Алексей Тарасенко - Черный крест

• Название: Черный крест
• Автор: Алексей Тарасенко
• Издательство: Ультра.Культура
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-9681-0010-9

Пока еще не известный в писательском мире молодой автор Алексей Тарасенко, предлагает читателям свое первое произведение — антимистическую утопию «Черный крест». Это роман в форме дневника и рассказывается в нем о не совсем обычных буднях российского офицера. Здесь реальность смешивается с невероятной фантазией и мистикой. Автор пытается вглядеться за одну из граней жизни… Не забыта в «Черном кресте» и тема любви, которая тонкой нитью проходит через весь роман. Но все же главная интрига скрыта в истории появления и создания черного креста — что это: миф или правда, решать читателю.

---

05. Мне, как получившему всего лишь четыре, была от училища выдана путевка не на заграничный курорт, но на отечественный — в Крым. Не стал отказываться, тем более что еще со школы — лет так шесть — не был на море. Сначала, конечно, хотел остаться в Москве у родителей, поездить на дачу, но после передумал, взял путевку.

Мы поехали вместе с Магаем и Григорьевым — моими друзьями, Магай — явный кореец, Григорьев — мари эл. Им тоже «посчастливилось» получить 4. А вот наш приятель Рекуданов все сделал правильно и отвалил на две недели в недавно захваченную Грецию. Как бы то ни было, я вряд ли могу ему позавидовать — в Афинах против наших, несмотря ни на какие меры безопасности (Сашке даже его личный автомат выдали с обязательством носить его везде, даже на пляж) еще совершают теракты какие-то сопротивленцы. И отдыхать — две недели. Всего. Мы же в Крыму в полной безопасности будем месяц. В компании своих. На каждого одноместный, правда, очень небольшой номер. Лафа.

А потом, в августе, практика. Куда меня еще пошлют? Ясно, что на места настоящих боев, то есть на настоящую войну! Здорово. В общем, все прошло более-менее, можно было бы сказать, что просто отлично, если бы Григорьев не будил нас каждое утро очень рано, призывая сходить на очередную экскурсию.

Когда он спит?

06. Мы лежим и греемся на солнышке, время от времени шалим, а время от времени по вечерам слегка перебираем насчет алкоголя. Но здесь за этим особо не смотрят, если при всем своем пьянстве ты не мешаешь другим, не шумишь и так далее.

А вокруг нас самые наихорошие новости. Наши войска в Турции. Организуют независимый Курдистан. Каждый день, завидуя летчикам, смотрим, как сотни бомбардировщиков летят над нами в направлении Турции. Мы радуемся. Многие из нас — Магай и Григорьев и я уж точно — перед пехотным училищем пытались поступить в летное. Хорошо хоть, что тогда, когда мы поступали, еще была возможность — последний год, после неудачи при поступлении в один вуз попробовать поступить в другой и еще в один, то есть вы могли бы одним летом попытать счастья сразу в трех институтах. Если они, конечно, военные, а не гражданские. Но особо престижные — военные. Потом лафу такую прикрыли. Кто не поступил с первого раза, тут же отправлялся на два года в армию. А там, после трех месяцев усиленных тренировок, во время которых от перенапряжения даже некоторые умирают, вас, если повезет, могли отправить на самую настоящую войну.

Никто не сообщает почему, но наша Армия, куда-нибудь вторгаясь, несет какие-то странные потери: вначале минимальные, но после потери начинают нарастать очень.

Возвращаемся в Москву на военно-транспортном самолете, оборудованном туалетом. С нами летят еще человек пятнадцать, так же, как и мы, из военных училищ.

07. В Москве, в училище, мне сообщают, что моя «производственная» практика будет состоять как бы из двух частей: одну неделю я буду служить в «расстрельной» тюрьме, то есть обслуживать таких же, как и мы, ребят, получающих «расстрельный зачет».

Еще три недели я проведу в Северном Казахстане, командуя (о боже, какая ответственность!) сотней солдат. Мотопехота. Все молодые. Меня будет курировать капитан. Я буду «работать» по специальности: предстоит взорвать завод по производству удобрений на самом юге северного Казахстана. Вся проблема лишь в том, что завод находится немного южнее самого юга Северной части Казахстана и, значит, по соглашениям, должен отойти Казахстану после отторжения северной части. Но пока эти территории — под нашей, Российской оккупацией. Завод может производить удобрения, но… и еще кое-что. Технология позволяет. Приказ взорвать здания и оборудование, и, желательно, одним разом все.

— Есть, товарищ полковник!

08. Неделя службы в «расстрелке». Когда я получал этот зачет, то и представления не имел, как здесь все устроено и обставлено. Получая зачет, ты просто жмешь на курок. Ты не задаешься вопросом: кто (и при том быстро ведь!) смывает кровь со стен, кто «распинает» преступников, кто после казни относит их тела? После казни тела сжигаются в топках местного крематория. Но их туда еще нужно довести, дотащить на тачках.

Казнимый загоняется на место казни с помощью электрошоковых дубинок — это тогда, когда он сопротивляется, но таких не очень много, обычно один на семь-восемь казнимых. Потом ты предлагаешь ему завязать глаза и говоришь, что перед самым расстрелом расстреливающий сообщит ему, что сейчас начнет стрелять. Но это не всегда соответствует истине, курсанты ведь нервничают!

То есть иногда ты, зная, откровенно лжешь. И не по своей вине!

Правильнее было бы сказать: вам должны сообщить перед расстрелом, что в вас будут стрелять.

Перед казнью, за день до нее, к осужденному приходит священник. Если человек хочет, то исповедуется. В основном, люди отказываются.

Снимая мертвые тела со стен, очень часто приходится вляпаться в их испражнения — перед или сразу после смерти человек ходит под себя и по большому, и по маленькому. Тяжелая служба, точно. Самое противное в ней, конечно, это добивать осужденных за курсантов, которые не смогли их казнить — попадалось и такое. Или человек сильно ранен, так что курсант подумал, что казнил его, а после почему-то не может в упор выстрелить в голову, или вообще у курсанта сдали нервы, и он не стал исполнять приказ. Тогда это должен сделать дежурный.

Мне выпало так вот дежурить в один из дней двенадцать часов. Каждые 10 минут — казнь. Шесть на двенадцать — семьдесят два. 72 человека за одну смену. Пришлось «доделывать», как здесь говорят, «три работы». Зато ребята завязываются кровью с системой. Я долго думал, что это в принципе правильно. Утешало лишь одно: после этого зачета многие из этих курсантов будут здесь, в расстрельной тюрьме, проходить практику.

09. А в Казахстане все оказалось не совсем так, как мне сообщали в Москве, да, мне дали в подчинение сотню солдат, но половиной из них должен был командовать Магай, впрочем, подчиняясь при этом мне. А Магай любит деловые предложения вносить! Говоришь ему: сделай то. А он в ответ сто рацпредложений — и ничего не делает из того, что ты ему сказал сделать. Единственно, когда я смогу покомандовать всей сотней, так это первые три дня, пока Магай еще не прибыл, у него почему-то по приказу была задержка на три дня, но, по тому же приказу, он почему-то был должен окончить практику на три дня раньше. Вот несправедливость!

Короче, в один день на машинах мы добрались до места. Нас несколько раз обстреляли местные партизаны, но никого, по счастью, не убили. Были раненые, в основном легко. Пришлось, приехав на место, вызвать санитарный вертолет с базы. Вертолет прилетел через полтора часа, хотя должен был прибыть по нормам через час максимум, забрал раненых и улетел.

Тем временем нас продолжали обстреливать почти каждую ночь, но как-то все слабо. Мы же, в свою очередь, смогли хорошенько окопаться, создать абсолютно со всех сторон прикрытую пулеметами вертолетную площадку, и с тех пор раненых, а тем более убитых почти не было. Время от времени по рации я связывался с капитаном-куратором и докладывал, что у нас все в порядке.

Через три дня на том же вертолете прибыл Магай. При всем при том, что он мой друг, я не очень-то обрадовался его прибытию. Не очень-то люблю людей, из которых просто так и брызжет энергия! Мне это кажется противоестественным. Магай везде мог проявить инициативу, с ним прибыл десант (ВДВ, десантники) в составе восьми человек. Когда я спросил Магая, зачем он взял их с базы и как ему удалось уговорить на такое командование — в его подчинение стали входить не только люди, которые должны ему подчиняться по «практикантскому листу» по приказу о практике курсанта, — он меня ошарашил новостью, которая одновременно была для меня еще и, в общем-то, новостью радостной. Магай заявил, что не будет (изменился приказ) командовать пятьюдесятью человеками мотопехоты, но будет (ой, выпендрежник!) с десантниками выполнять «особое задание». Итак, я, несмотря на то, что Магай прибыл, продолжал командовать сотней солдат (кроме нескольких выбывших раненых, конечно).

Когда я все-таки выпытал у Магая, что это за «особое задание», то оказалось, что задание состоит в прикрытии — кого бы вы думали? — меня! Магай и восемь десантников, видите ли, должны были, совершая рейды в глубь территории противника, прикрывать от возможных осложнений мою сотню! И это при том всем, что, несмотря на небольшие партизанские вылазки, территория была очень хорошо насыщена российскими войсками. Ближайшие наши «соседи» находились от нас на расстоянии восьми километров.

Через день, хорошенько оторвавшись, ничего не делая и ничем нам не помогая, Магай со своими десантниками отправился в свой первый «рейд по территории врага». Они вернулись лишь вечером с несколькими ящиками пива. Ну вот! Не успели прибыть, а уже начинают действовать на то, чтобы вывести из подчинения «моих» солдат. Отвожу Магая в сторонку, прошу, чтобы такого больше не повторялось.