Александр Лобанцев - Косово 99

• Название: Косово 99
• Автор: Александр Лобанцев
• Жанр: Прочая документальная литература

---

Это кафе, в котором в дальнейшем произошла встреча едва не ставшая судьбоносной для нас, а возможно и для всего этого города, было типичным для Сербии. Небольшой зал с десятком столиков, да барная стойка, вот по сути и всё, что там было. Но как известно в сербском кафе главное не обстановка, а те блюда что подают в нём. Сербская кухня славится (заслуженно) мясными изысками. В те дни как раз жаренные мясные деликатесы, картофель фри и салат как раз и были нашим обедом. К обеду прилагалось и сто грамм ракии, ну а после обеда кофе. Кайфово было: вокруг опасная обстановка, в кафе комфорт, в руках оружие, в кармане деньги, на столе вкусная еда - век бы так жил. Хозяин кафе, шустрый парнишка возрастом немного старше нас, из уважения к русским братьям пытался обслужить нас бесплатно, но мы каждый раз платили за себя. Дело было не только в чувстве справедливости и нашем понимании того, что в этой обстановке любому из местных сербов будет дорога каждая копейка, но и в элементарном здравом смысле - если не заплатить за обед сегодня то завтра серб кафе просто не откроет. В том смысле, что кафана как всегда будет закрыта, а хозяина мы никаким образом не найдём. Кстати, самого владельца кафе разыскал по нашей просьбе вышеупомянутый полицейский спецназовец. Кафанщик был ему то ли другом, то ли просто знакомым. В один из дней мы заговорили про кафе и пожаловались, что все они закрыты (в воюющем городе это неудивительно), а присутствующий при разговоре спецназовец сказал, что организует нам посещение кафе. В кафе мы наведывались раз десять, потом кафанщик куда-то исчез, да и с сербами отношения в дальнейшем охладились.

Мне не давала покоя тема участия русских добровольцев в боевых действиях на территории бывшей Югославии. Когда я второй раз находился в Боснии в 2001 году я даже хотел съездить на кладбище расположенное неподалёку от населённого пункта Прибой для того чтобы своими глазами увидеть могилы наших парней погибших за идеалы славянского братства. Однако тогда на кладбище я так и не съездил, обстоятельства не позволили. Поскольку я начал интересоваться вопросом участия наших ребят в войнах на территории бывшей Югославии ещё до армии то и в дни косовских событий я выискивал возможность узнать что ни будь новое про этих парней. С подобным вопросом я обратился однажды к сербу-спецназовцу. Он ответил, что ему известно про участие в боевых действиях в Косово одного такого человека. Этим человеком был капитан, танкист. Где конкретно воевал, что делал, откуда именно из России он прибыл серб не знал. А может и знал, да почему-то не стал мне говорить.

Как я уже упомянул, в числе сербского медперсонала было штук десять девушек и естественно они вызывали у нас самый живой интерес. Девушки красавицами не были, просто обычные сербские девушки. Днём мы почти не общались, но вот вечером, когда медики заканчивали свою работу, а мы свой дневной отдых, у нас была возможность пообщаться. Естественно мы были бы рады наладить близкие отношения с сербками, да и они не сторонились нас, однако на сколько я знаю большинство из нас, и я в том числе, остались как говорится не солоно хлебавшими. По вечерам мы собирались за импровизированным столом, общение сопровождалось выпиванием-закусыванием. Девушки практически не пили, но зато мужская часть «общающихся» (мы и сербы) не стеснялась в этом вопросе. В меру наших языковых познаний велось общение, причём с явным взаимным интересом. Наши парни веселились, стремясь не то развлечь сербок, не то развлечься самим. Диалог проходил на смешанном сербо-русском языке с большой примесью жестикуляций и смеха. Сербки вели себя скромно и я до сих пор не понимаю, мы были интересны им как мужчины и они ожидали от нас более решительных действий или же мы были просто диковинкой и в вопросе близких отношений были им неинтересны.

Лично мне проявлять решительность мешал языковой барьер и что более важно один описанный многими поэтами психологический феномен. Что касается языкового барьера, то тут всё понятно - понравившаяся мне девушка не говорила по-русски, а я не владел в совершенстве сербским. Одно дело объясниться с продавцом в магазине, ну или с сербским военным и совсем другое дело объяснять что-то девушке относительно своих симпатий. Да и просто развлекать свою подружку весёлой беседой не зная в совершенстве языка представляется делом весьма сложным. Более важной, нежели чем языковой барьер, была причина чисто психологического характера. Девушка, с которой мне тогда хотелось наладить близкие отношения, понравилась мне и это обстоятельство играло существенную роль. Если все остальные сербки не производили на меня особого впечатление и моё отношение к ним укладывалось в простую формулу «девушки, как девушки», то конкретно эта показалась мне более симпатичной чем другие. Примечательно, что она даже держалась обособленно от других и не принимая особого участия в веселье. Мне она понравилась и я, как всегда со мной бывало в тех случаях когда женщина вызывала у меня искренние симпатии, вёл себя скованно.

Ни в те юные годы, ни даже сейчас я не могу полностью избавиться от дурацкой скованности в общении, когда та или иная женщина нравится мне по-настоящему. Когда общаешься с пусть и красивой, но не особо понравившейся девочкой, то вести себя непринуждённо не составляет труда и совсем другое дело когда к девочке есть искренние, зачастую необъяснимые, симпатии. Начинаешь ощущать какую-то непонятную скованность, как будто боишься её спугнуть, да к тому же никак не можешь подобрать хорошие и правильные слова для поддержания беседы. В результате почти сразу же начинаешь себя чувствовать глупо и это ещё больше усугубляет ситуацию.

Если девочка «понимающая» то она сама найдёт нужные для поддержания беседы слова и выправит ситуацию, ну а если нет (а таких, к сожалению большинство) то общения, а как следствие и близких отношений, не получится. Кстати, всемирно известных японских гейш, которые вопреки расхожему мнению не были обычными проститутками, по мимо прочего обучали и умению поддерживать приятную беседу. Неплохо бы девочкам всего мира освоить эту не слишком хитрую науку. Так вот, если ко всему вышесказанному добавить ещё и заметно увеличившийся из-за моей скованности языковой барьер, то становиться очевидно, что тогда в качестве кавалера я выглядел не слишком ярко. Я конечно познакомился с ней, но интересно продолжить общение у меня не получалось.

Чтобы направить ситуацию в благоприятное для развития отношений русло я попросил помощи у находящегося по близости серба, коим оказался уже знакомый читателю полицейский спецназовец. Я спросил у него о том, как мне объяснить девочке о своих симпатиях и желании отношений, но серб в ответ засмеялся и сказал мне чтобы я просто подошёл к ней, взял её за руку и сказал ей что теперь она моя девушка. Это простой и наверное самый правильный способ для всех времён и народов, но я не воспользовался им опять же по причине этой своей дурацкой скованности. Дурацкой, потому что в этой ситуация я и был самым настоящим дураком. Кроме того вечера я видел эту девушку ещё несколько раз, если не считать дневных рабочих часов. Ничего у меня с ней не вышло, что и является вполне закономерным результатом моей, в общем-то неправильной для мужчины нерешительности. Сам виноват. Таким образом эта девушка полнила длинный список упущенных мною возможностей в отношении с женщинами. А список этот весьма велик, и что интересно в нём есть и женщины с которыми мне удалось однажды наладить близкие отношения, но вместо того чтобы продолжить эти отношения и наслаждаться красотой и лаской я, по тем либо иным причинам, терял связь с уже опробованной мною и при этом хорошо относящейся ко мне красавицей.

Нет разницы, по воле случая, либо по причине моих глупых действий терялась связь, так или иначе эти девочки пополняли перечень упущенных возможностей. И хотя в отношениях с женщинами, образно выражаясь, и на моей улице переворачивался КАМАЗ с пряниками, причём переворачивался неоднократно, всё же упущенных возможностей было гораздо больше. Кстати, эту книгу я пишу как правило по ночам, поскольку именно ночью появляется вдохновение. Другие мужчины этой же самой ночью наверняка заняты чем ни будь более приятным нежели чем шлёпаньем пальцами по клавиатуре, я же пишу книгу, а тем временем моя жизнь проходит. Оцени юмор, дорогой читатель.

У одного из наших парней всё же сложились отношения с сербкой. Полностью характера этих взаимоотношений я не знаю, я не особо в это вникал, но парниша неоднократно отпрашивался у командира покинуть наше расположение на всю ночь. Естественно он отстаивал на посту положенное ему время, а уж затем устремлялся к своей подруге. Как он решал этот вопрос с командиром я не знаю. Само по себе ночное путешествие по неспокойной Приштине для русского солдата представлялось делом весьма опасным, а если добавить к этому полное отсутствие какой либо связи между нами и героем-любовником (портативных радиостанций у нас не было, а сотовые телефоны тогда были нераспространенны) то получалась полнейшая авантюра. С военно-юридической точки зрения это было преступлением. И тем не менее капитан В. разрешал парню ходить на свиданья. Разрешал он это потому, что был адекватным и мудрым человеком. Командир прекрасно понимал, что находясь в госпитале мы представляем из себя замечательную жертву и если многочисленные албаны захотят хорошенько нам врезать им не придётся особо утруждаться - наш пост, особенно в дневное время, был как на ладони. Идти на свидание по уничтожаемому мародёрами городу было опаснее чем сидеть в госпитале, однако в случае толкового нападения шансы погибнуть были девяносто девяти процентные в обоих случаях.