Сергей Иванов - На пасеке

• Название: На пасеке
• Автор: Сергей Иванов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1989

---

Но сама пыльца по щучьему велению не перепрыгнет с тычинки на пестик. Тут без пчелы не обойтись. Это она — копошится, ворочается в цветке, доставая нектар, а сама вся чумазая, вся в пыльце. Цветку только того и надо.

Правда, есть ещё бабочки. Но они слишком ленивы, любят покрасоваться, понежиться — слишком долго сидят на цветах. Мухи? Другими делами заняты.

Жуки-злодеи? Те заберутся в цветок и начинают его грызть, а не опылять.

Вот и остаются пчёлы да дикие их братья, шмели. Но шмелей не так уж много на свете. А вот пчёл именно много. Они и есть главные работники.

На столе лежат яблоки, огурцы, парочка полосатых арбузов, в вазе — персики. Раздели всё это на две равные части. Одну безжалостно выбрось в ведро — всё, её больше нет… Вернее, не было бы, если б не поработали пчёлы.

Они работают и зимой. В огромных теплицах, что расположились около больших городов. Гудят, опыляют. Только жаль — много их гибнет во время этой работы. Вот вылетает пчела из улья, и какой ни кажется она умной, а всё ж это простое насекомое. Не понимает, что вокруг неё полиэтиленовая плёнка. Ей хочется взлететь повыше. И не одна, так другая — хлоп в ту плёнку. А плёнка мокрая: на улице-то мороз. Намочила пчела крылья, упала. А там, глядишь, лужа, а там злой ветер дует из щели. И нет пчелы.

Когда хрустишь зимой огурцом, подумай о пчёлах!

Доктора

У нас на пасеке два обеденных стола: домашний, он на террасе, и уличный — перед домом, врыт в землю среди толпы густых колокольчиков: они стоят себе, смотрят, головами на нас качают.

Лена и я следим за пчёлами, что летают среди этих колокольчиков, будто птицы среди деревьев. Вдруг Лена тронула колоколец, стоящий с нами рядом:

— Больной.

— С чего ты взяла?

— Пчёлы не садятся, видишь?

И верно: подлетит пчела, покружится, словно понюхает замеченный Леною колокольчик, и прочь.

Через несколько дней колокольчик тот стал хиреть — видно, скрутила его невидимая прежде болезнь.

Зато другие цветки синели всё так же спокойно и весело. Пчёлы не тронули больного, не перенесли его заразную пыльцу на другие растения. А больной остался пустоцветом, в нём не завязалось семян. Значит, на будущий год все родятся здоровыми.

Пчёлы — доктора растений.

Злоумышленники

Июль наступил, самый жаркий месяц в году. Безветрие, зной. Ещё утро не кончилось, а на градуснике уже тридцать.

Над пасекой плывёт особый, добрый, медовый и восковой дух. Я вдыхаю его и жмурюсь от удовольствия.

— Хочешь фокус? — говорит Саня. Он аккуратно подносит к летку дымарь, из которого слабо курится сизая струйка.

Вдруг я вижу, как невидимая сила тянет эту струйку в улей. Саня подносит дымарь к другому краю летка. Теперь дым отклоняется. Словно кто-то его выталкивает.

— Вот что такое пчелиная вентиляция, понял?

В жаркие дни пчёлы сушат нектар. Ведь он, добытый из цветка, водянист почти как сама вода. А готовый мёд густ и тягуч. Солнце греет улей — выпаривает влагу, а пчёлы гонят её наружу.

Мы с Саней слушаем — через стенку хорошо слышно работу вентиляторщиц. Кажется, будто один толстенный комар ноет и ноет с большой натугой. Бесконечное: Тысячи крыльев работают как одно.

Плывёт над пасекой невидимое сладко-пахучее облако. И чувствую его вовсе не я один. По стенке улья бежит муравей — ищет разведчик, не найдётся ли где щели, чтоб миновать грозную стражу, которая выстроилась у летка. Тут же рядом и муха сидит, будто греется. А у самой голову кружит от медового духа. Как бы в улей проникнуть?

Ох! Я бы не советовал, муха, вам туда проникать!

Не люблю непогоду

К вечеру в дальнем углу неба появилась зловещая чернота и синь. Загромыхало, словно там, наверху, кто-то передвигал с места на место столы и диваны. На полчаса жара стала нестерпимой. Деревья, цветы и вся гольяновская округа замерли в ожидании дождя. Только пчёлы неустанно летали за взятком.

Наконец туча затопила небеса, солнце пропало, и нам показалось, что стало темно. Прошла минута. С шипеньем, треском близко и страшно ударили сразу две молнии, и без всякой репетиции, в одну секунду, на землю упал ливень. Спрятавшись в доме, мы смотрели, как он буйствует, а вместе с ним ветер, гром и молния.

Потом гроза ушла куда-то за лес, стала нестрашной. Правда, ливень остался, но это уж было ничего. Танька в одних трусишках топала по лужам:

— Дождик-дождик, посильней! Разгони моих гусей! Мои гуси до-ма, не боятся гро-ма!

А лужи были — на редкость: чистейшие, с зелёным травяным дном. И, наверное, теплым-теплы. У меня душа заныла, с такою завистью и грустью мне думалось о том, что я давно взрослый и никогда уж не смогу больше выскочить так вот на чудесный июльский ливень — не положено! Я принуждён стоять здесь, на застеклённой террасе, среди умных и скучных взрослых… «Мои гуси дома, не боятся грома!..» Н-да…

— Её-то гуси ничего не боятся, а вот мои!.. — сказал Володя, нахмурившись.

Я давно замечал: пчеловоды не любят грозы, дождя и вообще всякой непогоды. Саня покачал головой: «Мухи у нас сегодня погибло — пропасть!» Муха на их языке значит пчела.

И Саня, конечно, был прав: застигнутые в лесу, в полях, под бомбами дождя пчёлы гибнут тысячами.

Такой добрый ливень!

Такой недобрый ливень!..

Ограбить хотели!

Володя, Лена, а с ними, конечно, и Татьяна на несколько дней уехали в город. Мы остались на пасеке вдвоём.

На ночь я уходил в дом, а Саня спал в беседке, на широченном тюфяке, набитом сеном. И около Сани спало ружьишко заряжённое крупной солью.

— Мало ли какой медведь забурится, — говорил Саня неопределённо.

Однако никаких медведей не «забуривалось».

Но вот на третью ночь, как уехал Володя, я проснулся от хлестнувшего по ушам моим выстрела. Мне даже приснилось, будто я увидел огонь, вылетевший из дула.

Я выскочил на улицу как был, в одних трусах.

— Стой! — кричал кому-то Саня. — Стой, гад!

— Сашка, я здесь! — крикнул я и побежал в темноту, думая только о том, чтоб не налететь на какой-нибудь улей.

Я пробежал пасеку, оказался в березняке. Тут послышался рёв работающего на пределе сил мотора. И я увидел быстро улетавшие красные огоньки машины. В берёзах в эту секунду кто-то мелькнул.

— Стой! — крикнул я отчаянно. — Стреляю без предупреждения.

— Стреляй! — ответил сердито Саня. Это был он. Мы вернулись на пасеку, зубы наши клацали — то ли от холодной росы, то ли от нервной ночной беготни.

— Я знаю, кто это был. — Саня стучал кулаком об кулак. — А доказательств нету.

— А чего он хотел-то?

— Ульи стащить. Ну я ему тоже устрою. Ладно, давай сейчас на боковую. А завтра кое-что соорудим.

Колька Смолин

Уснул я удивительно быстро и спал как убитый, а когда проснулся, Саня был уже на ногах.

— Иди полюбуйся! — крикнул он мне.

Собственно любоваться было особенно нечем: около одного из ульев стояла тарелка. И пчёлы исправно курсировали между этой тарелкой и летком своего дома.

— Ты чего им тут, мёдом намазал? — пошутил я.

— Зачем мёдом — сахаром, — усмехнулся Саня. — Это сладкий сироп.

— А для чего?

— Понюхай внимательно, узнаешь.

Я надел пчеляцкую шляпу с сеткой, наклонился и стал «внимательно нюхать».

— Ну? — спросил Саня. — Чуешь?

— Погоди… вроде бензином припахивает?

— Точно!

— А зачем, зачем?

— Пчёлок тренирую. Ночью это знаешь кто был? Колька Смолин — я его узнал! По машине.

— Ну а при чём здесь?..

— Колька шофёр. От него всегда бензином пахнет. Вот я пчёлок и тренирую на его запах.

— Ну и что будет-то?

— Увидишь! — Саня сел на велосипед и куда-то укатил, крикнув: — Дом остаётся на тебя, имей в виду!

Сироп по-прежнему пользовался большим успехом. Вообще говоря, я знал, что пасечники тренируют пчёл на определённый запах. Например, нужно опылить красный клевер. Пчела сама по себе на него не сядет. У клевера нектар спрятан слишком глубоко, пчелиный хоботок до него не дотягивается. Тогда пчеловоды делают сироп и крошат туда цветки клевера. Пчела привыкает к запаху. Назавтра сироп убирают. А пчёлы летают по клеверному полю, садятся на цветки — в общем, ищут сироп. И пусть мёду в ульях не прибавится, зато клевер даст хороший урожай семян.

Однако что же придумал Саня? Лёгок на помине, он скоро прикатил, очень довольный собою.

— Звонил в контору, наврал, что надо приехать, мёд забрать.

— Да ты что, Сань?!

— Совсем не понимаешь! — засмеялся Саня. — Завтра

Смолин Колька на своём драндулете приедет. Мы его на пасеку… Соображаешь?!

— А если не Смолин?

— Смолин! — сказал Саня уверенно. — Больше некому! — Потом призадумался и сказал: — Ну, риск, конечно, есть.