Юрий Азаров - Подозреваемый

• Название: Подозреваемый
• Автор: Юрий Азаров
• Жанр: Современная проза
• ISBN: ISBN5-264-00752-7

В романе известный ученый, педагог, писатель и художник Юрий Азаров показывает огромные возможности всестороннего развития личности, прежде всего с помощью новых принципов гуманистической педагогики, одним из признанных лидеров которой он является.

В этом селе, с любопытным названием Черные Грязи, я обосновался по многим причинам. Именно здесь у меня был договор на написание шести картин, здесь протекала чудная река, и здесь мне удалось снять прекрасную квартиру, весь второй этаж у Анны Дмитриевны Шариповой, вдовы генерала, погибшего при самых нелепых и весьма загадочных обстоятельствах на чеченской войне.

---

Мне хотелось изобразить на своих полотнах все эти сложные процессы, так как я считал, что искусство должно нести в себе мощный социальный заряд. Только в этом случае оно способно помочь людям в формировании ПРАВОВОЙ ДУХОВНО БОГАТОЙ ЛИЧНОСТИ. Вот мы и подошли к самому главному — удастся ли всем нам, в частности Владимиру Попову, Геннадию Шилову, Косте Рубцову, Андрею Курбатову и многим другим, на своих экспериментальных площадках претворить в жизнь идеи трансцендентальной педагогики, ставящей в необходимость каждого человека формировать себя как правовую личность. Я отчетливо сознаю утопизм такой задачи. Больше того, я вижу, что современное образование с его высшей и средней школами оказались не только разграбленными и коррумпированными, но и местом, где формируется человек, лишенный подвижничества, готовности защищать права человека, высшую духовность, общечеловеческие идеалы.

Но ни у меня, ни у Кости Рубцова, ни у моей Светланы, ни у Сергея Назарова, ни у многих наших единомышленников нет выбора. Но мы и не Дон Кихоты. Мы скорее реалисты утопического склада. Утопизм наших душ произрастает из эсхатологического упования на последнее будущее. Мы по традиции скорее верим, чем не верим, в мессианскую роль России. Мы обречены на бессмертие.

Где и когда родится, отмучается и угаснет со смутными предчувствиями такое историческое поколение, как наше, исчерпает себя до донышка в фантастических социальных экспериментах и катастрофах, выбрав из прошлых, настоящих и будущих человеческих пластов весь страх зловещих пыток и жестоких репрессий? В какой стране нелепых и неоправданных крайностей, в стране, жаждущей духовности и бесшабашного подвижничества, будет выпестован маленький человек-конформист, отчужденный от самого себя, от близких и дальних, обманутый и проклятый, соединивший в себе жертвенность и манию величия, свободу и рабство, любовь и ненависть. В стране, где в заснеженных голодных далях отпечаталась окровавленная стопа Христа, где вечный воровской мрак и глухое к человеческим стонам бунтарство перемежаются с щедрой жертвенностью, с едва наметившимися бликами потенциального неуемного света? Не может кануть бесследно в небытие спрессованная и загнанная в подполье духовная мощь народа — она рано или поздно даст о себе знать, выйдет наружу в ореоле своего могущества, в бесстрашии жить по законам Красоты, Любви и Свободы — отсюда и подспудная неколебимая уверенность в евангелическое прозрение! Эта приговоренность к исторической значимости, к непроизвольному включению в мессианство согревает наши больные души, укрепляет измученную веру и нашу несчастную в слезах надежду.

Сознание того, что эта вера сильнее и величественнее любых как официальных, так и тайных авторитарных образований, дает нам силы всецело погружаться в тот узкий просвет духовности, который еще не заслонен силами зла!

У нас нет еще готовности защищать высшую духовность последними средствами позора, унижения и даже смерти. Мы всем ходом истории приуготовлены к уступкам злу. Но даже в этой приуготовленности живет тайная надежда на чудо, на торжество Добра.

Мы со Светланой тихо мечтаем о том, чтобы наш Ванюша никогда в своей жизни не ощущал себя ПОДОЗРЕВАЕМЫМ во всех смертных грехах, чтобы он был избавлен от наших комплексов, чтобы он в полную меру ощутил силу и прелесть Любви и Свободы, чтобы в своей созидательной деятельности он утверждал эти величайшие ценности души человеческой!

И наша кроха оказалась в центре моих живописных сериалов — росток новой жизни третьего тысячелетия: позади безумство кровожадных притязаний сильных мира сего, которые на поверку оказались вовсе не сильными, а трухой, людьми-то трудно назвать — исчадия ада — все в прошлом, с мраком и светом, с пророческими предсказаниями, с бесами и с вдохновенной богом тройкой: куда ж несешься ты, Русь, дай ответ? В моем сериале бедный, несчастный Гоголь, спотыкаясь, мчится вслед за летящей тройкой, управляемой не иначе как бесами — Касторскими и Шамраями: ухватившись за колеса еще более несчастные, чем русский классик, мои знакомцы — Шилов и Костя Рубцов, Назаров и Светлана, Попов и Курбатов — не остановить им летящей на ветру тройки, подминают медногрудые кони всех, кто не успел отойти в сторонку, не изменить им начертанный свыше полет, и кто знает, доедет колесо до Казани или где-то за кольцевой дорогой настигнет тройку беда, и все смешается в один гладкий круг, и закружатся бесы разные, словно листья в октябре, и божьим чудом брошенная молния испепелит чудовищные предсказания: бандитско-синдикалистская криминальная Русь — угроза всему миру! Чудным звоном заливается колокольчик: кто даст ответ, какой судьбоносный жребий выпадет нашим потомкам? Третий Ангел уже вылил чашу свою, и река сделалась кровью.

И четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем. И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, и суждено им будет снова пройти через тьму заблуждений: не заслужили мы ни света, ни покоя!

Мама, светлая королева, где ты?

Все в прошлом!

Только наша кроха с ликом младенца-Спасителя нежной ручонкой будто нечаянным жестом очертит незримый горизонт: "Вот он ваш праведный путь, вот она ваша дорога!"

Все это я попытался изобразить в своем сериале, который назвал трансцендентальной живописью, то есть предельно приближенной к Богу.