Джеймс Хэрриот - И все они – создания природы

• Название: И все они – создания природы
• Автор: Джеймс Хэрриот
• Издательство: Мир
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1989
• ISBN: 5-03-000518-8, 0-330-26763-9

Научно-художественная книга английского писателя, уже известного советскому читателю по книгам «О всех созданиях — больших и малых» и «О всех созданиях — прекрасных и удивительных», завершает серию очерков ветеринарного врача о животных и их владельцах, с которыми ему приходилось встречаться за время своей многолетней практики.

Для любителей литературы о животных.

---

— Да знаю я. Кто ж этого не знает? Только нынче на обед у нас была курица, так она, хулиганка, вытащила кости из мусорного ведра и давай грызть, прежде чем я это заметил. А теперь вот того и гляди задохнется! — Губы у него дрожали, казалось, он вот-вот расплачется.

— Успокойтесь, — сказал я. — Венера, по-моему, дышит нормально. Поглядите, как она лапами скребет. Просто, у нее что-то застряло в пасти.

Большим и указательным пальцем я развел челюсти собачки и с облегчением увидел картину, знакомую любому ветеринару, — длинная косточка плотно засела между задними зубами и перегораживала глотку.

Ну что же, могло быть хуже, а тут достаточно наложить щипцы и дернуть. Животное исцеляется в мгновение ока — искусства требуется чуть, а результаты самые приятные. Как раз в моем вкусе.

Я погладил парикмахера по плечу.

— Да успокойтесь же, мистер Андерсон. Кость застряла у нее в зубах, только и всего. Идемте в операционную, и я ее удалю в одну секунду.

Пока мы шли по коридору в глубину дома, Джош приходил в себя прямо на глазах.

— Ну, слава богу, мистер Хэрриот! А я ведь думал, ей конец, честное слово. Уж очень мы к ней привязались. Даже подумать страшно, вдруг бы мы ее потеряли!

Я засмеялся, поставил собачку на стол и взял щипцы.

— Об этом, уверяю вас, и речи быть не может. Минута — и все будет в полном порядке.

Джимми, которому было пять лет, оставил свой чай недопитым и явился в операционную. Щипцы в моих руках вызвали у него весьма умеренное любопытство. Несмотря на свой нежный возраст, мой сын уже успел досыта насмотреться таких процедур. Однако в нашем деле никогда точно ничего предсказать нельзя и имело смысл подождать — вдруг да случится что-нибудь смешное. Сунув руки в карманы, покачиваясь на каблуках и тихонько насвистывая, он наблюдал за мной.

Обычно открыть собаке пасть, наложить щипцы и извлечь кость можно буквально за несколько секунд. Но Венера отпрянула от сверкающих щипцов. Как и ее владелец. Ужас в собачьих глазах отразился в глазах Джоша учетверенным.

— Это пустяк, мистер Андерсон, — проворковал я. — Ей ничуть не будет больно. Но, пожалуйста, подержите ей голову. Только покрепче.

Маленький парикмахер сделал глубокий вдох, ухватил собачку за шею, плотно зажмурился и отвернул лицо, насколько было возможно.

— Ну, ну, Венерочка, — продолжал ворковать я. — Сейчас я тебе помогу.

Но Венера мне явно не поверила. Она яростно вырывалась и царапала мою руку передними лапами под аккомпанемент замогильных стонов, которые испускал Джош. Мне все-таки удалось засунуть щипцы ей в рот, но она плотно сомкнула зубы и не отпускала. Я применил силу, но этого мистер Андерсон вынести не мог и разжал руки. Собачка спрыгнула на пол и снова принялась выхаркивать косточку под одобрительным взглядом Джимми.

Я посмотрел на Джоша больше с грустью, чем с досадой. Что поделать, если человек чего-то не может. Руки вообще не слишком ему подчинялись, доказательством чему служила его манера стричь, и удержать вырывающуюся Венеру ему было невмочь.

— Ну-с, попробуем еще раз! — произнес я бодро. — Прямо на полу. Не исключено, что она боится стола. Это же сущий пустяк.

Маленький парикмахер плотно сжал губы, сузил глаза в щелочки, нагнулся и протянул дрожащие руки к своей собачке, но она увернулась. Он продолжал протягивать руки все дальше, она продолжала увертываться, и в конце концов он растянулся ничком на кафельном полу. Джимми хихикнул — события начинали обретать остроту.

Я помог Джошу встать.

— Вот что, мистер Андерсон, я сделаю ей анестезию. На самый краткий срок, но она перестанет вырываться и убегать.

— Анестезию? Вы что — усыпите ее? — Он испуганно взглянул на меня. — А ей это не повредит?

— Ну, что вы! Ни в коем случае. Оставьте ее тут и возвращайтесь через полчаса. Она уже будет вас ждать здоровая и веселая.

Я выпроводил его в коридор.

— А вы уверены? — Он жалобно оглянулся в дверях на свою любимицу. — По-другому никак нельзя?

— Не сомневайтесь. Если мы будем продолжать, как начали, то совсем ее перепугаем.

— Ну, хорошо. Я на полчасика забегу к брату.

— Вот и чудесно!

Я подождал, пока не услышал стук захлопнувшейся входной двери, быстро вернулся в операционную и набрал в шприц пентотала.

Собаки, не видя рядом хозяина, сразу становятся уступчивее, и я без малейшего труда водворил Венеру на стол. Но она все так же упрямо сжимала челюсти и держала передние лапы в боевой готовности. Пусть никто и не мечтает забраться ей в рот!

— Ну, хорошо, старушка, будь по-твоему, — сказал я, сжал ей ногу у сустава и выстриг участочек над вздувшейся лучевой веной. В те дни нам с Зигфридом часто приходилось анестезировать собак без посторонней помощи. Чего только ни умудряется сделать человек, когда сделать это необходимо!

Венера, казалось, готова была предоставив мне полную свободу действий, лишь бы я не покушался на ее мордочку. Я ввел иглу, нажал на плунжер и через несколько секунд ее тело расслабилось, голова поникла, и она вытянулась на столе. Я перевернул ее — она уже крепко спала.

— Ну, Джимми, старина, теперь все в полном порядке, — объявил я, без малейшего усилия разжал пальцами зубы, захватил кость щипцами и вытащил ее наружу. — Там все чисто, просто прелесть. Вот так.

Я выбросил куриную косточку в корзинку.

— Да, малыш, видишь, как надо делать? Никакой возни, быстро, по профессиональному.

Мой сын уныло кивнул. А он-то надеялся! Когда мистер Андерсон растянулся на полу, это было так смешно, и вдруг никакого продолжения. Одна скукота. Улыбка сползла с его лица.

А моя удовлетворенная улыбка превратилась в застывшую гримасу: я не спускал глаз с Венеры, и мне казалось, что она не дышит. Сердце у меня екнуло, но я постарался взять себя в руки, я очень нервный анестезиолог, чем отнюдь не горжусь. Даже теперь, когда мне доводится присутствовать при операции, которую делает какой-нибудь мой молодой коллега, я поддаюсь дурной привычке, кладу ладонь на грудную клетку пациента над сердцем и на несколько секунд испуганно каменею. Я понимаю, как раздражает молодых ветеринаров моя заразительная тревога, и вполне готов к тому, что в один прекрасный день меня попросят выйти вон, но ничего с собой поделать не могу.

Глядя на Венеру, я по обыкновению твердил себе, что опасности никакой быть не может. Дозу она получила правильную, а пентотал часто дает такой эффект. Все идет нормально. Но, черт подери, скорее бы она задышала по-настоящему!

Сердце, во всяком случае, еще билось. Я несколько раз нажал на ребра — никакого результата. Прикоснулся к невидящему глазу — рефлекса нет. Мои пальцы нервно забарабанили по столу, я нагнулся над собачкой, сознавая, что Джимми следит за мной столь же пристально. Его глубокий интерес к ветеринарии возник из любви к животным, фермерам и загородным прогулкам, однако не последнюю роль играл и еще один элемент: то его отец вел себя очень смешно, то с его отцом приключалось что-нибудь очень смешное.

Каждый день сулил веселые сюрпризы, и безошибочный инстинкт подсказывал моему сыну, что вот-вот самые смелые его ожидания оправдаются.

И он не ошибся: внезапно я сдернул Венеру со стола, несколько раз безрезультатно потряс ее у себя над головой, а затем понесся с ней по коридору. Сзади доносился дробный топоток маленьких ног.

Распахнув боковую дверь, я вылетел в сад, остановился было на дорожке… — нет, места тут не хватит… — и, прибавив рыси, выскочил на лужайку.

Собачку я опустил на траву и застыл рядом на коленях в молитвенной позе. Я вглядывался, вглядывался, слыша, как гремит мое сердце, но грудная клетка ни разу не дрогнула, а глаза остекленело смотрели в никуда.

Нет, не может этого быть! Я схватил задние лапы Венеры обеими руками и начал вертеть ее над головой. То выше, то ниже, но с невероятной быстротой, вкладывая в это движение все мои силы. Теперь такой способ реанимации, кажется, вышел из моды, но тогда он весьма уважался. И во всяком случае снискал полное одобрение моего сына, который от хохота повалился на землю.

Когда я прервал свое занятие и уставился на по-прежнему неподвижные ребра, Джимми крикнул:

— Папа, еще! Ну, папа!

И почти тотчас Венера вновь взмыла в воздух, как птица, и закружилась над головой его отца.

Это превосходило все самые смелые надежды! Возможно, Джимми не сразу решился пренебречь лишним куском хлеба с джемом ради того, чтобы понаблюдать, как его отец будет лечить очередную собачку, но теперь его самоотверженность была вознаграждена. И как!

Я и сейчас вновь переживаю эти минуты — напряжение всех сил и ужас при мысли, что моя пациентка погибнет по самой нелепой причине, и в ушах у меня — заливистый смех Джимми.

Уж не знаю, сколько раз я останавливался и опускал неподвижное тельце на траву и тут же вновь начинал вертеться с ним, но наконец в одну из пауз грудная клетка судорожно приподнялась, а глаза заморгали.