Газета Завтра Газета - Газета Завтра 933 (40 2011)

• Название: Газета Завтра 933 (40 2011)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

"ЗАВТРА". А почему Институт реставрации? Это же на тот момент не единственная реставрационная организация была — взять тот же центр Грабаря: с ним Ямщиков и Галушкин тоже активно взаимодействовали. В отделе есть и сотрудники, пришедшие из "Грабарей"…

В.К. К Институту реставрации у них всегда было особое отношение — хотелось объединить научную базу института и нашу практическую. Потому что там производство и ещё потому, что Всесоюзная центральная научно-исследовательская лаборатория консервации и реставрации музейных и художественных ценностей (ВЦНИЛКР), как поначалу назывался Институт реставрации — это солиднее и больше возможностей для работы. Центр Грабаря — это тоже серьёзная реставрационная фирма, даже после прошлогоднего пожара он не потерял свой статус — но там сложнее было бы сохранить «суверенитет» отдела.

Первый год работы в институте Ямщиков числился в отделе информации, а Галушкин в отделе реставрации масляной живописи, под началом мэтра реставрации масляной живописи Александра Александровича Зайцева. А пока суть да дело — шла организационная работа, набирали людей в отдел выставок.

Нина Зайцева. Отдел создавался как подразделение Института реставрации, но с большой степенью самостоятельности. Это было очень важно для его основателей.

Нужно заметить, что к Савве Васильевичу в Институте реставрации относились сложно, но всегда поддерживали, понимали.

Когда готовился большой пятилетний отчёт, на котором, как на весах, взвешивались научно-исследовательские институты — чего они стоят, закрывать их или оставить, — руководство попросило нас представить список всех работ Ямщикова. Всех его книг, хотя они и не научно-исследовательские.

В.К. Работы Савелия Ямщикова — это косвенная реклама Института реставрации, популяризация его деятельности. Что бы об институте знали люди, если бы не Ямщиков? Когда создавался отдел, никто толком не знал, кто такие реставраторы — а Савелий эту профессию сделал интересной и популярной.

Н.З. Можно сказать, положа руку на сердце, что в музейном мире и в мире художественных галерей подобных реставрационных отделов: с такими задачами, как у отдела пропаганды, — нет. Конечно, все ставят задачу показать культурное наследие, сохранить его — но наш отдел существовал с таким замечательным рупором, каким был Савва Ямщиков, — и это придавало ему особый статус. Он огласил дело реставрации, придал ему высокую значимость — и в этом его огромная заслуга. Собрал уникальную команду и очень тонко, энергично, сильно и мягко одновременно, руководил. Очень слаженно работал коллектив — поэтому и были значимые выставки, на самых больших площадках Москвы и Петербурга. Всего отдел открыл за годы своего существования около 200 выставок.

В.К. И за рубеж вывозили картины Честнякова, портреты работы Григория Островского. В Италии — в октябре, в маленьком городке на побережье — стояли огромные очереди на улице. Население городка небольшое, а очередь — как в своё время у нас на Глазунова в Манеже!

Н.З. Мы делали восемь-десять выставок в год — не только монументальные реставрационные экспозиции с открытиями советских реставраторов, находками провинциальных музеев, но и вернисажи современных художников, московских и провинциальных, которых мало кто знает. В прошлом году, например, в нашем зале были представлены работы Игоря Яковлевича Соколова — художника, реставратора, преподавателя Академии художеств. Он с 50-х до 80-х годов писал Москву — центр, Афонское подворье, кинотеатр «Иллюзион». А потом, уже в наше время, прошёлся с фотоаппаратом по этим местам. И мы с болью в сердце выставили и фотографии, и картины — потому что мы видим, как всё неузнаваемо изменилось, как старая Москва исчезает. У Саввы Васильевича всегда болела об этом душа. Болит и у нас.

"ЗАВТРА". Свой дом — дом Палибина — вам удаётся отстоять. А как вообще этот деревянный особняк начала ХIХ века достался отделу?

В.К. Ямщикову и Галушкину на выбор давали семь "точек"» — и они выбрали дом Палибина. У этого дома было преимущество — он уже был выселен. Его поначалу отдали Министерству мясомолочной промышленности, они хотели дегустационный зал сделать, бильярд в подвале запланировали — и тут обнаружилось, что это памятник архитектуры. Идея с дегустационным залом провалилась. Дом отдали Министерству культуры — и оно выделило средства на реставрацию особняка. Уже имея в виду, что в нём будет отдел пропаганды художественного наследия.

Марфа Ямщикова. Савва Васильевич очень уютно себя чувствовал в доме Палибина. И гостей всегда принимал в нём с радостью. "У меня в домике на Бурденко выставка открывается", — так приглашал народ на очередную выставку.

Поэтому через этот дом очень много разных людей прошло. И они полюбили это уникальное место в центре Москвы — деревянную усадьбу середины ХIХ века с небольшим садиком…

Н.З. К нам в день музеев приходит очень много посетителей, чтобы посмотреть сам особняк.

Здесь домашняя атмосфера. Жилой дом всё-таки — это накладывает особый отпечаток на нашу работу. Мы здесь не просто работаем, а живём, дом обслуживаем: Савва выделил свои личные деньги — отремонтировали прихожую и комнату, мы с Виталием на свои привели в порядок другую… Институт помогает последнее время — стулья подарили, можем лектории проводить. Крышу почистили, швы загрунтовали.

В.К. У нас была выставка — мебель из Исторического музея расставили по залам, и институтские говорили — как хорошо это смотрится здесь, в домашней обстановке! В ЦДХ, в этих огромных выгородках — всё это потерялось бы…

"ЗАВТРА". С Историческим музеем сотрудничаете на постоянной основе?

В.К. Сейчас с музеями вообще очень трудно работать, практически невозможно. Мы с удовольствием к годовщине 1812 года картины подобрали бы для реставрации, сделали бы выставку в следующем году, но и Историческому музею обрубили возможность, и мы не можем.

Н.З. Есть ещё один интересный проект — и тоже проблемы с финансированием: столетие Первой мировой войны. Тёмный период истории, с подводными камнями, очень драматический.

В.К. Ведь всё было гораздо сложнее и интереснее для исследования, чем это преподносилось по версии советской пропаганды. У нас была выставка, посвящённая Порт-Артуру, и для меня было потрясением, какой исторический пласт оказался похоронен — фильмов можно тьму сделать!

Н.З. На этой выставке был стенд с фотографиями участников сражений за Порт-Артур, освободивших его в 1945 году, и Корейской войны 1950-1953 годов. Эти снимки были найдены в часовне на Порт-Артурском кладбище — видимо, для памятников были приготовлены. А наши реставраторы сделали замечательный фотомонтаж из них. Потрясающие лица людей, уже ушедших…

В Историческом музее есть коллекция, посвящённая 1914 году — портреты русских солдат, офицеров, воевавших в те годы. И тоже — лица, которых сейчас не встретишь. Они отличаются каким-то особым благородством — простой солдат выглядит достойнее и интереснее, чем люди, которые теперь встречаются нам на улицах каждый день.

Всё посчитали, обговорили, хотели в выставке обыграть историческую тематику — сотрудники Исторического музея были бы рады, если бы мы взялись за реставрацию и выставку этих экспонатов — но всё опять упирается в деньги.

"ЗАВТРА". И кто кому должен заплатить?

Н.З. Исторический музей должен заплатить Институту за реставрацию по договору — хотя у них есть реставрационный отдел, но фонды колоссальные, они не справляются с такими объёмами. И мы с ними традиционно сотрудничали.

В.К. Очень много денег уходит на страховку, которая теперь считается обязательной. Можно было бы что-то выкроить на реставрацию — но страховку выплатить нереально. Мы обычно картину около года реставрируем, потом полгода она выставляется. На полтора года у нас картина зависает — и как это оплачивать? Страховка-то «капает» каждый день! В результате музей может выдавать свои экспонаты самое большее — на неделю.

"ЗАВТРА". С чем это связано, в чём корни проблемы?

Н.З. Проблемы с госфинансированием, проблемы административного плана, об этом и наш министр культуры говорит. На культуру в западных странах выделяется 3%. А у нас и в советское время было 1,5% — а теперь ещё меньше 0,7%. Это погибель для культуры. Нужно хотя бы удержать её на существующем уровне — но похоже, что приоритеты сейчас другие.