Газета Завтра Газета - Газета Завтра 932 (39 2011)

• Название: Газета Завтра 932 (39 2011)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

Быдло сегодняшнее, в отличие от быдла вчерашнего, активно выступает по радио и телевидению с патриотическими речами, публикует в периодической печати массу патриотических статей, не стыдясь подписываться подлинным своим именем. Но ведь в средствах массовой информации анонимов и не привечают. Другое дело — интернет! Тут можно и без подписи. Тут можно оставаться самим собой. Таких "сочинений" нынче "плавает" в интернете привеликое множество. Я "выудил" в качестве образца одно из них...

"Один из устойчивых мифов, который бытует в России, — это миф о какой-то особенной, загадочной "русской душе", "высокой духовности русского человека"... Вся отвратительная русская история и жизнь до сегодняшних дней доказывает обратное: в действиях или бездействиях русских как раз духовности меньше всего, а есть животные необоснованные злость и жестокость, раболепие, отсутствие принципов, продажность, глупость, безвкусица... Правда России — это ложь... Русские просто не стремятся к правде, не ищут её и не борются за неё... Чувство собственного человеческого достоинства находится у русского в зачаточном состоянии... Духовная сфера не интересует русского... Продажность русских не имеет границ... Известно, что в России часто отправляют на панель собственных дочерей ради бутылки водки. Вся загадочность русской души сводится к животному состоянию её обладателя, и эта душа вполне предсказуема и даже примитивна..."

Читатель, очевидно, уже догадался, откуда ветер дует. Писанина эта состряпана, скорее всего, гейским быдлом, которое сидело перед зеркалом и малевало автопортрет, трясясь от ненависти к великому народу, попавшему в беду по милости этого самого гейского быдла именно из-за своей доверчивости и открытости. У анонима явный комплекс неполноценности. У него нет и никогда не было бескрайней страны, которая "разметнулась на полсвета". У быдла никогда не было и не будет Пушкина, Достоевского, Чехова, Толстого, Чайковского, Свиридова, Сурикова и Васнецова.

Если поковыряться в истории, то обнаружится, что быдло есть у всех народов. Почитайте, что пишет Шекспир об английском быдле эпохи Возрождения:

Я смерть зову, не в силах видеть боле,

Как гибнет в нищете достойный муж,

А негодяй живёт в красе и холе,

Как топчется доверье чистых душ,

Как целомудрию грозят позором,

Как почести мерзавцу воздают,

Как сила никнет перед наглым взором,

Как всюду в жизни торжествует плут,

Как над искусством произвол глумится,

Как правит недомыслие умом,

Как в лапах зла мучительно томится

Всё то, что называем мы добром.

Далее Гейне о быдле немецком: "Население города Геттингена можно поделить на студентов, профессоров, филистёров и скотов". И, наконец, Джек Лондон о быдле североамериканском: "Всё, что вам нужно, — это грабить ближнего в меру своих сил, и вы на этом основании вообразили себя борцами за свободу... Вы самые обыкновенные плуты и стяжатели, но под магическим действием красивых фраз готовы возомнить себя патриотами. Свою жажду прибыли, проистекающую из чистейшего эгоизма, вы выдаёте за бескорыстную заботу о страдающем человечестве". Не правда ли, актуально и в наши дни?

Само собой, у нас, русских, тоже имеется своё национальное быдло. Вернее, антинациональное. Здесь-то и кроется самое существенное отличие нашего быдла от быдла заграничного. Их быдло выношено в утробе маргинального национализма. Наше — давно снюхалось с быдлом гейским: они вместе предают, терзают, растаскивают Россию...

В годы военного лихолетья быдло прятало свою элитарную прямую кишку в Алма-Ате. А в это время русские парни падали на амбразуры вражеских дотов (подвиг Матросова был продублирован 60 раз), бросались под фашистские танки, обвязавшись гранатами, сгорали заживо, тараня немецкие самолеты. Сегодня же быдловский аноним пишет о русских так: "Слова "правда", "справедливость", "гуманность" для них — отвлеченные понятия, пустой звук. Они используются ими лишь тогда, когда дело касается их личных, шкурных интересов".

В 1945 году бывший премьер-министр Франции Эдуар Эррио, снятый с нар фашистского концлагеря советскими солдатами, рыдал, прижимаясь лицом к пропахшей потом, махрой и порохом серой русской шинели, рыдал и не уставал повторять: "Спасибо тебе, русский солдат!" Этот самый русский солдат, спасая свою великую страну от носителя западной цивилизации, спас человечество и Европу. Попутно спас и гейское быдло, которое, не будь России и русских, давно стало бы дымом крематориев. Гейскому быдлу, как и всякому другому быдлу, чувство благодарности неведомо по причине врожденного хамства. Оно продолжает гадить и гадить своему спасителю — русскому народу...

"А не ксенофоб ли ты, Ростовцев?" — может спросить читатель. Какая тут ксенофобия! Представьте себе китайца, который, проснувшись однажды утром, обнаружит, что все его дикторы, телеведущие и обозреватели — японцы, что его дети учат родную историю и литературу по учебникам, написанным папуасами, малайцами, лаотянцами и камбоджийцами, что даже его правительство и прочие высшие государственные органы укомплектованы в основном инородцами. "Караул!" — завопил бы китаец и, подобно товарищу Мао, ушел бы в горы, чтобы начать оттуда народно-освободительную войну.

Бывший сочинский карточный шулер, вычищавший в недалекой юности кошельки состоятельных курортников и имевший в этой связи восемнадцать(!) приводов в милицию, стал ныне крупным политиком правого толка. В теледискуссии он намекнул, что у русских людей не хватает мол серого вещества, потому их постоянно обходят на поворотах люди нерусские. Кудрявый козел, один из организаторов дефолта 1998 года, снова перепутал ум с негодяйством. Ему всё это сошло с рук, ибо пока у власти его дружбаны.

Хотелось бы порекомендовать быдлу не гнушаться повторением пройденного, а откопать в архивах подлинный текст русской народной песни "Дубинушка" и внимательно его прочесть. Если быдлу после этого будут сниться страшные сны, то я останусь доволен.

Р.S. Эти строки я пишу, обращаясь к потомкам: не позволяйте быдлу учиться в университетах, особенно в заокеанских, ибо, выучившись, оно неизбежно начнет осуществлять идиотские реформы, ведущие в никуда. Помните: по данным психиатров, у гейского быдла дебилов в семь-восемь раз больше, чем у других народов России. А посему быдло должно находиться при базаре и торговать там бройлерными цыплятами, чебуреками, газетой "Московский комсомолец", цветами и матрешками. Там, при базаре, ему, быдлу, самое место.

Полностью — в газете «День литературы», 2011, №9

-- «Это — не моё время»

Владимир Бондаренко. Николай Иванович, недавно у тебя наконец-то вышла книга новых повестей. После, страшно сказать, перерыва в четверть века…

Николай Дорошенко. Если быть точным, то после перерыва в двадцать три года…

В.Г. Но за это время в литературу пришло уже не одно поколение самых ярких новых писателей, и наша литература, в общем-то, прожила свою по-настоящему большую жизнь. А ты, вроде бы, неплохо начинал, с первыми книгами вошёл "в обойму" своего поколения, о тебе писали критики в "Литературной учёбе" и "Юности", в "Молодой гвардии" и "Новом мире", в "Литературной газете" и "Литературной России"… Затем на пятнадцать лет ты как прозаик умолк. А когда стали появляться публикации твоих новых повестей, то, опять же, ты с ними оставался даже не в общем вагоне и не в плацкарте литературного эшелона, а на обочине. Нет ли ощущения, что литературный процесс уже не догнать, что уже в него не встроиться?

Н.Д. Если бы было желание догонять, то такое ощущение у меня появилось бы непременно. В то, что сегодня является "реальным", то есть для публики видимым литературным процессом, мне не хочется встраиваться. Представь, ты заглядываешь в цедеэльский буфет, а там народу много, но поговорить не с кем. Ну и пойдёшь домой. И другое дело — прийти, увидеть там Славика Артёмова с Мишей Поповым, сразу захочется провести остаток дня в их замечательной компании. Но ведь и их нет в "реальном" литературном процессе при всём том, что Михаил Попов, с моей точки зрения, один из самых ярких прозаиков. А Вячеслав Артёмов — это крупнейший поэт даже по меркам всего нашего небедного на поэтические имена последнего столетия.