А. Меликсетов - История Китая

• Название: История Китая
• Автор: А. Меликсетов
• Издательство: Высшая школа
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2002
• ISBN: 5-211-04413-4

В учебнике излагается история Китая с древнейших времен до наших дней. Авторы книги — известные историки-китаеведы, преподаватели кафедры истории Китая ИСАА при МГУ.

Для студентов, изучающих всемирную историю, а также для всех интересующихся историей Китая.

---

Если Мэн-цзы стоял за чистоту конфуцианства и противопоставлял это учение всем новым, то Сюнь-цзы в отличие от него способствовал тому, чтобы учение Конфуция перестало быть только благородной нравственной нормой и стало бы чем-то большим для мятущейся в поисках гармонии и высшего порядка огромной страны. Сюнь-цзы считается реалистом. В молодости посетив царство Цинь (он был родом из Чжао), наблюдательный философ был поражен тем эффектом, который дали реформы Шан Яна. На него произвели большое впечатление и процветание страны, и господствовавшие в Цинь порядок и дисциплина. Считая вопреки Мэн-цзы, что человек по натуре порочен и лишь правильное воспитание способно сделать его нравственным, Сюнь-цзы с сочувствием воспринял некоторые легистские идеи, способствовавшие «правильному воспитанию» в его понимании. Оставаясь, как и все конфуцианцы, горячим сторонником самоусовершенствования человека, он счел по меньшей мере некоторые методы из арсенала легизма заслуживающими внимания для реализации такого рода самоусовершенствования. Будучи прагматиком и в отличие от Мэн-цзы стремясь придать такой же оттенок конфуцианству в целом, Сюнь-цзы не остановился перед тем, чтобы переинтерпретировать традиционный облик Конфуция, приписав ему казнь некого шао-чжэна Мао во времена, когда Конфуций будто бы был министром в Лу. Примечательно, что Мао был казнен не за какие-либо серьезные (уголовные) преступления, а лишь за то, что своими речами смущал народ. Иными словами, Сюнь-цзы пытался представить Конфуция не просто гонителем инакомыслящих, но кем-то вроде министра-легиста, борющегося за послушание, дисциплину, порядок, точное выполнение предписаний начальства с жестоким наказанием за непослушание.

Нельзя сказать, что вся мудрость и деятельность Сюнь-цзы сводились лишь к этому. Он был глубоким и незаурядным мыслителем, немало внесшим в конфуцианство и в древнекитайскую мысль в целом. Однако стремление к рационалистическому синтезу классического (и явно утопического — особенно в представлении Сюнь-цзы) конфуцианства с добивающимся реальных успехов и в конечном счете по ряду позиций сходным с ним легизмом стало главным в его учении. Далеко не случайно оба знаменитых ученика Сюнь-цзы, философ Хань Фэй-цзы и министр Ли Сы, стали соответственно великими теоретиком и практиком именно легизма, практически уже вовсе отбросив конфуцианский камуфляж.

Поворот в идеях, совершенный влиятельным конфуцианцем Сюнь-цзы, — очень важный шаг на пути великого синтеза идей, под знаком которого прошла почти вся вторая половина I тыс. до н.э. в Китае. Именно этот путь был доминантой периода Чжаньго. И хотя Чу и Цинь отличались от большинства царств Чжунго в первую очередь тем, что в них меньшую роль играла конфуцианская традиция, именно они внесли свой весомый вклад в формирование древнекитайской позднечжоуской цивилизации. Вклад Чу проявился в форме обогащенного даосизмом менталитета с его интравертной погруженностью индивида в мировоззренческие проблемы (в чем-то близкие к классическим индийским), склонностью к мифопоэтической лирике (первый поэт, заявивший себя как авторская личность, Цюй Юань, был родом из Чу) и заметным стремлением сблизиться с высокой культурой конфуцианского Чжунго. Что же касается Цинь, то здесь возник собственный вариант синтеза конфуцианства и легизма, который был реализован при дворе известного богатого купца Люй Бувэя и обрел форму энциклопедии Люй-ши чуньцю.

Правда, в самом Цинь существовали, видимо, разные точки зрения на то, каким должно быть упомянутому синтезу и следует ли ему вообще быть в этом царстве. Ведь тот факт, что при дворе Люй Бувэя собирались (как то было и в циской академии Цзися, с которой Люй очевидно соперничал) десятки и сотни выдающихся умов Китая, мыслителей разных школ, авторов будущей энциклопедической сводки, сам по себе может рассматриваться лишь как тенденция, пусть даже назревшая и закономерная. Хорошо известно, однако, что этой тенденции противостояла другая, отстаивавшая классический легизм как систему администрации в ее наиболее жестком шанъяновском стиле.

Вообще проблемы администрации в рамках столь желанного царства высшей гармонии и образцового порядка становились в конце Чжаньго все более актуальными и жизненно важными.

Мыслители разных школ так или иначе затрагивали их в своих рассуждениях, однако наиболее полные и завершенные конструкции были предложены конфуцианцами и легистами, причем эти предложения гармонично вписывались в те модели с их основными целями и установками, о которых уже шла речь.

Чжоу-луская конфуцианская идеальная конструкция Поднебесной была впечатляюще отражена в капитальном трактате «Чжоули», написанном примерно в III в. до н.э. В этом умело составленном и тщательно систематизированном тексте оказалась в мельчайших деталях воплощена идеальная схема гигантской государственной машины, которая несколькими веками раньше лишь в общих чертах была намечена в материалах «Шуцзина», повествовавших о золотом веке Яо, Шуня и Юя. В «Чжоули» дано описание гигантского централизованного административного аппарата, необходимого для управления империей. Аппарат состоит из шести министерств — Неба во главе с да-цзаем, Земли во главе с да-сыту, церемоний во главе с да-цзунбо, войны во главе с да-сыма, наказаний во главе с да-сыкоу и общественных работ (описание этого последнего в тексте отсутствует и замещено разделом «Као-гун цзи», в котором подробно рассказано о ремеслах и ремесленниках).

В каждой из глав, характеризующих то или иное министерство, подробнейшим образом, с учетом иерархического соподчинения и ранга, обрисована номенклатура ведомств и служб, скрупулезно описаны регламент и сферы деятельности каждого из чиновников всех Звеньев управления. В многочисленных пояснениях и комментариях содержится немало интереснейших подробностей о функциях и обязанностях чиновников аппарата администрации. Так, например, в министерстве Земли в их число входит забота о крестьянских наделах, о поддержании должных отношений между людьми, включая обеспечение вдов и сирот, стариков и неимущих. Здесь же упоминается о необходимости вести регистрацию земли и населения, определять нормативы повинностей, следить за состоянием дорог и гостиниц при них и даже заботиться о том, чтобы мужчины и женщины вовремя вступали в брак.

Чиновники этого министерства были обязаны руководить ремесленниками и торговцами, поддерживать порядок на рынках, следить за мерами, монетами, ценами и пошлинами, качеством товаров и перемещениями торговцев. Особая категория администраторов призвана была ведать лесами, водами, горами, озерами, парками, металлами и минералами, охотой и заготовкой рогов, клыков и перьев. Служителям амбаров следовало заботиться о семенах и страховом фонде зерна для убогих и нищих. Аналогичным образом выглядели в трактате и описания функций чиновников других министерств.

Феномен трактата Чжоули давно уже находится в центре внимания специалистов. Дело в том, что его текст составлен таким образом, будто все описанное в нем некогда реально существовало, т.е. являет собой ту структуру золотого река прошлого, которую нерадивым потомкам ныне следует вспомнить и восстановить ради их же блага. На" деле же «Чжоули» является идеальной схемой, в которую ее авторы вложили (кое в чем опираясь на действительно существовавшие в различных царствах или в аппарате управления времен Западного Чжоу нормы администрации, включая номенклатуру чиновников, а кое-что сочинив заново) свое представление о том, как должна выглядеть Поднебесная и как следует ею управлять. Трактат в этом смысле является тем самым ответом на вызов времени, который формулировался конфуцианцами на протяжении почти трех веков, от Конфуция до Сюнь-цзы. Суть этого ответа сводилась к тому, что централизованная империя должна быть единым цельным социально.-политическим организмом, в котором все тщательно пригнано, ничто не опущено, а генеральной основой, своего рода костяком является стройная чиновничье-бюрократическая конструкция.

Составление трактата «Чжоули» означало не только то, что конфуцианский ответ на вызов эпохи был окончательно сформулирован, но также и то, что сторонники этой модели имеют достаточный интеллектуальный потенциал и поддержку в обществе для того, чтобы попытаться реализовать их проект. Однако слабость и проекта, и его составителей и сторонников была в отсутствии серьезной политической основы. И домен Чжоу, и царство Лу и некоторые другие примыкавшие к ним государства, характеризовавшиеся сильными и влиятельными конфуцианскими традициями, не были в числе тех, на чьей стороне в конце Чжаньго была сила. А политическая и военная сила в ту пору оказалась на стороне тех крупных царств, где давно уже пользовалась предпочтением иная, легистская в своей основе, модель Поднебесной. Восходящая к циско-цзиньской модели реформ, она сильно трансформировалась после реформ Шан Яна в Цинь и в конце IV и тем более в III в. до н.э. практически уже стала именно циньской легистской моделью чиновничье-бюрократического государства.