Леонид Сергеев - Заколдованная

• Название: Заколдованная
• Автор: Леонид Сергеев
• Издательство: БПП
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-901746-09-7

Прозу Леонида Сергеева отличает проникновенное внимание к человеческим судьбам, лирический тон и юмор.

Автор лауреат премий им. С. Есенина и А. Толстого, премии «Золотое перо Московии», премии журнала «Московский вестник», Первой премии Всероссийского конкурса на лучшую книгу о животных 2004 г.

---

Мы поплыли навстречу восходящему солнцу; миновали два пестрых бакена, ограждавших какую-то подводную штуковину, водолазный бот, стоящий на якоре (река показывала все свои богатства), и легли в дрейф.

Нелишне пояснить: мы уже вступили в полосу среднего течения реки с приличной ветровой тягой. Здесь река сильно петляла и на крутых коленах приготовила отмели, чуть зазевался — готово, плот с хрустом врезался в гальку. Но это не все. Желая поглумиться над доверчивыми путешественниками, река стала выкидывать разные оптические обманы: то облака отразит, чтоб их принимали за острова и причаливали, то на мгновение покажет бакен, покажет и тут же скроет, оставив его отражение. Немудрено, что мы уставали, высматривая подвохи и ловушки, обходя разные одинцы, ухвостья, заманихи. Ко всему, нас сопровождало странное эхо: утром что-то крикнешь в лесистый берег, а вечером — в другом месте! — крик возвращается. И почему-то на воде за нами тянулся след; казалось, кто-то фиксирует путь плота, чтобы по нему отыскать наше пристанище. Понятно, след на реке — довольно странное явление; это все равно, что увидеть в воздухе след птицы.

Ну и последнее — чуть не упустил самое интересное — наша тень. Пока мы плыли, она держалась рядом, но стоило чуть притормозить — ее проносило течением вперед. Вот такие были загадочные явления, малоисследованные чудодейственные механизмы природы!

В то утро Котел полулежал на плоту (словно манекен в витрине) и с мрачным видом щипал гитару. Кука в непробиваемом отупении держал румпель руля. Я знал, если Кука стоит у руля, неприятности не заставят себя ждать. С ним никогда не знаешь покоя, живешь в постоянном страхе, он что хочешь может выкинуть, а расплачиваться придется мне. Поэтому я все держал под контролем — сидел рядом с Кукой и в легкой форме подсказывал, как маневрировать, чтобы не врезаться в топляк или лодку с уснувшим рыбаком (у меня отличный глазомер и очень развито чувство пространства). Можно сказать, Кука неплохо выполнял мои указания, правда, с некоторым опозданием.

Солнце еще еле оторвалось от горизонта, но уже наступила жарища. На открытых участках реки еще туда-сюда — все же продувало, но только плот вплывал в полосу леса, мы задыхались от горячего воздуха.

В одном месте, заметив покинутую стоянку, Кука предложил причалить и позавтракать. Я согласился и стал руководить швартовкой:

— Товсь! Котел, кидай концы. А ты, Кука, прыгай на берег и лови.

Догадливому не надо долго объяснять: только раскроешь рот, ему уже все ясно, но что могут сделать эти нерасторопные неучи? На пустяковое дело они ухлопали полчаса и, конечно, все перепутали: Котел начал выделывать кренделя — бестолково причаливать по дуге, показывая этакое фигурное катание на воде. Кука замешкался, замельтешил и швырнул веревку в дерево, да так сильно, что сам полетел за ней и бултыхнулся в воду. Плот закрутился и застрял в осоке, толщиной с лыжную палку. Дальше — больше. Кука хотел привязать веревку за сигнальную мачту, но я напомнил безмозглому «матросу», что швартоваться за знак береговой обстановки запрещено.

— Знаешь что! — огрызнулся Кука и дальше, как всегда, в наступательной манере, нахраписто понес: — Надоели твои диктаторские замашки, слез бы с плота да присобачил, а то все сидишь, отдыхаешь. Отдохнешь на том свете. Неслабо!

— Там не отдохнешь, там призовут к ответу за все, — хмыкнул Котел. — Особенно Чайника, ведь он ко всему равнодушен, ему на все начхать.

Не скрою, я взвинтился и, разгружая плот, резко бросил:

— Вы оба пустоплеты! Считаю ниже своего достоинства спорить с вами. Привыкли там, в своих компаниях, пикироваться и здесь собачитесь… И несете всем известное. — Этого мне показалось мало и, чтобы отомстить Котлу и Куке за гнусные слова, как бы невзначай, сбросил их рюкзаки в воду, и мне сразу стало легче.

— Ну если тебе все известно, то скажи, почему, например, я не могу жить в городе, который мне нравится? — задребезжал Котел. — Скажем, у моря, в Сочи? Почему для этого нужна какая-то прописка?

— Поезжай не в Сочи, а на Восток, на стройки, — вяло пробурчал Кука, доставая рюкзаки из воды. — Там люди позарез нужны.

— Я не с тобой, а с Чайником говорю, — высокомерно поморщился Котел. — Что, Чайник, скажешь? Молчишь как всегда? Ну а в искусстве? Почему на выставках картины только членов Союза художников?

— В искусстве везде пробиться трудно, — весомо и как можно спокойней ответил я. — На Западе из ста художников пробивается один. Там покупают то, что модно, а у нас — то, что нравится. Понимаешь разницу? (Я чувствовал, что ввязываюсь в спор с Котлом, но речь зашла о живописи и, сами понимаете, я не мог остаться в стороне).

— Верно, но там каждый выставляет, что хочет, — Котел расходился все больше, чувствуя сильную молчаливую поддержку Куки. — А у нас выставляют только упрощенную живопись. Она как фотографии.

Здесь Кука не выдержал. Развязывая рюкзаки, он пробубнил:

— Что ты пристал к Чайнику? На Западе в моде абстракция — всякие кубики, крючки, а у нас ценится реальность, жизнь, как она есть.

— И наши фильмы скучные, — причмокнул Котел, перескакивая в другую область.

— Ерунду мелешь! — бросил Кука. — Наши фильмы более человечные, в них серьезные проблемы, а на Западе что ни фильм — насилие… Искусство у нас высокое, искреннее, душевное. И художников, и артистов неслабых полно! Россию надо любить за одно ее искусство. Возьми народные промыслы: хохлома, гжель, вологодские кружева — это ж чудо! И учти, у нас каждый может заниматься искусством. Есть клубы самодеятельности — лови кайф сколько хочешь!

— У нас все никуда не годится, — пробормотал Котел. — Ни дома, ни машины, ни одежда. Если что и красивое, то заграничное. А об искусстве я и не говорю — скукота.

— Перегибаешь! — вскипел Кука. — Окошмариваешь действительность. Надо восстановить справедливость. Москва, к примеру, одна из самых зеленых столиц. А Ленинград вообще сказка! Какие фонтаны в Петродворце!.. Всюду в мире экономят воду, а мы льем сколько хотим… И искусство у нас прекрасное: балет, единственный в мире детский оперный театр, лучший кукольный… А танцевальные ансамбли? Лопни мой живот, неслабые! У твоих американцев главное — карьера и деньги, а у нас — сделать что-то полезное для общества. А наше гостеприимство?! Зайди в любой дом, выложат последнее. В большинстве случаев. И в этом суть.

— Ты, Котел, не умеешь видеть хорошее, — я усмехнулся, давая понять, что расправляюсь с подобными злопыхателями, как крупная рыба с мальками.

Спокойным тоном я погасил задиристость моих, теперь уже бывших — это стало совершенно очевидно, приятелей. Кстати, вы заметили, чем критичней ситуация, тем большую выдержку я демонстрирую? Но во мне уже гнездилось решение: «как только доплывем до железнодорожной станции, распрощаться с этими истуканами». Надеюсь, вы полностью на моей стороне и давно относитесь к моим дружкам с величайшим презрением.

24

После завтрака мы разбили палатку и легли переждать зной, а поскольку в сарае не выспались, тут же уснули. Нас разбудили голоса:

— Браконьеры! Двое мужчин и одна женщина! (на палатке лежали наши с Котлом рубашки и Кукина кофта).

Перед палаткой стояли двое в кителях и брюках, широченных, как пароходные трубы; один — парень с острым лицом, второй — пожилой мужчина с огромными руками — казалось, на них смотришь через увеличительное стекло; взгляд у мужчины был колючий, как два гвоздя.

— Мы рыбнадзор. Следуйте за нами, — строго сказал мужчина.

Я принял это за шутку. Котел, когда нужно все объяснить, вдруг прикусил язык, у него от страха затряслись колени. Кука попытался заикнуться:

— Не понял?

Но парень безжалостно отчеканил:

— Пройдемте!

За поворотом дороги открылся поселок: дома прочные, как крепости, заборы высоченные, на воротах тяжелые замки и надписи: «Осторожно, злая собака!», «Не подходите, опасно! Собака!».

— От кого такая охрана? — плаксиво зашептал Котел.

— Не жужжи! — процедил Кука; он уже резко осаждал Котла. — Не нагоняй тучи на безоблачное небо!

Первыми нас заметили гуляющие на окраине поселка. Когда мы подошли, они на минуту замерли, потом рванули во весь дух к сидящим у домов. Услышав новость, те начали передавать ее друг другу на ухо — казалось, они играют в «испорченный телефон». Когда известие дошло до последнего, какого-то рыжего сорванца, он понесся сломя голову к работающим в огородах и там поднял страшный переполох.

Слухи о нас разрастались: вначале говорили «браконьеры», потом — «шпионы», будто нас забросили спалить все деревни в радиусе ста километров. У поссовета, куда нас привели, уже утверждали, что мы опасные преступники, и за нами давно охотится всесоюзный розыск!

Председателю поссовета, полному и лысому, с мутными глазами, парень доложил: