Владимир Гриньков - Телохранитель Каина

• Название: Телохранитель Каина
• Автор: Владимир Гриньков
• Жанр: Повести
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-19738-9

Жутковатый какой-то этот дом, стоящий в лесной глуши. Одна восковая фигура генерала, сидящего за столом, чего стоит. И еще: охранник Китайгородцев может поклясться, что в доме, кроме матери и дяди богатого бизнесмена, живет еще кто-то. Возможно даже, Китайгородцев видит его, но тут же забывает про эти встречи. Знакомый гипнотизер, поработав с охранником, сообщает: в его мозгу кто-то основательно покопался, Китайгородцев запрограммирован на убийство. Известны и дата, и жертва. С этим ничего нельзя поделать: снять код может только тот, кто поставил его. Китайгородцев словно чувствует, как кто-то бродит в лабиринтах его подсознания. Его надо найти. Найти и обезвредить.

---

– Отчего впотьмах?

Щелкнул выключатель. И стало видно гостя.

Хамза приехал.

* * *

Ужинали втроем: Иван деликатно удалился, сославшись на дела. Хамза рассказывал о том, что на неделе происходило в «Барбакане», ничего интересного в принципе, и к концу ужина Лапутин по каким-то едва уловимым признакам понял, что Хамза будет разговаривать только с Китайгородцевым. Лапутин сказал, что хочет пройтись по берегу после ужина. Хамза его не удерживал и в компанию к нему напрашиваться тоже не стал. Лапутин ушел. И тогда Хамза заговорил о том, зачем приехал.

– Толик, эксперты изучили твою травку, – сказал он. – Это чай.

– Чай? – удивился Китайгородцев.

– Да. Но не обычный. К нему подмешана травка.

– Наркотик?

– Нет. Хотя травка редкая. В наших краях такая не растет. Имеет интересную особенность: способна усыплять не хуже патентованного снотворного. С давних пор знахари такую используют. Эксперты эти травку четко отделили. Там, в этой смеси, которая была в пакете, есть стебли – это снотворная трава, и есть листья – обычный зеленый чай, как оказалось. Зеленый чай! Ты понимаешь?

– Нет, если честно.

– Толик, ты должен вспомнить, откуда у тебя взялся этот пакетик.

– Я не знаю.

– Может быть, где-то в доме Лисицыных ты его подобрал?

– Не помню.

– Надо вспомнить! – сказал Хамза. – Обязательно надо вспомнить! Толик, я приезжал к тебе туда, в дом Лисицыных. Ты это помнишь?

– Да.

– Мы с тобой пили чай. Чай был зеленый. Зеленый! Понимаешь? Как в том пакетике, который ты потом нашел в своем кармане. И я после чашки чая, по пути в Москву, уснул за рулем и вылетел с дороги.

Хамза сверлил собеседника взглядом. Китайгородцев молчал, будучи не в состоянии так быстро упорядочить разбежавшиеся мысли.

– Я разговаривал с Лисицыным, – сказал Хамза. – Со Стасом. Расспрашивал о том случае, когда ты ему якобы рассказывал про старика, которого ты видел. И ты потом отказался это подтвердить.

– Да, – кивнул Китайгородцев, показывая, что помнит этот эпизод.

– А потом была история с твоим звонком ко мне. И снова ты не помнишь. Я сопоставил эти два случая: со мной и с Лисицыным. В них много похожего, Толик. И я подумал вот о чем. Может быть, тебя в том доме опаивали чем-то? Какой-то дурман-травой, как в том пакетике?

* * *

Хамза разрешил включить мобильный телефон – он теперь не ожидал каких-то неприятностей. Несколько дней назад, когда Китайгородцев позвонил шефу и сообщил о пакетике с подозрительной травкой, Хамза забеспокоился всерьез. Все эти непонятные истории, которые происходили с Китайгородцевым, а к ним еще пакетик неизвестно с чем – может быть, действительно провокация какая-то. И Хамза спрятал Китайгородцева на карстовом озере – от греха подальше. Теперь, когда стало ясно, что никаких наркотиков не было, тревога улеглась. Но вернуться в Москву Китайгородцеву Хамза не разрешил. Лапутина он забрал с собой, а вот Китайгородцеву велел остаться.

– Поживешь здесь на природе, – сказал Хамза. – Пока там все утихнет.

– А что там не утихло? – насторожился Китайгородцев.

Хамза замялся. Говорить, видно, не хотел, но и таиться теперь было негоже. Изведется Китайгородцев, если не сказать.

– Стас Георгиевич рвет и мечет, хочет увидеть тебя, – признался Хамза. – Я с ним встретился и расспросил про ту историю… ну, когда ты вроде бы видел старика Лисицына… и Стас догадался, что и мне ты что-то говорил. И он взбеленился просто. То уговаривал меня, то угрожал. Требовал привезти тебя для разговора.

– И что ему нужно от меня?

– Подробности. Я так понял – он подозревает, что в его доме кого-то прячут. И мне все больше кажется, что он прав.

* * *

Хамза и Лапутин уехали, Иван и Китайгородцев остались. Ивану было легче – с ним его собаки. Китайгородцев был один. Заметив, в каком он состоянии, Иван позвал Китайгородцева к столу, на котором до сих стояла еда.

– Давай-ка самогончика, – предложил Иван и ласково взял в руку бутылку с мутной жидкостью.

Китайгородцев с мрачным видом наблюдал за тем, как этой жидкостью наполняются стаканы. Иван неаккуратно звякнул стеклом о стекло. Китайгородцев будто очнулся, поднял на него глаза:

– Скажи мне, разве так бывает: человек что-то видел, а потом напрочь забыл?

– Сплошь и рядом! – уверенно сказал Иван.

– Да-а? – изумился Китайгородцев.

– Вот этот самогончик, к примеру, – встряхнул в руке Иван бутылку. – Ежели мы с тобой одну бутылочку накатим да другую – утром ни за что не вспомнишь, чего тут накануне было.

– Я не про самогон, – поморщился Китайгородцев.

– А это не важно. Ты спросил: может быть такое, чтоб не помнить ничего? Я тебе и отвечаю: может! А каким способом – это уже другая тема.

* * *

Китайгородцев проснулся среди ночи. Его мучила жажда. Вышел на веранду, где в ведрах стояла, как он помнил, вода. Здесь было холодно и на удивление светло. Он не сразу сообразил, что это из-за снега: за стеклами падали с неба почти невесомые белые хлопья. Китайгородцев заворожено смотрел на них.

«Я здесь по-другому как-то сплю, – вдруг подумал он. – Совсем не так, как в доме Лисицыных. Не так крепко. Не так беспробудно. Может быть, прав был Хамза, когда говорил про дурман-траву?»

* * *

Ржавая «Нива», на которой Лапутин и Китайгородцев приехали на карстовое озеро, оставалась здесь. Иван решил воспользоваться этим обстоятельством – предложил Китайгородцеву съездить в райцентр, где у него накопились какие-то дела. Тому неудобно было отказать.

В райцентр они поехали вместе. За руль сел Иван, Китайгородцеву с его ногой до сих пор было непросто управляться с педалями.

Первый снег долго не лежит, и тот, что выпал ночью, уже успел растаять, но во всем чувствовалась близкая зима. В выстуженном воздухе предметы обрели четкие очертания, лужи на разбитой дороге прихватило ледком, небо просветлело, отчего осенний сумрак под деревьями сам собой растворился.

Городишко был невелик. Центральную его улицу составляли одно– и двухэтажные дома дореволюционной еще постройки. Некоторые вросли в землю настолько, что можно было без труда заглядывать в их окна.

Отделение Сбербанка, в которое приехал Иван, выбивалось из общего ряда: новехонький красный кирпич, зеркальное остекление, парковка выложена фигурной плиткой. Здание Дома культуры, расположившееся рядом, не выдерживало сравнения: штукатурка осыпалась, а листовое железо на крыше поржавело донельзя.

– Я быстро, – сказал Иван.

Вышел из машины и зашагал неспешно, вертя головой по сторонам – как человек из глубинки, редко выбирающийся в город.

Китайгородцев тоже из машины вышел – пройтись. Хромал, опираясь на палку. Две девушки, которые шли навстречу, посмотрели на него с сочувствием. Чтобы не видеть этих взглядов, Китайгородцев отвел глаза, будто заинтересовался тем, что на афише было написано. Дом культуры оказался местом бойким. Судя по афише, местным жителям практически ежедневно предлагалось посетить какое-нибудь мероприятие. Почти всегда это были либо киносеанс, либо дискотека – они чередовались через день. В анонсе каждодневных заурядных мероприятий крупным шрифтом и красной краской были выделены настоящие жемчужины культурной жизни города: встреча депутатов местного городского собрания с жителями, праздничный концерт по неизвестно какому поводу, выступление гипнотизера Иосифа Потемкина (город Москва)…

На фамилии этого Потемкина Китайгородцев взгляд даже не задержал, а потом и вовсе потерял к афише интерес, пошел было дальше и вдруг остановился.

Гипноз. Дурман. Дурман-трава. Дурман-гипноз.

Он вернулся к афише.

Иосиф Потемкин. Город Москва. Выступление состоится в субботу, двадцать восьмого числа, в двенадцать часов ноль-ноль минут. Сегодня какое число? Двадцать восьмое. Двенадцать тридцать на часах.

* * *

Касса была закрыта.

Вход в зрительный зал сторожила пожилая женщина, да и ее Китайгородцев обнаружил только тогда, когда уже вошел в зал. Женщина обернулась. Он с готовностью протянул ей пятьдесят рублей.

Людей было много. Китайгородцев не без труда отыскал поблизости свободное место.

Иосиф Потемкин оказался тщедушным дядечкой ростом едва ли метр семьдесят. Тощ, лысоват, сер и невыразителен почти во всем, кроме лица. Будь это не живой человек, а скульптура, можно было бы сказать, что лицо лепил талантливый мастер. Черты были четкими, глаза посажены глубоко, отчего казались совершенно черными, орлиный нос с горбинкой – тут никакой серости, при встрече мимо не пройдешь без того, чтобы не взглянуть попристальнее.

На сцене он был один, держался уверенно, фразы произносил решительно, но без жесткости, отчего создавалось впечатление, будто подобное не раз проделывал и ему можно доверять.

– А сейчас все вместе, – говорил Потемкин. – Весь зал. Сейчас каждый из вас, не поднимаясь на сцену, сможет тем не менее испытать на себе, что такое гипноз. Это уникальный шанс! Каждый – сможет! Чтобы это испытать – надо только мне довериться. У каждого получится! У каждого! Я обещаю вам, но вы должны сами этого хотеть. Сейчас расслабьтесь и обратитесь в слух. Вы слышите только меня. Я говорю – вы слушаете. Вытяните руки вперед. Выше! Не касайтесь впереди сидящих! Выше! Пальцы разведите. Шире. Шире! Еще шире! Вы чувствуете это напряжение. Необычное напряжение в руках. Напряжение. Руки притягиваются. Это магниты, они притягиваются друг к другу. Напряжение сильное. Руки тянутся. Сильно притягиваются. Смотрите, как они притягиваются!