Леонид Сергеев - Солнечная сторона улицы

• Название: Солнечная сторона улицы
• Автор: Леонид Сергеев
• Издательство: БПП
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-901746-09-7

Прозу Леонида Сергеева отличает проникновенное внимание к человеческим судьбам, лирический тон и юмор.

Автор лауреат премий им. С. Есенина и А. Толстого, премии «Золотое перо Московии», премии журнала «Московский вестник», Первой премии Всероссийского конкурса на лучшую книгу о животных 2004 г.

---

В дождь собаки и кошки прячутся в сарае — сидят и лежат молча, прижавшись друг к другу. Бывает, последним влетит Артамон, шумно отряхнется, забрызгивая соседей холодными каплями, наступая лапищами на спящих, проберется в середину сарая и займет лучшее место на мешковине.

На Зину Артамон вообще не обращает внимания, хотя она считается красивой собакой. Когда-то перед ее конурой просиживали породистые собаки дачников, был даже один пес-медалист.

— А тут какой-то замызганный Артамон — и не замечает! — усмехается Лукьян. — Ясное дело, ей обидно.

Как-то Зина три дня не появлялась. «Наверно, в поселке», — предположил Лукьян, но опросив посельчан, выяснил — Зину не видели. А потом вдруг Лукьян заметил, что Фомка как-то странно себя ведет: во время обеда схватит кусок хлеба со стола и летит к лесосеке.

Лукьян решил последить за ним, пошел в сторону кустарника и увидел Фомку на опушке — он раскачивался на своих ходулях у края заброшенного пересохшего колодца.

Старик заглянул в колодец, а на дне… Зина жует черную корку. Увидела Лукьяна, залилась радостным лаем, запрыгала на скользкие, покрытые грибами, деревянные стенки.

Лукьян спустился на дно колодца, а когда выбрался с Зиной наружу, она стала ползать у его ног, лизать ботинки и вся ее сияющая морда так и говорила: «Ну и натерпелась я страху. Думала, уже не выбраться мне отсюда. Ладно хоть Фомка подкармливал…»

Однажды Зина ощенилась. У нее появилось шесть черных щенков. Лукьян сколотил конуру, настелил внутрь соломы, Зина перетаскала щенков в новое жилище и с того дня никого не подпускала к своему потомству.

Как-то к Лукьяну прикатил на «Москвиче» директор сыроварни Жора.

— Ну как продвигается строительство моей лодки? — спросил Лукьяна.

— Продвигается помаленьку, — поглаживая посудину, ответил старик. — Вот уже борта начал обшивать.

— Вижу, медленно продвигается, — определил Жора. — Плохо ты, дед Лукьян, организуешь рабочий день. Небось много времени в старице торчишь, рыбешкой запасаешься или самогонку потягиваешь, а?..

— Всякое случается, — усмехнулся Лукьян.

— Через сколько думаешь закончить строительство? — обходя каркас лодки, прогундосил Жора.

Лукьян закурил папиросу.

— А кто знает. Может, через недельку, может, через две.

— Не годится. Во всем должна быть плановость. Даю тебе срок десять дней. В этот срок уложись как хочешь. Я уже пригласил на плавание кое-кого из района. Нужных людей, понимаешь? А еще надо ставить дизель да обкатать лодку, так что поторопись.

Жора еще раз обошел двор и вдруг остановил взгляд на конуре, в которой дремала Зина со щенками.

— Что это у тебя, щенки? Сколько штук?

— Шесть.

— Дай одного.

— Сейчас нельзя, собака будет волноваться.

— Вроде крупные, — проговорил Жора, заглядывая в конуру. — Плохо, что черные. Черные животные болеют чаще, чем белые, — притягивают солнце… И для чего тебе, дед Лукьян, беспородные собаки?! Вон у моего знакомого в городе собака так собака. Английская. Колли. Слышал про такую? Щенков дает десять штук в год. Каждый по сто рубликов. Соображаешь? Очень выгодная собака. Ну сожрет она мяса на сотню — все одно, за год себя оправдает… Только брехучая она… Эта твоя сука вроде лохматая. Ежели щенки будут большими, то одного пса на шапку хватит.

Лукьян отбросил окурок, взял ведро и спустился к реке, а когда вернулся, Жорин «Москвич» уже пылил в сторону поселка. Только Зина вела себя как-то необычно: бегала по двору, тревожно поскуливала. Заглянул Лукьян в конуру, а одного щенка не хватает.

Через десять дней, когда Лукьян доделал лодку, на грузовике приехали рабочие сыроварни; погрузили лодку в кузов, передали старику деньги от Жоры (гораздо меньше, чем условились при договоре — сказали «Жора позже еще подкинет»), и уехали.

Лукьян отправился в поселок; сделал в магазине кое-какие покупки и зашел на почту, где устраивали посиделки любители побеседовать.

На почте от сведущих людей Лукьян узнал, что директор Жора держит щенка в сарае и не выгуливает; изредка немного даст поразмяться во дворе и снова запирает.

К осени трех щенков Зины взяли односельчане, двое остались у старика. Лукьян заготавливал дрова на зиму, выкапывал и просушивал картошку, и щенки крутились около него, покусывали поленья, клубни — вроде бы помогали старику.

— Смышленые, чертенята, — усмехался Лукьян. — Все в мать.

Однажды зимой Лукьян направился в поселок за продуктами и куревом, за ним увязалась Зина. После магазина Лукьян, как обычно, заглянул на почту. Среди важных городских новостей и менее важных, поселковых, сведущие люди сообщили Лукьяну, что директор Жора отравил свою собаку. Никто не знал, кто сдирал с нее шкуру, но все в один голос утверждали, что скорняк в городе сшил Жоре отличную шапку.

Директор сыроварни оказался легок на помине — только Лукьян с Зиной отошли от почты — он идет им навстречу; в распахнутом тулупе, в черной лохматой шапке.

— Привет, дед Лукьян! — Жора весело вскинул руку и, проходя мимо, бросил: — Лодка получилась неплохая. Мои друзья из района остались довольны. Жди еще заказик.

Он уже отошел, как вдруг, принюхавшись, Зина оскалилась, зарычала, шерсть на ее загривке встала дыбом; внезапно она кинулась на директора и цапнула за ногу.

Жора заорал и, прихрамывая, побежал к почте. Зина снова бросилась на него — тихая, послушная собачонка точно взбесилась.

— Чья это тварь?! Заберите! — отбиваясь от собаки, вопил Жора.

Лукьян подошел, сделал вид, что отгоняет Зину, но Жора заметил ухмылку на лице старика.

— Это твоя, дед, собака, я знаю! Ты мне за все ответишь!

— Отвечу! Чего ж не ответить? Пошли, Зина!

Старик отмахнулся и зашагал в сторону дома.

Буран, Полкан и другие

В десять лет меня называли «профессиональным выгульщиком собак». В то время мы жили на окраине города в двухэтажном деревянном доме, в котором многие жильцы имели четвероногих друзей.

Вначале в нашем доме было две собаки. Одинокая женщина держала таксу Мотю, а пожилые супруги — полупородистого Антошку. Мотя была круглая, длинная, как кабачок. Хозяйка держала ее на диете, хотела сделать «поизящней», но таксу с каждым месяцем разносило все больше, пока она не стала похожа на тыкву. А вот Антошка был худой, несмотря на то что ел все подряд.

Жильцы в нашем доме считали Антошку симпатичней Моти.

— Мотя брехливая и наглая, — говорили. — Вечно сует свой нос, куда ее не просят.

Некоторые при этом добавляли:

— Вся в хозяйку.

Антошка, по общему мнению, был тихоня и скромник.

Мне нравились обе собаки. Я их выгуливал попеременно.

Потом в нашем доме появилась третья собака: сосед, живший над нами, привел себе бездомного, грязноватого пса и назвал его Додоном. После этого мне, как выгульщику, работы прибавилось, но я только радовался такому повороту событий.

Наш дом слыл одним из самых «собачьих», и все же ему было далеко до двухэтажки в конце нашей улицы. В том доме собак держали абсолютно все! Там жили заядлые собачники, и в их числе дворник дед Игнат и слесарь дядя Костя.

Дед Игнат и его бабка держали Бурана — огромного неуклюжего пса из породы водолазов. У Бурана были длинные висячие уши, мешки под глазами, а лаял он сиплым басом. Как-то я спросил у деда:

— Почему Буран водолаз? Он что, под водой плавать умеет?

— Угу, — протянул дед.

— Наверно, любая собака может под водой плавать, — продолжал я. — Просто не хочет. Чего зря уши мочить!

— Не любая, — проговорил дел. — У Бурана уши так устроены, что в них не попадает вода. Таких собак держат на спасательных станциях, они вытаскивают утопающих. Вот пойдем на речку, посмотришь, как Буран гоняет рыб под водой. И на воде он держится не как все собаки. Крутит хвост винтом и несется, как моторка. Только вода сзади бурлит. А настырный какой! Не окрикнешь, так по течению и погонит. За ним глаз да глаз нужен. И куда его, ошалелого, тянет, не знаю! Ведь живет у нас, как сыр в масле. Вон и выглядит как принц. Ишь отъелся!

Дед потрепал собаку, и Буран зажмурился, затоптался, завилял хвостом и начал покусывать дедов ботинок.

— Цыц! — прикрикнул дел. — Весь башмак обмусолил.

Буран, обиженный, отошел, лег со вздохом, вытянул лапы и положил между ними голову.

Я почесал пса за ушами, он развалился на полу и так закатил глаза, что стали видны белки.

Буран любил поспать; он был редкостный соня, настоящий собачий чемпион по сну. Уляжется на бабкином диване и храпит. Иногда во сне охает, стонет, и вздрагивает, или глухо бурчит и лязгает зубами — сны у него были самые разные: и радостные и страшные.

Днем Буран разгуливал по дворам. От нечего делать заглядывал к своему брату Трезору, который жил на соседней улице. Раз пошел вот так же гулять — его и забрали собаколовы, «люди без сердца», как их называла бабка. Прибежал я его выручать, показываю собаколовам паспорт Бурана, а они и правда «без сердца».