Газета Завтра Газета - Газета Завтра 331 (14 2000)

• Название: Газета Завтра 331 (14 2000)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

ЕСТЬ ЛИ У БРАТЬЕВ ЧУБАЙСОВ среди их высоколобых единомышленников конкуренты в борьбе за первое место по мощи интеллекта? Вестимо. Как не быть!.. Однажды точили лясы на глазах всего народа Евгений Киселев и Григорий Явлинский, два туземца-долгожителя телеэкрана. И вдруг первый говорит:

— А вы знаете, коллега, какие ужасные дела творились во время Отечественной войны? Взятие городов приурочивали к советским праздникам. Киев, например, взяли 6 ноября, в канун 26-й годовщины их, видите ли, Великой Октябрьской революции.

— Да-да, — живо подхватывает второй. — И это, коллега, вело к страшным жертвам. Вот ведь и Берлин взяли 2 мая. Что им стоило! Мне папа рассказывал...

Вылили по ведру нектара на советскую историю, на Красную Армию и вихляющей походкой ПЦБ пошли дальше...Они же не имеют понятия и никогда не задумывались о масштабах, о характере Великой Отечественной войны, им это просто неинтересно. Откуда им знать, что Красная Армия освободила тогда 727 советских городов и 484 города девяти европейских стран, а также Китая и Кореи. Это в сумме 1211 городов. Да еще 55 городов дважды переходили из рук в руки, а некоторые, как Барвенково и Лозовая, пришлось освобождать трижды. Это одно из убедительнейших свидетельств такой ожесточенности войны на советско-германском фронте, какая нашим союзникам на западном фронте просто неведома: там было лишь одно крупное контрнаступление немцев — в Арденнах, где немцы во второй половине декабря 1944 года стремительно вновь заняли несколько городов , и союзникам после того, как Сталин, по слёзной мольбе Черчилля, на восемь дней раньше плана начал широкое наступление, удалось вторично отбить эти города. Приведенные цифры, кстати сказать, дают представление о том, какого объема восстановительные работы пришлось выполнить после войны немцам и какого нам. А это во многом объясняет и различие в уровнях послевоенной жизни в СССР и в ФРГ...

Так вот, если учесть, что освобождение советской земли проходило в основном с начала 1943 года, после Сталинградского побоища, и длилось два с половиной года, то нетрудно сообразить, как много за это время было радостных дней, когда гремели салюты, и нередко такие дни совпадали с нашими достаточно многочисленными советскими праздниками, как, впрочем, и с праздниками церковными, — куда от этого было деваться! Да и что плохого в том, если была реальная возможность именно в праздник порадовать родной народ освобождением очередного города. Али у Явлинского и Киселева есть доказательства, будто в том или ином случае войска получали приказ освободить город любой ценой к 8 марта или к Дню физкультурника?.. Между прочим, у вас когда день рождения, Григорий Алексеевич? Ага, нашел в справочнике: 10 апреля. Так вот, любезный, наш верховный главнокомандующий, будучи провидцем, знал еще в 1944 году, что вы родитесь через восемь лет именно в этот день и приказал сделать вам подарочек — освободить к 10 апреля Одессу-маму. И она была освобождена. Да-да, специально для вас. А на следующий год в канун вашего дня рождения 9 апреля мы взяли Кенигсберг. Между прочим, в этом я принимал личное посильное участие, за что удостоен памятной медали, на которой красуется эта дорогая для вас дата. А когда родился Киселев? Ах, да катись они к чертям, умники...

МОЖНО БЫЛО БЫ еще много поведать об этих соискателях золотой медали, но нельзя объять необъятное. А вот не менее увлекательный персонаж с такими же призовыми поползновениями: генерал Степашин! Ведь он прославился и заслужил приз не только тем, что просидел в кресле главы правительства 82 дня и З часа, и не тем лишь, что, став премьером, тотчас рванул в США и там — уж лучше бы по подобно обожаемому им Ельцину помочился принародно у статуи Свободы — каркнул во все воронье горло: "С коммунизмом в России покончено навсегда! Не будь я Степашин!" (Интересно, как он проглотил сейчас 30 коммунистических процентов? Не случился ли заворот кишок?)

Степашин знаменит еще и тем, что несколько раз, в том числе в недавней телебеседе с известным Урмасом Оттом, очень настойчиво просил не путать его с Лениным, который тоже, как и я, дескать, был главой правительства. Разница между нами в том, говорит, что антипатриот Ленин во время войны с Германией требовал поражения своего правительства, а я — патриот, я за победу своего правительства, что и доказал личным генеральским участием в первой чеченской войне, увы, не только кровавой, но и бесславной.

Справедливости ради надо заметить, что в этой клевете на Ленина генерал не одинок. Вот, скажем, известный автор исторических романов и любимец Солженицына писатель Дмитрий Балашов. Он перед президентскими выборами счёл необходимым на страницах "Завтра"(№10) помочь избранию Зюганова тем, что обрушился на "ленинское требование (от кого?) разгрома своей армии в мировой войне". И не только вождь, но и вся партия большевиков, говорит, выдвигала "требование разгрома собственной армии". Да что Степашин, что Балашов! В предвыборные дни февраля сам товарищ и.о. главнокомандующего заявил на всю страну: "Вспомните пораженчество большевиков, они желали поражения России в Первой мировой войне, рассчитывая на то, что режим падёт и они придут к власти".

Ну, во-первых, расчет их с точностью сбылся: прогнивший режим пал и большевики пришли к власти. В отличие от нынешних генералов, писателей и президентов, они, большевики-то, были не пальцем деланы, учиться у них надо, а не глумиться с высоты своего банкротства. Это, во-вторых, генерал Власов, с его умом, мог надеяться и даже рассчитывать, что если немцы разгромят Красную Армию, одержат полную победу, то в России будет установлен какой-то приемлемый русский режим во главе с ним. А Ленин-то с его умом ясно понимал, что победа Германии превратит Россию в колонию.

Поразительно, в-третьих, что никто из названных обличителей не задумался даже: мыслимое ли дело, чтобы русские люди (а большевики-то, в отличие от меньшевиков, были в основном русскими!) во главе с русским дворянином Ульяновым желали разгрома своей армии и победы Германии? Ну, конечно, в подлунном мире всё возможно, и среди дворян сволочей хватало. Но, однако же, хоть бы на миг задумались, хоть на секунду усомнились. Ведь у них же профессия такая — думать! Они же не прочь порой блеснуть афоризмом Декарта: "Cogito, ergo sum". Нет...

И вот что самое знаменательное: кто первым-то обрушился с этой клеветой на Ленина? Да, конечно же, он, несравненный и приснопамятный Лев Давидович! В августе 1915 года Ленин писал: "Троцкий запутался в трех соснах. Ему кажется, что желать поражения России — значит желать победы Германии...Чтобы помочь людям, не умеющим думать, Бернская резолюция (конференции РСДРП) пояснила: во ВСЕХ империалистических странах пролетариат должен теперь желать поражения своему правительству. Буквоед (псевдоним Д.Б.Рязанова, настоящее имя которого Давид Борисович Гольдендах. — В.Б. ) и Троцкий предпочли обойти эту истину... "Как обходят её ныне и три названных продолжателя идеи Троцкого: будто Ленин имел в виду не всех, а только одну Россию. А ведь в этом вся суть. Если пролетариат всех стран, да еще бы одновременно выступил по призыву большевиков, то война оказалась бы просто невозможна. Такую форму в тех конкретных исторических условиях приняла и оказалась возможной борьба против войны. "Но это вовсе не значит, — писал Ленин, — что надо "взрывать мосты", устраивать неудачные военные стачки и вообще помогать революционерам нанести поражение правительству."

Я не думаю, что Степашин читал "Тихий Дон". Зачем? Ельцин ему и без "Тихого Дона" генерала дал и пять раз министром назначал. Но уж писатель Балашов-то наверняка читал. Так вот там есть хорунжий Бунчук, большевик. Однажды, в октябре 1916 года, на фронте под Нарвой в офицерской землянке случился такой разговор. Бунчука, только что вернувшегося из Петрограда, спрашивают, как там дела.

— Отрадного мало, — взвешивая слова, заговорил Бунчук, — не хватает хлеба. В рабочих районах голод, недовольство, глухой протест... Русско-японская война породила революцию 1905 года, эта война завершится новой революцией. И не только революцией, но и гражданской войной.

Листницкий заговорил со сдержанной злобой.

— Меня удивляет то обстоятельство, что среди нашего офицерства есть такие вот, — жест в сторону ссутулившегося Бунчука, — субъекты... Однажды в разговоре он выразился очень туманно, но всё же достаточно ясно для того, чтобы понять, что он стоит за наше поражение в этой войне. Так я тебя понял, Бунчук?

— Я — за поражение.

— За каким же чертом вы добровольно отправились на фронт и даже дослужились до офицерского чина? — вмешался есаул Калмыков. — Как это совместить с вашими воззрениями. Удивительно! Человек против войны… хе… хе… против уничтожения этих...классовых братьев — и вдруг... хорунжий!