Автор неизвестен - Медицина - Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

• Название: Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача
• Автор: Автор неизвестен - Медицина
• Издательство: ИнтелТек
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-98157-020-2

Автор книги честно, без прикрас описывает хирургию такой, какая она есть на самом деле, показывая всю жестокость и опасность хирургической специальности как для того, кто лежит на операционном столе, так и для того, кто стоит за ним. Несмотря на то, что текст насыщен медицинскими терминами, книга будет интересна не только представителям мира медицины, но и широкому кругу читателей.

---

На его лице по-прежнему не было никаких эмоций. Насколько он закоренелый бандит, можно ли с ним договориться? Он не показался мне чересчур агрессивным. Я направился к багажнику своей машины, стараясь держать плечи расправленными, мне хотелось сохранить достоинство, хотя я понимал, что это вряд ли удастся.

— Ну? — сказал водитель.

— Я мог бы решить этот вопрос, но я не уверен, что можно для вас сделать… Возможно, деньги… у меня с собой немного, но…

— Нет, — он покачал головой, — для меня это привычное дело, даже если бы вы предлагали кучу денег, я бы не взял. Так вы готовы?

— Что ж, бейте меня, — заорал я, демонстративно выставив нос. — Давайте, лупите, но я не изменю своего решения, они никогда не дождутся этого!

Гигант вздрогнул и, оттолкнув меня, отскочил в сторону.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, придурок, у тебя заднее колесо спущено…

— Что-о-о? — опешил я.

— Твое колесо, — повторил он, указав на спущенное заднее колесо с правой стороны и на дырку сбоку. — Я всего лишь хотел тебе помочь.

Около минуты я стоял, соображая каким идиотом только что был. Наконец поняв в чем дело, я расхохотался. Мужик стоял с ошарашенным лицом около своего грузовика, дизель которого продолжал работать, было заметно, что до него тоже постепенно доходит комичность ситуации.

Я подошел к багажнику и нажал замок.

— У меня запаска всегда на месте.

* * *

Я выбежал к бассейну на заднем дворе нагишом, свежий снег был мягким и обжигающе холодным для босых ног. Сняв покрытие, я погрузился в парящую горячую воду, это была одна из самых приятных процедур зимой — лежать в горячей ванне, когда все вокруг покрыто снегом, над головой звездное небо, откуда доносится постоянный приглушенный гул самолетов, приближающихся к Нью-Йорку со стороны океана. Я глотнул немного бренди, стакан был ледяным, однако содержимое по-прежнему оставалось жидким и приятно согревало, и закрыл глаза.

Хейди вышла из дома, сняла халат и тоже опустилась вводу:

— Как хорошо. А вот выбираться из бассейна будет кошмарно, чертовски холодно, передавали, что сегодня двадцать градусов и снова пойдет снег.

— Мы можем поспать здесь, если захочешь.

— Мы просто утонем, — Хейди шмыгнула носом и сунула его в мой бокал.

— Что ты пьешь, шнапс? Он вонючий.

— Бренди.

— Все равно воняет, — она посмотрела, как я сделал очередной глоток. — О чем ты думаешь?

— Как обычно, ты же знаешь, госпиталь, отделение…

— Ты просто одержим, — она брызнула в меня водой, поддразнивая. — Ты приходишь домой и садишься за компьютер, затем ужинаешь, за ужином только и говоришь о Манцуре, Сорки, Вайнстоуне и об этом толстяке…

— Сусмане.

— Да, кто бы он ни был… А после ужина ты опять идешь к компьютеру, даже сейчас ты думаешь об этом дерьме, это уже симптом!

— А о чем я должен думать?

— Ну-у, не знаю. Разотри мне пятку, я сегодня так ударилась в спортзале.

— Ладно, давай, — я поискал ее ногу в темной воде.

— Хочешь расскажу, что сегодня со мной произошло? Хейди положила ногу мне на колени, и я бережно начал массировать стопу.

— Я возвращался из госпиталя, и какой-то грузовик замигал фарами, чтобы я остановился.

— М-м-м, — пробормотала довольная Хейди. — И зачем?

— Мне стукнуло в голову, что кто-то из наемников Сусмана преследует меня, чтобы проучить за строптивость.

— Ты думаешь, они способны на такие идиотские меры?

— Нет, — соврал я. — Но я себе много чего навоображал, к тому же мы выезжали из госпиталя одновременно. Водитель знает меня, потому что его отец, представь себе, пациент Сорки. Я думаю, они сегодня общались, и я их видел вместе. Когда я увидел его вновь, следующим за мной по пятам…

— Ты решил, что это наемный громила, — Хейди усмехнулась. — У тебя больное воображение!

— Я не знаю, чего ждать от них, особенно от Сусмана. Как я могу обезвредить этих негодяев? Они слишком могущественна, чтобы от них можно было избавиться цивилизованным способом. Теперь, когда Вайнстоун у них в руках, они практически неприкасаемы. У меня остается единственная возможность, я должен сообщить о них в министерство.

Хейди резко выпрямилась, подняв волны в небольшой ванне.

— Ты не будешь ни на кого доносить, они тебя раздавят!

— Я могу сделать это анонимно. Департамент здравоохранения принимает анонимные жалобы от кого угодно в случае наличия доказательств и даже при сомнительных обвинениях. Помнишь случай со мной пару лет назад? Я тогда вывел не ту часть кишки для колостомы у негритянки с запущенной злокачественной опухолью, бедняга умерла. Это была катастрофа, меня вызвали на комиссию ОНПМД. Кстати, я так и не знаю, кто сообщил об этом случае.

— Не могу запомнить все эти аббревиатуры, что такое ОНПМД?

— Отдел нарушений профессиональных медицинских действий, точнее, непрофессиональных. Мне повезло, и я отделался выговором, а могло быть гораздо хуже. Я могу сообщить о них в ОНПМД. С этими списками по Манцуру и Сорки неизбежно будет начато расследование, в отделе только обрадуются возможности убить одним выстрелом двух зайцев.

— А что насчет Вайнстоуна?

— Тут есть проблема, мои действия могут иметь эффект домино, если они решат, что Манцур плох, возникнет вопрос к Вайнстоуну, почему он его не контролировал. Могут начаться сложности. Есть еще одна возможность — обратиться к журналистам из крупной газеты или журнала, но они могут создать еще больше проблем.

— Это точно, им нельзя верить, как только ты что-то им расскажешь, это уже не твоя история, а их пересказ. Ты будешь страдать, а для них это путь к процветанию, все они проститутки.

— А что в этом нового, Хейди? Любой профессионал в какой-то мере продажен.

Обычно мягкую манеру речи Хейди сменило раздражение.

— Я не собираюсь диктовать тебе, что делать, — отрезала она. — Но прежде чем совершить какой-либо сумасшедший поступок, подумай о том, что мы не сможем прожить без твоей зарплаты. Я подсчитываю все платежи и знаю, о чем говорю. Три тысячи по закладной, две тысячи за машины и страховку, полторы тысячи за колледж, плюс все остальные страховки, не говоря уже о еде и вещах. Мы не продержимся более трех месяцев. Прежде чем ты начнешь действовать как отважный герой, имей в виду, что я не собираюсь с детьми жить на улице из-за твоей идиотской гордыни. В Америке, как только ты перестал зарабатывать деньги, — ты «ноль», никто. Мы уже через это проходили. Не делай ничего без поддержки Вайнстоуна, он не святой, но кто из нас не грешен; ты ему симпатичен, и он на твоей стороне, заруби это себе на носу, доктор.

Хейди выбралась из воды и побрела к дому. Я допил бренди, жалея, что стакан опустел.

Возможно, она права, никто не идеален, и я не так благороден и бескорыстен. Взять, к примеру, Вайнстоуна. Он зарабатывает приличные деньги, никто не знает финансовых условий его контракта, однако все знают, что он загребает не меньше миллиона в год. У него нет явных врагов, и никто не наступает ему на пятки. Внешне его программа подготовки резидентов двигается успешно, что отражается в повышении уровня кандидатов, подающих заявки на обучение. Его команда постоянных сотрудников легко контролируема. Раск и Бахус сами о себе хорошо заботятся, вряд ли это у кого-нибудь получится лучше.

И еще был я. Я уверен, что Ларри Вайнстоун испытывает ко мне в некоторой степени отеческие чувства, он уважает меня и, возможно, гордится мной. Разумеется, я необходим ему для программы резидентуры, ему приятно похвастаться растущим списком опубликованных книг и статей с его фамилией в числе соавторов.

Что касается политики госпиталя, он знает мою довольно противоречивую натуру и понимает, что я физически не способен держать язык за зубами. Он также знает, что я завишу от него и пока еще не получил должности профессора. Платежи за дом съедали большую часть моих доходов, ведь я был новоприбывшим в США. Следовательно, не мог себе позволить обходиться без гарантированного заработка более чем несколько месяцев. Чтобы искать другую работу, мне снова была нужна поддержка председателя для получения солидной рекомендации, на несколько лет я был в его полной власти, по крайней мере, мне так казалось.

В то же время он знает, что у меня есть «список», и не в одном экземпляре, он знает, что я презираю Манцура, я сам говорил ему это несколько раз. А пару недель назад, когда он рассказал мне о стремлении Манцура и Сорки сместить заведующего терапевтическим отделением и выдвинуть на эту должность Сусмана, я сделал предположение, что дальше может последовать смещение его самого и назначение Сорки.

— Возможно, что ты прав, — ответил тогда Вайнстоун. — Давай посмотрим, что будет через год.

Ничего нового в моих словах для него не было, он был весьма дальновиден. Работая по контракту, Вайнстоун знал, что госпиталь не будет выкладывать миллионы, чтобы от него избавиться.