Фридрих Шиллер - Духовидец ( Из воспоминаний графа фон О***)

• Название: Духовидец ( Из воспоминаний графа фон О***)
• Автор: Фридрих Шиллер
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-7859-0184-6

Неоконченная повесть Фридриха Шиллера «Духовидец».

Вторая половина XVIII века — не только благодать Просвещения, это эпоха мрачных тайных обществ, орденов сомнительного египетского происхождения, исступленной веры в непременные ужасы загробного мира.

«Я увлеченно читал книгу, которую, как и всякий, кто в то время хоть сколько-нибудь был предан романтизму, носил в кармане. Это был Шиллеров „Духовидец“». Так вспоминает Э. Т. Гофман.

Знаменитый мастер черной фантастики Ганс Гейнц Эверс (1871–1943) рискнул продолжить и закончить «Духовидца». Этот писатель резко усилил жестокую безысходность повести. Обманы, разоблачения, неутолимая ревность, кошмар неразделенной любви. И над всем этим — инфернальные гримасы загробных инициаторов наших гибельных страстей и не менее гибельных иллюзий.

---

Вечером накануне дня отъезда принца к полкам у гессенской границы граф Остен стоял у двери своей комнаты, рядом с лестницей, и отдавал распоряжения егерям. Заслышав легкое шуршание, он обернулся и увидел идущую по коридору даму из Мурано, как всегда, под густой вуалью. Он почтительно склонился, дама едва заметно кивнула. Она безусловно не могла подняться незамеченной по лестнице, а появилась со стороны, где не было в сад ни входа, ни выхода, прошла к покоям принца и открыла дверь, не постучав.

Часом позднее графа Остена вызвали к принцу. Уже смеркалось, однако принц не зажигал света. Около окна стояла высокая женщина; когда вошел граф, она не обернулась. Зато принц Александр поспешил к нему и оживленно зашептал:

— Граф, мы еще раз обговорили все подробности, кое-что я изменил по ее совету. Говорю вам, Остен, она — государственный ум, она — военачальник. Ее острый интеллект проникает во все! Мы победим, ибо эта женщина не может промахнуться.

— Чего хочет женщина, монсеньер, того хочет…

— Я вас позвал, граф, по ее желанию. Она требует доверенного свидетеля. Зачем, не знаю. Кого же мне еще позвать, вы мой единственный друг.

В этот момент женщина повернулась и откинула вуаль. Граф Остен застыл, пораженный ее одухотворенной красотой. Принц, стоявший рядом, сжал его руку, желая, вероятно, чтобы граф запомнил сию ослепительную секунду.

После приветствия и представления она заговорила мягко, очень спокойно:

— Граф фон Остен, я хочу чтобы принц дал мне одну клятву. Не согласитесь ли вы быть свидетелем?

Граф поклонился. Она обратилась к принцу:

— Дайте вашу шпагу!

Принц Александр вынул шпагу, взял за клинок, повернув к ней рукоять.

— Принц, — начала она торжественно, — возьмите сталь левой рукой и поднимите правую. На своем клинке поклянитесь Всемогущим Богом, Святым Духом, Иисусом, нашим Спасителем, и Мадонной, Его Матерью: «Я пройду до конца путь, предначертанный судьбой, что бы ни случилось!»

Принц исполнил требуемое и воскликнул:

— Клянусь и пусть Бог мне поможет!

Она положила шпагу на кресло.

— Будьте счастливы, принц, да сохранит вас Пресвятая Дева!

И направилась к двери. Принц упал на колени.

— Только вашу руку… На прощанье!

Она провела пальцами по его волосам. Он завладел ее рукой, надолго приник губами. Она осторожно освободилась, кивнула графу и ушла.

Принц не последовал за ней. Коленопреклоненный, жадно ловил эхо ее шагов. Потом встал, схватил шпагу и поцеловал рукоять, которую сжимали ее пальцы.

— Граф… граф… идемте, — бормотал он.

Провел фон Остена в спальню, отодвинул занавес, скрывающий картину, зажег светильник и углубился в благоговейное созерцание.

Наконец граф Остен нарушил молчание:

— Не спрашивайте меня ни о чем. Я видел эту женщину, вижу сейчас ее портрет. Мне кажется, я понимаю молитву вашей души.

Губы принца едва шевелились:

— Благодарю, вы не могли сказать лучших слов.

Доложили о маркизе Чивителле. Принц приказал впустить. Маркиз попросил дополнительных инструкций и, против обыкновения, все тщательно записал.

— Что с вами, маркиз! — воскликнул удивленный принц. — Вы, кажется, растеряли свои шутки и насмешливый тон.

— Это верно, монсеньер. И я солгу, если назову правдоподобную причину. Но долг свой, тем не менее, готов выполнить. Можете рассчитывать на меня как на собственную руку. Поверьте, принц, если вам удастся выстоять и план ваш увенчается успехом, я снова обрету свои шутки и доброе настроение.

— Что значит если!.. — вспыхнул принц. — Вы, похоже, все во мне сомневаетесь! Послушайте, маркиз, я сейчас поклялся на моем клинке и сдержу клятву!

Чивителла откланялся. Вскоре егерь доложил о прибытии майора Ханземана — он перешел на сторону заговорщиков и сумел несколько раз, при более или менее важных обстоятельствах, доказать свою верность. Это был один из приближенных покойного наследного принца, с которым его связывала тесная дружба. Именно в силу дружбы он невзлюбил старого герцога. Поскольку майор великолепно знал местность, его выбрали спутником принца Александра: они собирались ехать вместе и кратчайшим путем привести к резиденции гессенские полки.

Когда принц обсудил с ним положение дел, майор попросил еще минуту внимания.

— Как так? — удивился принц. — Мы сейчас не можем терять времени.

— Всего одна мысль, монсеньер. Мне пришло кое-что в голову, когда я входил в замок. Я знаю трех очень дельных, честных офицеров, способных оказать существенную помощь вашему сиятельству, так как они располагают большой группой единомышленников и ненавидят герцога, который их оскорбил и выгнал со службы. До сих пор они упорно отказывались присоединиться к партии вашего сиятельства, но теперь, поскольку обстоятельства изменились…

— Объясните, майор, какие обстоятельства изменились?

— Три упомянутых офицера, — продолжал майор, — состояли вместе со мной на службе у вашего покойного кузена. Они телом и душой преданы наследной принцессе, потому-то и стремятся низложить его высочество герцога. Даю слово вашему сиятельству, за нее они дадут себя на куски изрубить!

— Охотно верю, — усмехнулся принц, — да нам-то какое дело до наследной принцессы?

— Ваше сиятельство, — смутился майор, — когда я входил в замок… видел, простите, монсеньер, может, я не должен был видеть? Если это секрет, поверьте, ваше сиятельство, сохраню свято…

Принц подошел к нему вплотную.

— Какой секрет, майор? Черт возьми, говорите прямо! Кого вы видели?

— Когда я входил в замок, ваше сиятельство… со стороны боковой улочки, из незаметной дверцы парка вышла высокая женщина. Она как раз опускала вуаль, но я столько времени видел ее ежедневно, что узнал бы и через десять вуалей. Она быстро скрылась в экипаже, который…

Голос принца задрожал:

— Кто? Кто она?

— Наследная принцесса, ваше сиятельство.

Принц Александр зашатался, схватился за спинку кровати, потом резко выпрямился. С трудом подыскивая слова, пробормотал:

— Нет… неправда… вы обознались в темноте…

— Помилуйте, монсеньер! На экипаже горел фонарь. Я стоял совсем рядом, слепой бы и то заметил.

Руки принца конвульсивно сжались. Он смотрел на майора сумасшедшими глазами.

— Это бред, слышите? — закричал он. — Не было наследной принцессы в доме! Я в жизни ее не видел, не знаю даже, как она выглядит! Вы лжете, лжете!

Майор побледнел; потом лицо стало пепельно-серым. Выхватил саблю из ножен. Голос сорвался на хрип:

— Я лгу? Никто, никогда мне такого не говорил, никто не смеет сказать, в том числе и вы, принц! Говорите, лгу? А вы?! Говорите, никогда ее не видели, не знаете, как она выглядит, а ее портрет висит в вашей спальне! — он ядовито засмеялся и показал тяжелой кавалерийской саблей на картину. — Пусть граф рассудит, кто из нас лжет! Вы, принц, или я?!

Принц надорванно, отчаянно закричал и рухнул на кровать. Граф взял майора за руку.

— Идемте, умоляю, ради Христа, идемте. Вы не знаете, что вы наделали.

Он чуть ли не силой увел майора в свою комнату и кое-как объяснил ситуацию. Потом поспешил обратно к принцу.

Устроил его поудобней, смочил губы водой. Принц лежал беспомощный, как больной ребенок.

Через некоторое время начал приходить в себя.

— Дайте мне подумать, — медленно произнес он. — Дайте подумать…

Остен сел в кресло напротив и молча наблюдал.

Принц приподнял голову, прижал ладонь к лицу. Казалось, он физически принуждал себя поверить в катастрофическую истину.

Его губы раскрылись. Он говорил. Обращался к графу Остену. Или, вернее, думал вслух, отчужденный от всего.

Голос звучал монотонно и сухо, словно у тяжело больного.

— Вероника — наследная принцесса. Вероника — Элизабет. Кто была Элизабет? Княжна. Сирота… И мой кузен любил ее… она его нет… Да, так и было… она его отвергла.

Голос стал немного громче. Фразы складывались мучительно.

— Она поехала… на курорт… со своей… теткой. Встретила там авантюриста. Кого?

И вдруг пронзительно закричал:

— Его! Его! Это был он! Он подмигнул и она — его мэтресса. И он ее бросил!

Вновь заговорил тихо. Голос словно отыскивал воспоминания.

— Что сообщил священник? Она — его духовная дочь. И он отдал ее моему кузену, она питала к нему отвращение. И все-таки родила… ребенка! Больного, как его отец. Сбежала, когда он вернулся. Сбежала с ним… Что он рассказал? «Ее следует любить, как любят картину! Судьба роняет каплю яда в чашечки самых дивных цветов. Горе бедным пчелкам, вкусившим от такого нектара!» Судьба? Это сделал мой кузен. В его объятиях заразилась она самой ужасной болезнью, какую только знало человечество. Потому он к ней и не прикасался более. Потому и любил… глазами… Но по-прежнему… его креатура, его раба… Был любовником, стал… братом… Она живет, посвященная смерти, только ради его капризов. Не женщина более… только дух, божественный образ, наслаждение глаз! Я любил… тень, в которую его воля вдохнула фальшивую жизнь. Дух видел я… дух любил…