разума и стойкости. Бывало, сотня буси обращала в бегство десятки тысяч врагов.

Победить отряд катанабуси невозможно, если живы хотя бы двое из них. Последнему же предписывается кодексом бусидо покинуть поле боя, ибо он, последний катанабуси, считается тем же, чем у римлян значок на древке или знамя у других народов, то есть тем, что, безусловно, должно быть спасено от рук неприятеля. Сила духа и удивительная сила владения оружием делают небольшие отряды катанабуси необычайно эффективными в начале войны. Они не дают неприятелю как следует организовать высадку на острова, продвинуться в глубь территории. В прямом сражении сталкиваться с ними всем войском опасно: войско почти наверняка разбежится, давя само себя. Потом, правда, соберется вновь, ведь немногочисленные катанабуси вряд ли смогут нанести противнику значительный урон в живой силе. Но выйти пару раз на поле боя и оба раза навалить полные штаны — такое здорово отрезвляет горячие головы.