Альберт Санчес Пиньоль - Золотые века [Рассказы]

• Название: Золотые века [Рассказы]
• Автор: Альберт Санчес Пиньоль
• Издательство: Астрель, CORPUS
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-34414-5

Про каталонского ученого-антрополога, члена Ассоциации исследователей Африки Альберта Санчеса Пиньоля (р. 1965) говорят, что он „буквально ворвался в литературу, с разбегу вышибив дверь“. Его первый роман „Холодная кожа“ был переведен на три с лишним десятка языков и сделал автора мировой знаменитостью, второй — „Пандора в Конго“ — упрочил его славу. Однако дебютной книгой для Санчеса Пиньоля стал сборник рассказов (2001), и в этом жанре он продолжает работать по сей день. В „Золотые века“ вошли тексты, написанные за последние десять лет. Эта книга населена странными и необычными персонажами, которые попадают в столь же странные и необычные ситуации, в водоворот воистину фантастических событий. Но фантастика у Пиньоля каким-то загадочным, завораживающим образом перекликается с окружающей всех нас действительностью и порой оказывается реальней привычной обыденности.

* * *

Каталонский ученый-антрополог Альберт Санчес Пиньоль мировую славу завоевал двумя романами — „Холодная кожа“ и „Пандора в Конго“, однако привлек к себе внимание читателей и критиков уже дебютной книгой — сборником рассказов (2001). В этом жанре он продолжает работать и по сей день, утверждая, что именно рассказы дают писателю наибольшую художественную свободу. В „Золотые века“ вошли тексты, написанные Санчесом Пиньолем за последнее десятилетие.

* * *

Санчес Пиньоль занимает достойное место среди самых значительных европейских писателей.

The Guardian

* * *

Пиньоль — нечто среднее между заклинателем змей и шаманом, вещающим при свете костра, между магом с бездонным цилиндром в руках и техником высочайшей квалификации. Каждая из его историй — образец того, как можно пробуждать читательский интерес и не терять контроль над ним…

Que leer

* * *

Здесь ни один рассказ не похож на другой. Эти короткие тексты сразу покоряют, их прочитываешь на одном дыхании, не отрываясь…

АВС

---

Доктор присаживается, но не на стул, а на краешек стола. Одна его нога повисает в воздухе, он сгибает ее в колене. Врач постукивает кончиком карандаша по блокноту, но ничего там не пишет.

— Да, конечно.

Этих слов для Жорди Жуана достаточно, чтобы понять, что он попал в расставленную ловушку, хотя еще не знает в какую. Его сомнения продолжаются недолго.

— Если рана была только на голове, зачем вы массировали ему грудную клетку?

Доктор сейчас находится в своем царстве. За пределами больницы он обычный человек, который по утрам едет на метро в толкучке среди прочих людей, но здесь, в больнице, он — бог. Нет, гораздо больше, чем бог. Если бы Господь когда-нибудь оказался в одной из палат, этот врач в очках со стеклами, как будто сделанными из бутылочных донышек, стал бы для него начальником до самого момента выписки.

— А знаете ли вы, к каким результатам может привести слишком сильное давление? Ребра ломаются, происходит внутреннее кровотечение, и жертва неминуемо погибает.

За все это время медсестра даже рта не раскрыла. Она восхищается своим кумиром и с трепетом внимает его словам, произносимым уверенным и не терпящим возражений тоном. Ей даже не приходит в голову сделать ему очередное замечание, когда доктор откладывает в сторону карандаш и зажигает вторую сигарету.

— И человеку без медицинского образования должно быть очевидно, что грудная клетка у ребенка более хрупкая, чем у взрослого.

Жорди Жуан приходит в ярость, но отдает себе отчет в том, что причина его негодования заключается в справедливости слов врача. Что он может на это возразить? Решительно ничего.

— Выйдите, пожалуйста, за дверь, — велит ему врач. — Выйдите и подождите там.

Некоторое время Жорди Жуан сидит в некоем подобии приемной. Он слышит голоса доктора и медсестры, но не может расслышать ни слова. Невыносимее всего для бедняги понимать, что именно сейчас ему выносят судебный приговор. „Ненавижу этот больничный запах“, — думает он, но уже в следующую секунду осознает, насколько все люди подвержены стереотипам: в двадцать первом веке больницы уже давно не пахнут больницей.

Когда врач появляется в дверях кабинета, Жорди Жуан встает со своего стула, но не успевает даже раскрыть рта. Доктор спешит и не собирается терять на него свое время. Добродушный курильщик, который по-приятельски беседовал с ним раньше, куда-то исчез; теперь врач ведет себя совсем по-другому:

— Сейчас я не могу уделить вам ни минуты.

Жорди Жуан хочет что-то сказать, но доктор на ходу кричит ему:

— Сидите здесь! И не уходите никуда, пока я не вернусь.

Жорди Жуан повинуется и только минуту спустя испытывает унижение. У него не было ни малейшего желания ехать в больницу, и вот теперь, попав сюда, он перестал быть полноправным гражданином и превратился в существо подневольное. Ему отдают приказания, и, что гораздо хуже, он выполняет их.

Доктор открывает двустворчатую дверь и выходит из приемной. Через круглые окна из толстого пластика, похожие на иллюминаторы, Жорди Жуан может наблюдать за происходящим в соседнем помещении.

Доктор обращается к отцу ребенка, потом к остальным собравшимся. В больницу пришла вся семья пакистанцев. У женщин в носу серьги, их головы покрывают алые и лиловые покрывала. Они взывают к небесам, вернее к больничному потолку. Некоторые теряют сознание и падают на пол, другие родственники успевают подхватить их раньше, чем они коснутся линолеума. Совершенно очевидно, что в таких выражениях скорби есть доля театральности. Однако это ничуть не помешало бы им растерзать виновника беды, если бы они смогли заполучить его в свои руки.

Врач провожает всех пакистанцев к дверям и только после этого возвращается в приемную. Теперь он снова любезен, как в первый момент их встречи.

— Мозги мальчугана похожи на гороховый суп, — говорит он. — Никакая сердечная реанимация не могла ни помочь ему, ни навредить.

— Я вам еще не все рассказал.

Доктор не принуждает его продолжать этот разговор, но Жорди Жуан добавляет:

— Я видел, как из-за угла появилась машина, и окликнул мальчика, поэтому он и замер на месте. Если бы я не закричал, может быть, зеркало его бы и не задело.

Доктор затягивается дымом и говорит:

— Ну и что из этого?

В его словах нет цинизма. Лучшего способа обобщить ситуацию, пожалуй, и не придумаешь: несчастный случай и есть несчастный случай, никто не виноват в том, что произошло. Жорди Жуан опускает голову и плачет. Теперь, когда он освободился от мук совести и может не думать о преследованиях со стороны закона, ему вспоминается мертвый мальчик, и слезы текут по его щекам. Врач пару раз хлопает его по плечу:

— Давайте плачьте. Чем больше человек плачет, тем меньше у него мочи накапливается. — Потом он добавляет: — Ощущение вины особенно приятно, когда в глубине души ты уверен, что невиновен. Ну, хватит глупостей.

Поскольку Жорди Жуан ему не отвечает, но и не уходит, доктор спрашивает его:

— Вы квартиру снимаете или купили в кредит?

— Купил в кредит.

— Ну, вот и идите себе домой и думайте, как будете его выплачивать.

Когда Жорди Жуан возвращается в свою квартиру, его жена еще не встала. Он находит ее в той же самой позе, в которой оставил: она дремлет в чем мать родила, обняв подушку. Чуть приоткрыв сонные глаза, женщина спрашивает его, зевая:

— А где же пончики?

Жорди Жуан не возмущается. Он покинул спальню всего пару часов назад, но это время для них протекло совершенно по-разному. Жена спала. А ему пришлось испытать на себе власть как полицейских, так и медиков. Им распоряжались, он был вынужден давать объяснения. Мальчик погиб, а ему досталась роль свидетеля этой смерти и даже непосредственного участника событий. А она мирно спала и ждала, когда ей принесут пончики.

■

На следующее утро мрачное настроение Жорди Жуана сменяется более веселым. Воскресный вечер стер из его памяти боль воспоминания о несчастном случае, и теперь он смотрит на происшедшее с другой точки зрения.

Несмотря на то что на дворе утро понедельника, его не оставляет ощущение, что он живет в городе, где все устроено не так уж плохо. Ему довелось в этом убедиться. Ребята со „скорой помощи“ действовали ловко и чрезвычайно оперативно. Городские полицейские были донельзя вежливы. А разве можно упрекнуть в чем-либо медицинский персонал больницы? Врач сделал куда больше, чем от него требовали профессиональные нормы: спас его от разъяренных людей, помог ему увидеть, что он не совершил никакого преступления, и утешил, похлопав по плечу. Да, по большому счету, все шло как надо. Просто в этом мире слишком много всяких скучных и вредных типов, которым нечего делать, и они развлекаются тем, что пишут письма в редакции газет. Когда Жорди Жуан возвращается домой, он обнаруживает на автоответчике сообщение.

Ему звонила секретарша какого-то судебно-медицинского эксперта. Она хочет связаться с ним, но не говорит зачем. Жорди Жуан, естественно, понимает, о чем пойдет речь, но не догадывается о конкретной цели этого разговора. Весь следующий день он проводит в сомнениях: что лучше — ответить на звонок или замять это дело. Врач накануне объяснил ему картину достаточно ясно. Какой от него прок судебно-медицинской экспертизе? Вечером раздается еще один звонок. После некоторого колебания Жорди Жуан снимает трубку. Это никакая не секретарша — ему звонят из полиции.

■

Он должен явиться в среду, в полдень. Несмотря на то что он завален работой, Жорди Жуан, естественно, отправляется в участок. Вероятно, можно было бы найти какое-нибудь законное основание для того, чтобы отложить этот визит или вообще отменить его. Но, если разобраться, в течение суток очень трудно найти хорошего юриста и проконсультироваться с ним. К тому же Жорди Жуан боится, что стоит ему начать отстаивать свои права, как его заподозрят в желании уйти от ответственности.

В полицейском участке его поражает, что большинство сотрудников одеты в штатское. Одни полицейские заняты изготовлением фотокопий, другие сидят перед экранами своих компьютеров, точно работники страхового агентства. Когда Жорди Жуан спрашивает, куда ему идти, у него возникает впечатление, что он им помешал. Наконец кто-то указывает ему на одну из дверей:

— Пройдите туда.

Оказавшись в кабинете, он догадывается, какой стул предназначается ему, и присаживается. Через несколько минут появляется молодой человек — совсем мальчишка, о котором никто бы не подумал, что это полицейский. К тому же в правом ухе у него висит медная серьга. Он начинает листать дело и наконец понимает, о чем идет речь:

— А, все ясно: вы пришли по поводу гибели мальчика.

Он говорит это таким же будничным тоном, как мог бы сказать „Ну конечно, вы почтальон“.

— И как же получилось, что вы его убили? — спрашивает он, не меняя интонации.