Робин Локкарт - Моя Европа

• Название: Моя Европа
• Автор: Робин Локкарт
• Издательство: Putnam
• Жанр: История
• Год: 1952

В этой книге Локхарт даёт свои воспоминания о странах, в которых он работал. И первая и наболее большая глава у Локхарта именно про Россию. Настолько насыщенный неизвестным русским читателям материал, что он просто просился на перевод. А какие личные характеристики известнейших людей в России, которые отметают все штампованные образы; например, писателя Алексея Толстого. В дополнение к главе о России дан перевод второй главы о Чехословакии, поскольку она проливает свет кое на какие моменты, связанные со зловещей ролью в истории Интервенции, которую сыграла чехословацкая армия и вобще всё это злокачественное государственное образование "Чехословакии", выкроенное США и Англией в центре Европы на Версальской конференции 1919 года. Как раз после Второй Мировой, когда Локхарт писал эту книгу, Компартия Чехословакии под руководством Рудольфа Сланского (настоящая фамилия Зальцман) вооружала только что появишееся на карте государство Израиль советским стрелковым оружием и танками.

Локхарт, конечно, в этих мемуарах не говорит о своей работе вообще, а если и говорит, то официальную точку зрения. - Но Локхарт проговаривается. Вернее, они не проговаривается, а придерживается английской версии; а эта версия достаточно расходится с той версией, которая преподаётся в России. Кроме того, фактические встречи и поводы к оным с конкретными официальными людьми в России у Локхарта вообще противоречат официальной трактовке событий. Например, официально США и Англия не состояли с Россией в дипломатических отношениях после революции, и изображали на людях вражду. А в реальности они открывали ногой двери к Троцкому, Каменеву Радеку, Карахану и другим видным троцкистам; дружили семьями, переженивались; например другой английский агент Артур Рэнсом женился на секретарше Троцкого - Жене Шелепиной, а дочь наркома Крыленко Лена вышла замуж на американского агента Макса Истмана, двоюродная сестра Уинстона Чёрчиля Клара Шеридан была любовницей Льва Каменева, из-за чего Каменев развёлся со своей женой, из за которой, собственно, он и стал тем кем он был, потому что она была родная сестра Троцкого - Ольга Броштейн. Как видите, несмотря на отсутствие формальных дипломатических отношений - полная дружба и семейные узы между Коммуной Троцкого и США.

---

Перед своим отъездом Толстой пришёл попрощаться. На этот раз на нём были надеты обвислые шаровары, чёрная тужурка из шкуры какой-то дворняжки торчала из-под сюртука, и под ней ещё виднелась короткая жакетка. Всё это дополнялось огромным отложным воротником и развязанным галстуком-бабочкой. Толстой выглядел как старомодный франт. Уходя, он облачился в огромную шубу. На его голове красовался странного вида котелок, которому мог бы позавидовать даже господин Черчилль. Это захватывающее зрелище только усилило мои сомнения относительно его успеха.

Я сильно ошибся. Алексей Толстой вернулся из Англии в приподнятом настроении. Ему всё понравилось, и, преисполненный энтузиазмом, он на одном дыхании написал серию статей в восхвалении Великобритании. Москвичи зачитывались его очерками. С этого времени Алексея Толстого стали считать самым крупным русским англофилом, появившемся в Обществе по Установлению Дружеских отношений с Англией, способного к тому же правильно выражаться по-английски.

Мы начали часто видеться. Он запросто называл меня по имени и дарил свои книги. Можно сказать, мы стали друзьями. Толстой имел талант и одинаково легко писал романы, очерки и газетные статьи. Но у него совершенно отсутствовала мораль, ему были незнакомы чувства вины и ответственности. Единственное, что интересовало Алексея Толстого – это деньги, комфорт и личный успех. Поэтому он без колебаний быстро подстраивался под меняющиеся политические поветрия, что приводило в сильное смущение его более сознательных и думающих соотечественников. Алексей Толстой находился в дальнем родстве с Львом Толстым, но противники всегда подчёркивали незаконность его рождения и, следовательно, не имеющим право называться графом. Он относился к той категории людей, которых трудно не любить, но ещё труднее уважать.

После большевистского переворота Алексею Толстому удалось бежать, но не в Англию, которая могла бы быстро ему наскучить, а в Париж. В то время в эмигрантской среде не было более яростного обличителя большевиков, чем Алексей Николаевич. В Париже он продолжал вести экстравагантную жизнь. Впрочем, деньги быстро кончились, а значит, кончилась водка и цыганские песни. Поэтому меня нисколько не удивило, что, написав пару пьес по изобличению Романовых, Алексей Толстой втёрся в доверие большевикам и вернулся на родину. Он изображал из себя патриота, не способного жить вдали от России. В одном он не лукавил: репутация писателя имела для него такое же значение, как и водка под цыганские напевы.

Надо признать, что его возвращение оказалось очень удачным. Большевики приняли бывшего графа с распростёртыми объятиями, и для Алексея Толстого жизнь вошла обычную колею: вино, женщины, цыгане и… работа. Да, работать пером он умел всегда. Его манеры раздражали большевиков, и в Союзе Писателей был поставлен вопрос о буржуазном образе жизни Толстого и буржуазном содержании его произведений. Но Алексей Николаевич не был простачком. Он приложил все усилия, чтобы втереться в доверие к Сталину, и даже сумел заполучить от него лестный отзыв на первый том исторического романа «Пётр Первый». Вооружившись надписью, сделанной рукой самого Сталина на экземпляре книги, Толстой явился на заседание Союза Писателей и заявил: «Обычно я не читаю рецензий на свои произведения, но эта может вас заинтересовать». Обвинение в уклоне было снято раз и навсегда.

Время от времени я слышал о Толстом, но не думал, что нам придётся снова увидеться. Утром 10 июля 1935 года раздался телефонный звонок. Оказалось, что Алексей Николаевич приехал в Лондон и хотел бы меня видеть. Мы договорились встретиться в маленьком сербском ресторане «Josef» ("Иосиф") на Greek Street. Это был один из тех редких неприятных дней, когда на Лондон опускалась изнурительная духота. Взмокший от жары и удручённый, я опоздал на встречу. Мне не составило труда узнать старого знакомого. Конечно, он постарел. Его когда-то гладкое и расплывшееся лицо теперь выглядело похудевшим, а массивная в прошлом фигура несколько уменьшилась в размерах. Но старая энергия ещё осталась: Толстой приветствовал меня зычным голосом, сотрясшим стены почти пустого зала. Он был уже почти пьян, но не терял чувства реальности и без умолку захватывающе рассуждал обо всём на свете. Он прибыл в Лондон на советском пароходе «Смольный», по пути они заходили в Гамбург. Во время этой кратковременной стоянки Алексей Толстой пришёл к выводу, что не только Гамбург, но и вся Европа пришла в упадок. Но Лондон по-прежнему поражает своей красотой, величием и неповторимым очарованием. Лондон всегда оставался его любимым городом, и теперь после стольких лет, проведённых в серости Советской России, так приятно видеть хорошо одетых женщин, богатые витрины магазинов, залитые светом улицы и толпы счастливых и беспечных людей. Но самое главное, подчеркнул он – снова вдыхать воздух свободы этого свободного города. Алексей Николаевич мечтательно закрыл глаза и шумно вздохнул, при этом его рука потянулась к бутылке бренди. Был ли он в этот момент искренен? Думаю, что он действительно так думал в ту минуту. Ведь тогда мир казался ему усыпанным розами.

Мне хотелось расспросить Толстого о жизни в Советском Союзе. Отмалчиваться было не в его характере, но здесь он стал проявлять осторожность. Да, он много работает, есть свои сложности, но они преодолимы. И опять разговор повернулся на нейтральную тему о лондонских достопримечательностях.

Поздним вечером я собрался подвести его до Советского Посольства, в котором он остановился. В такси Толстой вдруг разоткровенничался: «Я должен просить вас об одном одолжении. Дело в том, что во Франции проживает некая девушка, дочь кардинала и монашки. Эта девушка коммунистка, и я хотел бы увезти её в Россию. Но мне отказали в визе. Не могли бы вы помочь?». Он тяжело навалился на меня, грубо захохотал, а затем вдруг замолк. Я подумал, что его сморило от выпитого, и оказался не прав. Когда мы въехали на Kensington Palace Garden, он очнулся и заявил: «Пожалуй, я здесь выйду». Расцеловав меня на прощанье в обе щеки, Толстой выбрался из машины и пошагал по направлению к Советскому Посольству.

После его возвращения в Россию, мне было интересно узнать, что напишет писатель Алексей Толстой о своём визите в Англию. Вскоре в советских газетах замелькали его статьи. Тон изменился. Лондон превратился в отвратительный город, где контраст между роскошью и нищетой является позором цивилизации.

Алексей Толстой до самой смерти занимался активной писательской деятельностью. Из-под его пера вышло много рассказов, романов, пьес и стихов. В годы войны он стал самым активным пропагандистом Союзников, в прессе яростно обрушивался на немцев и снова находил нужные слова для прославления вклада Великобритании в общую победу. Его смерть в феврале 1945 года, если так можно выразиться, оказалась своевременной: проживи он ещё года два-три, и его хамелеонская сущность не спасла бы Толстого от критики, обрушенной Андреем Ждановым на «безродных космополитов» и «отклонистов» под влиянием разлагающегося Запада.

Судьба оказалась милостивой к писателю Алексею Толстому, его репутация осталась незапятнанной, и сегодня по величине он считается вторым писателем в СССР после великого пролетарского писателя Максима Горького. Творчество Толстого было весьма плодотворным, и его лучшие произведения продолжают высоко цениться. Встретив революцию в возрасте тридцати четырёх лет, большую часть своей жизни Алексей Толстой писал о новой России. Но он никогда не чувствовал себя полностью свободным, и его самая известная в Советском Союзе повесть «Детство Никиты» была написана в эмиграции. Для нас, иностранцев, Алексей Толстой открыл глаза на Россию даже больше, чем Достоевский.

Один факт остаётся неизменным: Алексей Толстой любил красивую жизнь и всегда нуждался в деньгах. В Советском Союзе его книги пользовались большим успехом. Россия стала самой читающей страной в мире, и Алексей Толстой получал такие гонорары, о которых даже не могли мечтать американские или английские писатели. Ко всему прочему, советские авторы, в отличие от зарубежных коллег, практически не платили налогов.

В 1917 и 1918 годах я с головой окунулся в работу по налаживанию контактов с молодыми поэтами России. Несколько раз мне довелось встретиться с непохожим ни на кого, громогласным Маяковским, основателем коллективного футуризма и поэта толпы. Он привлекал внимание московской публики необычной манерой одеваться и дикими выходками. Но я не могу утверждать, что хорошо знал Маяковского. Только один молодой поэт сильно запал мне в душу: я имею в виду Сергея Александровича Есенина. Хотя он начал своё творчество ещё до революции, я никогда с ним не встречался. В 1918 году ему было всего двадцать три. Этот златокудрый голубоглазый крестьянский сын с восторгом встретил революцию и увидел в Ленине нового Бога, который изменит мир. К сожалению, его развратила жизнь в большом городе. И даже сегодня на Западе он более известен как молодой красавец, которого сбила с ног Айседора Дункан и женила на себе в день своего сорока четырехлетия. Супружеская жизнь, полная невзгод с самого начала, продолжалась три с половиной года и оборвалась в 1925 году в ленинградской гостинице «Англетер» в том самом номере, где Есенин останавливался в первый раз с Айседорой Дункан. Поэт вскрыл себе вены, написал предсмертное письмо жене и повесился.