Автор неизвестен - Медицина - Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача

• Название: Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача
• Автор: Автор неизвестен - Медицина
• Издательство: ИнтелТек
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-98157-020-2

Автор книги честно, без прикрас описывает хирургию такой, какая она есть на самом деле, показывая всю жестокость и опасность хирургической специальности как для того, кто лежит на операционном столе, так и для того, кто стоит за ним. Несмотря на то, что текст насыщен медицинскими терминами, книга будет интересна не только представителям мира медицины, но и широкому кругу читателей.

---

Может, Кардуччи не настолько равнодушен, как кажется? Почему он посоветовал мне остыть и успокоиться? Возможно, он думает, что я имею отношение к последней статье Джейн Розенберг в газете «Нью-Йорк Репорт», которая вышла на первой полосе. Все только и говорят о ней. Думаю, что больше всего Ховарда и Фарбштейна поразит следующий абзац: «Согласно данным Департамента здравоохранения штата, в Парк-госпитале многие врачи получают дисциплинарные взыскания за халатное отношение к своим обязанностям. Деятельность двух хирургов сейчас изучается Департаментом здравоохранения, один из этих хирургов является председателем Медицинского правления госпиталя…»

Кардуччи, видно, беспокоится о том, как бы в следующей статье не появилась критика ОНПМД за промедление.

«Вам пришло сообщение!» — высветилось на экране моего монитора, это было послание Дэниела: «Твоя встреча с адвокатами Сорки лишит тебя возможности задавать тон в игре. Как только ты начнешь говорить, окажешься полностью в их руках, они так перевернут твои слова, что сам не узнаешь. Тебе необходимо прикрытие собственных адвокатов, без них ты не сможешь контролировать ситуацию.

Если начнешь говорить об увольнении с Ховардом, ничем их не удивишь, подумаешь, еще один „недовольный работник“. Многие увольняются сами в поисках большей денежной компенсации или из мести, они верят, что у них достаточно доказательств для возмущения спокойствия. Администратор просматривает развитие ситуации. Ты говоришь „нет“ подобно правительству, не согласному с требованиями террористов. Если ты скажешь „да“, то станешь примером для других работников, желающих получить деньги в случае ухода.

Не вздумай затевать большой скандал, он быстро себя исчерпает. Ведь каким бы ужасным не был скандал, о нем забудут через три-четыре дня. У противной стороны тоже есть защита, они сразу же подадут против тебя иск. Причина может быть смешной, но из-за нее ты будешь платить своему поверенному, пока не придешь к финансовому краху…»

Я и так все знаю, почему каждый мнит себя пророком? Несмотря на это, я заставил себя дочитать письмо до конца.

«…Если начнешь что-то делать, подумай, в чью пользу все может повернуться. Может оказаться, что они не так уж и боятся тебя. Я не могу давать какие-то особенные советы, но если ты решил перейти в другой госпиталь, есть смысл разойтись с Вайнстоуном по-хорошему. Если по какой-то причине дела пойдут не самым лучшим образом, и ты будешь искать другую работу, тебе пригодится его поддержка. И потом, новая администрация обратится за информацией о тебе к Вайнстоуну. Советую не сжигать за собой мосты при увольнении.

Дэниел».

Великий проповедник, поистине мудрые слова. Однако у каждого из нас свой набор врожденных и приобретенных ценностей и различный темперамент. Если бы я слушался советов моего дорогого друга Дэниела, быть бы мне уже главой хирургического отделения, а не уволившимся правдолюбцем, стучащимся в двери довольно среднего госпиталя на Манхэттене. Сидел бы я сейчас, попивая шампанское вместе с Вайнстоуном и Манцуром, а может быть, и с Большим Мо.

— Доктор Зохар, скорее пройдите в приемное отделение!

Что за срочность, можно подумать, кому-то тщетно пытаются завести сердце. Я представил резидентов, с треском вскрывающих грудные клетки умершим пациентам, они научились этому, сидя перед телевизором! В лифте я в сердцах пнул ногой стенку.

* * *

— Адамс работает с ножевым ранением сердца, — сообщила мне резидент реанимационной, показав пальчиком на закрытую дверь травматологии.

На столе лежал крупный мужчина, его нижнее белье было выпачкано мочой и калом, руки привязаны к боковым поручням стола, из открытой груди сочилась кровь. Младший резидент Джейкобс прикладывал кислород к эндотрахеальной трубке, другой резидент устанавливал раствор Рингера.

Адамс засунул пальцы глубоко в грудь пациента, его халат был забрызган кровью. Он сообщил мне:

— Ножевое ранение слева от грудины, сердце остановилось в момент доставки, мне пришлось срочно вскрывать грудную клетку.

Правой рукой он продолжал ритмично сжимать сердце больного, наверно, это пустая трата времени.

— Зрачки реагируют, — воскликнул Джейкобс.

Кровь, насыщенная кислородом, добралась до мозга бедняги, ЭКГ показывала неровный ритм работы желудочков. У нас оставалось мало времени, и я потянулся за перчатками.

…Кто из врачей не сталкивался с медленно умирающими пациентами? Бред, неясные видения, потеря контроля сфинктера и типичное зловоние в воздухе говорят о начале конца. В итоге происходит маленькое явление, останавливающее жизнь. Милая пожилая женщина после инфаркта миокарда вдруг захотела опорожнить кишечник, и у нее остановилось сердце. Мужчина пошел на поправку после лапаротомии и вдруг по непонятной причине разволновался, а потом умер от массивной эмболии легочных кровеносных сосудов. У всех есть в памяти такие случаи, я помню лица этих больных очень отчетливо, а вот имена забываются.

У каждого хирурга есть свое небольшое кладбище. Но особенно тяжело вспоминать пациентов, умерших по твоей вине. Я никогда не забуду того мужчину средних лет; кровь из его пищевода лила, как из крана, и он медленно угасал в тот момент, когда ему пытались вставить в пищевод трубку. Теперь-то я знаю, как можно было его спасти. А девочка-подросток на искусственной вентиляции легких с парализованными мышцами… Я тогда был младшим резидентом и практически убил ее, пытаясь неумело выполнить трахеостомию. А еще был русский мужчина с раком желудка; по ошибке я перевязал ему главную артерию, по которой кровь поступает в кишечник, в результате развился некроз всего кишечника. Он был в сознании и наблюдал за мной глазами, в которых был страх. «Он все равно бы умер», — утешал я себя, но мне не становилось легче. А продавец автомобилей… Я повредил ему полую вену, латая трехстворчатый клапан. Кровь текла и текла. Я открывал его три раза, а он все равно умер, бледное тело угасло, и несколько пар глаз смотрели на меня с сочувствием, равнодушием, цинизмом и даже с упреком. Мне хотелось убежать, лечь и закрыть глаза, но за дверями операционной ждала его семья, а я был совсем один.

Ошибки иногда случаются, смертельные исходы бывают, но у меня, слава Богу, это происходило не из-за халатности…

Я отодвинул руку Адамса и подставил указательный палец, чтобы удержать стремительный поток, рвавшийся из сердечной стенки, теперь Адамс зашивал ее под моим пальцем.

— Осторожно, — прошептал я, — Джим, будь осторожней, не задень иглой коронарный сосуд.

Джейкобс следил за кровью, была нужна кровь первой группы с отрицательным резусом. Рану почти зашили, и пустой орган заполнялся кровью.

Потом случилось невероятное, мужчина очнулся. Его грязные руки не были крепко привязаны, и он начал ощупывать свою грудь. Замасленные грязные пальцы, наверное он был механиком, добрались до мучительной боли, широкая рука проникла в открытую рану и практически обхватила сердце.

— Твою мать! — выкрикнул я в ужасе. — Дайте ему двадцать миллиграммов морфия, сейчас же!

Пациент-великан зашевелился, сел на операционном столе и внезапно схватился за ретрактор, разводящий ребра, швы начали прорезываться, кровь брызнула мне на очки.

— Держите его! — кричал я.

Все засуетились, но никто не знал, что делать. Черт, даже я работал чисто инстинктивно.

— Пошевеливайтесь! — проорал я маленькой группе резидентов.

Четверо из них подскочили к пациенту. Мы отключили его двойной ударной дозой морфия. Капли пота с моего лба падали прямо на открытое сердце. Я затянул швы, наложил еще несколько стежков и сделал последний узел.

— Все, отвезите его в операционную, нам надо привести его в порядок и закончить операцию, и дайте ему антибиотики, обработайте грязные пальцы.

— Систолическое давление сто, синусоидный ритм, есть реакция зрачков, — сообщил Джейкобс.

— Отлично, мы спасли ему жизнь, — сказал я, отбросив грязные перчатки.

В зеркале я. заметил кровь на очках и на лбу. Когда-то в детстве я увидел на отцовском белье большое красное пятно.

— Это след от операции, — объяснил он мне, — больной истекал кровью.

Тогда меня поразили слова отца, более того, я познал некое новое чувство. Настоящий мужчина не должен бояться промокнуть от крови своего пациента.

Мне часто приходилось иметь дело с ножевыми ранениями сердца, но впервые в жизни мой пациент хватается за свое сердце грязными руками. Я отправился за Адамсом и Джейкобсом в операционную. Боже, как же мал промежуток между жизнью и смертью, и как важно успеть спасти чью-то жизнь!

* * *

Через открытую дверь нашей библиотеки я увидел, как Вайнстоун совещается с Чаудри, Бахусом и Раском. Полуденный рассеянный солнечный свет почти ослепил меня, когда я вошел.