Уильям Гибсон - «Если», 1995 № 01

• Название: «Если», 1995 № 01
• Автор: Уильям Гибсон
• Издательство: газета "Московские новости", Издательский Дом "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 0136-0140

ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ И ФУТУРОЛОГИИ
Содержание:

Уильям Гибсон. СОЖЖЕНИЕ ХРОМ.

Дмитрий Лозинский. ГЕРОСТРАТИКИ.

Альгис Будрис, Харлан Эллисон. ЧУДО-ПТИЦА.

Майкл Резник. ЛЮБИТЕЛЬ ЗАКАТОВ.

Дмитрий Ухлин. КУДА ИЗВОЛИТЕ?

Альфред Бестер. РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В БУТЫЛКЕ.

Евгения Савельева. ЧЕЛОВЕК И МАШИНА. СОЮЗНИКИ ИЛИ СОПЕРНИКИ?

Р. А. Лафферти. ПЛАНЕТА КАМИРОИ.

Екатерина Егорова. ТЕХНОЛОГИЯ ДЕМОКРАТИИ.

Борис Кагарлицкий. ПРИОБЩЕНИЕ К ВАРВАРСТВУ.

Джордж Мартин, Лиза Таттл. ОДНОКРЫЛЫЕ, повесть.

«ИНТЕРКОМЪ». Журнал в журнале.

---

Голубые глаза Цейсс Икон находились точно на уровне с ее янтарно-коричневыми. Она уже дважды переделывала свои роговицы, но заветного индекса 20–20 по-прежнему достичь не могла. Поэтому ей так хотелось приобрести Иконы от Цейсса. Марку звезд. Стоимости безумной.

— Как всегда, пялилась у витрин на глаза? — спросил я, подсев к их столику.

— Тигр раздобыл себе кое-что, — сказала она. Я подумал, что выглядит она что-то уж очень устало.

Тигр, видно, так обалдел от своих Сендай, что просто сиял от улыбки.

Однако я сомневался, стоило ли ему вообще улыбаться. Он старался придать себе вид вполне респектабельного человека, который, наверное, бывает после этак седьмого похода в хирургический кабинет. Обычно, такие, как он, проводят остаток жизни, гоняясь вслед за толпой за очередным баловнем моды, популярным в последнем сезоне. Они довольны средненькой копией, об оригинальности здесь говорить не приходиться.

— Сендай, не так ли? — я ему улыбнулся.

Он ответил кивком. Я видел, как он пытается изобразить у себя на лице взгляд, соответствующий по его представлениям профессиональному взгляду звезды симстима. Он, должно быть, воображал, что все, на что он не посмотрит, мгновенно передается на запись. Я заметил, что его взгляд что-то уж слишком долго задерживается на моей руке.

— В провинции им цены не будет, вот только заживут мышцы, — сказал Тигр. Я видел, как неуверенно он потянулся за своим двойным эспрессо.

Глаза Сендай всюду славятся дефектами глубины восприятия и накладками по части гарантий, не говоря уже про все остальное.

— Тигр завтра уезжает в Голливуд.

— А оттуда прямиком в Чиба-сити, верно? — я ему опять улыбнулся. На этот раз он улыбаться не стал.

— Получил предложение, Тигр? Должно быть, познакомился с кем-нибудь из агентов?

— Пока еще только присматриваю, — негромко ответил Тигр. После этого он встал и ушел, на ходу бросив быстрое до свидания Рикки. На меня он даже не посмотрел.

— Зрительные нервы у этого паренька скорее всего начнут выходить из строя месяцев через шесть. Ты знаешь про это, Рикки? Эти Сендай почти всюду запрещены — в Англии, в Дании… Свои нервы ничем не заменишь.

— Эй, Джек, может обойдемся без лекций? — Она стащила одну из моих французских булочек, которые я заказал перед этим, и сидела, посасывая ее островерхий край.

— Малыш, а ведь я считал, что могу быть твоим советчиком.

— Можешь-можешь. А что касается Тигра, он и вправду сейчас не слишком быстр на глаза, зато о Сендай знают все. Просто других он себе пока не может позволить. Пойми ты — это его попытка выкарабкаться. Если он получит работу, то найдет, чем их заменить.

— Этими? — я постучал пальцами по брошюре с рекламой Цейсса. — Каких они стоят денег, Рикки? Впрочем, разве тебя убедишь? Тебе же нравятся всякие рискованные затеи.

Она кивнула.

— Я очень хочу такие.

— Если ты идешь к Бобби, скажи ему, чтобы он сидел тихо, пока не услышит вестей от меня.

— Хорошо. Это что, бизнес?

— Бизнес, — сказал я. Хотя это было обыкновенное сумасшествие.

Я допил кофе, она прикончила обе моих французских булочки. После этого я проводил ее до квартиры Бобби. А потом сделал пятнадцать телефонных звонков, меняя после каждого таксофоны.

Бизнес. Это куда страшнее, чем сумасшествие.

На то, чтобы подготовить сожжение, у нас ушло шесть недель. И все эти шесть недель Бобби не уставал повторять, как сильно он ее любит.

Приходилось выкладываться в работе, чтобы как-то с этим справляться.

В основном я проводил время на телефонах. Из тех первых пятнадцати звонков, с которых я начинал прощупывать почву, в свою очередь каждый породил еще не меньше пятнадцати. Я искал определенную службу, которая, как мы с Бобби считали, должна, во-первых, быть неотделима от мировой экономики в целом. И, второе, чтобы она обслуживала не более пяти клиентов одновременно. То есть, служба должна быть из тех, которые предпочитают держаться в тени.

Одним словом, мы занимались поисками перекупщика краденого с крепко налаженными контактами по всему миру. Чтобы это была не просто отмывка денег, а полное перераспределение многомиллиардодолларового банкового капитала, причем об этом не должен был догадываться никто.

Все мои звонки оказались пустой тратой времени, и вот тут-то опять подвернулся Финн, который и подсказал мне путь, по которому следовало идти. Я отправился в Нью-Йорк для покупки устройства типа черного ящика, потому что с оплатой всей этой прорвы телефонных звонков мы могли запросто разориться.

Я как можно туманней обрисовал ему нашу задачу.

— Макао, — предложил он.

— Макао?

— Семья Лонг Хам. Биржевые маклеры.

У него даже оказался их телефонный номер. Правильно говорят: если хочешь найти одного перекупщика краденого — спрашивай у другого.

Эти ребята Лонг Хама оказались такими тертыми, что даже мои робкие попытки сближения воспринимали, как нечто вроде тактического ядерного удара. Бобби пришлось дважды слетать в Гонконг, чтобы все четко с ними обговорить. Наши денежки таяли, и довольно быстрыми темпами. Я по-прежнему сам не знал, почему сразу не отказался от участия в этом предприятии. Хром я боялся, а к богатству был всегда равнодушен.

Я пытался себя убедить, что сжечь Дом Голубых Огней, не такая уж и плохая идея. Место было уж больно гнилое, как вспомнишь — прямо мороз по коже. И все-таки принять это, как что-то само собой разумеющееся, я не мог. Я не любил Голубые Огни, потому что в один из тамошних вечеров довел себя до полной потери сил. Но это не было причиной охоты на Хром.

По-совести говоря, уже где-то на половине пути, когда мы к ней подбирались, я решил, что эта попытка закончится нашей гибелью. Даже обладая программой-убийцей, шансов на выигрыш у нас не было практически никаких.

Бобби ушел с головой в составление меню команд, которые мы рассчитывали ввести в сердцевину компьютера Хром. Вся эта возня со вводом целиком лежала на мне, потому что, когда дело завертится, руки у Бобби будут полностью заняты тем, чтобы не дать русской программе перейти к прямому разрушению системы. Переписать мы ее не могли, слишком она была для этого сложной. И поэтому он собирался попробовать удержать ее хотя бы в течение двух секунд, которые мне понадобятся для ввода.

Я договорился с одним уличным мордоворотом по фамилии Майлс. Он должен был в ночь сожжения повсюду сопровождать Рикки и глаз с нее не спускать, а в определенное время позвонить мне по телефону. Если бы меня вдруг не оказалось на месте, или же мой ответ был не таким, как мы договорились заранее, я наказал ему сразу же хватать Рикки и сажать ее в первую попавшуюся подземку, следующую как можно дальше от района, в котором мы жили. Я дал ему в руки конверт с деньгами и запиской с условием, что он все это передаст ей.

Бобби даже в голову не приходило подумать о том, что может случится с Рикки, если наша затея провалится. Как заведенный, он твердил и твердил мне про то, как сильно он ее любит, и куда они отсюда уедут, и как бы они там тратили деньги.

— Дружище, первым делом купи для нее пару Икон. Больше ей ничего не надо. Для нее все это кино с симстимом, похоже, всерьез и надолго.

— Брось, — сказал он, оторвавшись от клавиатуры. — Работа ей теперь не нужна. Мы устроим для нее это, Джек. Она — мое счастье. Ей никогда в жизни не придется больше работать.

— Твое счастье, — повторил я чуть слышно. Сам я не был счастливым. Я даже не мог припомнить, бывал ли я счастлив вообще. — А когда ты в последний раз виделся со своим счастьем?

Он ее не видел давно, я тоже. Мы были слишком заняты.

Мне не доставало ее. Эта тоска напомнила мне одну ночь проведенную в Доме Голубых Огней. Я и отправился-то туда в тот раз потому, что пребывал в безнадежной тоске после очередной потери. Для начала, как водится, я напился, а потом стал усиленно в себя вкачивать вазопрессиновые ингаляторы. Если ваша постоянная женщина вдруг решает объявить забастовку, ничего не может быть лучше приличной выпивки и порции вазопрессина — он, пожалуй, самое убойное из всего, что придумала мазохистская фармакология.

Выпивка приводит вас в чувство, а вазопрессин — ничего не дает забыть. Вот именно, вы помните все, что было. Это средство используют в клиниках для борьбы со старческой амнезией. Но улица любой вещи находит собственное применение. Потому я и выложил денежки за ускоренное, так сказать, воспроизведение того, что случилось со мной плохого. Вся незадача в этом деле состоит в том, что наравне получаешь и хорошее и плохое. Хочется тебе чего-нибудь вроде звериного экстаза — пожалуйста, получи. А в придачу и то, что она тебе на это ответила, и еще, как она ушла, так ни разу и не оглянувшись назад.

Я не помню, что меня толкнуло податься в Голубые Огни, и как вообще я оказался в этих тихих, заглушающих шаги коридорах. И, правда ли, я там видел бурлящую струю водопада или это всего лишь была декорация, наклеенная на стену, а, может быть, обыкновенная голограмма. В тот вечер у меня не было недостатка в деньгах. Один из наших клиентов перечислил Бобби приличную сумму за прорубку трехсекундного окна в чьем-то льду.