Дмитрий Мамин-Сибиряк - Золотая ночь

• Название: Золотая ночь
• Автор: Дмитрий Мамин-Сибиряк
• Жанр: Русская классическая проза

---

Ходил три раза кругом света

И научился храбрым быть...

В ответ на вальс послышался глухой выстрел из револьвера.

- Слава богу, место свободно, - объяснил Собакин. - У нас такой уговор был: если свободно - один выстрел, если нет - три. Ставьте скорее столб. Ну, теперь валяй шурфы.

Разведочный столб был уже поставлен, и рабочие ставили пониже другой. Метелкин со Спирькой из срубленной березы устраивали живой мостик через Причинку. Флегонт Флегонтович сам отмерял на земле квадрат шурфа и принялся обрубать топором дерн; он взмахивал топором со всего плеча и не мог вывести прямой линии.

В самый разгар работы, на противоположном берегу Причинки, в лесу послышался глухой треск, точно шла целая рота солдат, и затем выскочило несколько рабочих с лопатами и кирками. Намерения неожиданных пришельцев были очевидны, и Флегонт Флегонтович закричал не своим голосом:

- Стой! Место занято... Кто первый пошевелится, на месте убью!

На этот вызов из приближавшейся толпы рабочих отделился высокого роста мужчина в кожаной куртке, в высоких сапогах и в модной шляпе с двумя козырьками. Он подошел к переходу через речку и, сняв шляпу, спокойно отрекомендовался:

- Стреляйте... К вашим услугам: Серапион Чесноков. Обращаю особенное внимание ваше, милостивый государь, на то, что вы в глухом лесу производите угрозу с оружием в руках, что предусмотрено уложением о наказаниях. Притом вы начали работу целым получасом раньше, чем это назначено, за что тоже будете отвечать, а теперь я займу эту площадь на основании общих правил.

Бедный Флегонт Флегонтович побелел от злости и только смотрел на оратора с открытым ртом, как помешанный.

- Да вы... вы от кого? - проговорил он наконец, опуская бессильно руки.

- Я? Я от Анфусы Полихроновны Могильниковой...

- А! Так вы вот как... О, я знаю вас!.. Я... я... - закричал Флегонт Флегонтович каким-то крикливым голосом и бросился грудью защищать переход через Причинку. - Я знаю тебя, подлеца!.. Алеут!.. Ребята, не пущай!.. Спирька, Метелкин! Братцы, это разбойник... это грабеж!.. Будьте все свидетелями...

- Эй, вы, послушайте, - спокойно продолжал "алеут", отдавая какие-то приказания своим рабочим. - Кроме вооруженного нападения, вы еще делаете подлог: часы у вас переведены... Притом вы меня оскорбили с первого слова. И в том и в другом случае вы ответите в законном порядке.

- Врешь, алеут... Это у тебя часы переведены! - орал Флегонт Флегонтович, напирая грудью на незнакомца, но при последних словах внезапно покатился по земле, точно под ним земля пошатнулась...

- Ребята, руби столб!.. - крикнул алеут, перескакивая на нашу сторону.

За этим возгласом произошла уже настоящая свалка: наши рабочие отчаянно защищали свой столб, а сподвижники алеута старались их сбить с позиции, что скоро и было исполнено благодаря их численному превосходству, да и народ все был рослый, заводский, молодец к молодцу.

- Катай их... валяй! - ревел Собакин, бросаясь на алеута врукопашную. Спирька, Метелкин, бери его!.. Действуй!..

Но взять алеута было не так-то просто: он одним ударом опрокинул Метелкина, потом схватил Спирьку за горло и бросил прямо на землю, как дохлую кошку. Но Флегонт Флегонтович был довольно искусен в рукопашной и как-то кубарем бросился прямо в ноги алеуту, свалил его и с ним вместе покатился по земле одним живым комом; Метелкин и Спирька, очувствовавшись от первого афронта, схватились разом за барахтавшегося на земле алеута, который старался непременно встать на колени.

- Что же вы-то смотрите... а?! - кричал мне Флегонт Флегонтович, взмостившись на алеуте верхом. - Ах, подлец... ах, разбойник! Спирька, не давай ему на четыре кости вставать... не дав...

Чесноков, утвердившись "на четырех костях", быстро поднялся на ноги и разом стряхнул с себя всех троих, так что Флегонт Флегонтович первым обратился в бегство, а за ним побежал Метелкин. Я оставался по-прежнему безучастным зрителем этой немного горячей сцены, в которой не желал принимать активного участия. Чесноков торжественно осмотрел поле сражения и как-то добродушно проговорил:

- Хороши...

Затем он засмеялся, достал из кармана серебряный портсигар, и как ни в чем не бывало закурил дешевенькую папиросу.

- Пожалуйста, будьте свидетелем всего здесь случившегося, - вежливо проговорил он, обращаясь ко мне.

- Нет, уж избавьте, пожалуйста, от этой чести...

- Вы не имеете права отказываться, как порядочный человек. Впрочем, эти дела до суда у нас не доходят. Устроим полюбовную. А, да, кажется, еще новый конкурент! Да ведь это наипочтеннейший Глеб Клементьевич Агашков... Вот это мило!..

Действительно, пока происходила борьба Чеснокова с Флегонтом Флегонтовичем, Агашков под шумок успел не только поставить свой разведочный столб, но уже дорабатывал второй, обязательный для заявки шурф, причем уже промывали в приисковом ковше пробу.

- Ну, это дудки, - хладнокровно проговорил Чесноков, направляясь прямо к благочестивому старцу. - Эй, вы, черт вас возьми совсем! Это вы что же делаете?

- Как что делаю? - удивился в свою очередь Агашков, немного отступая от приближавшегося алеута. - Вы, милостивый государь, пожалуйста, подальше, а то у вас руки-то...

- Что руки?..

- Скоры вы на руку-то, сударь, даже оченно скоры... Вон как Флегонта Флегонтовича изувечили.

- Убирайтесь отсюда... сейчас же!.. Слышите? - грозно приказал Чесноков, принимая угрожающую позу.

- И уйду... даже сейчас уйду-с, вот только заявочный столбик приспособлю.

- А я ваш столб срублю!

- И рубите... потому как здесь лес, а в городу это все разберут.

- Вы хотите, кажется, меня перехитрить? Ну, извините, Глеб Клементьевич, я вас отсюда не выпущу... Ребята, окружайте его и не выпускайте. Вот так.

Около Агашкова образовался живой круг, и он очутился как в мышеловке. Произошла преуморительная сцена, которая закончилась тем, что Глеб Клементьевич, потеряв всякую надежду пробиться сквозь окружающую его цепь, смиренно уселся на камешек, а Чесноков в это время собственноручно доканчивал разведку и сам доводил золото в Причинке. Когда все было кончено, этот страшный поверенный купчихи Могильниковой сел на верховую лошадь, попрощался со всеми и исчез в лесу.

- Разбойник... подлец!.. - ругались в две руки Собакин и Агашков, проклиная отчаянную алеутскую башку; к довершению несчастья, Флегонт Флегонтович повернул неловко ногу во время давешней борьбы и теперь охал и стонал при каждом движении.

VII

- Надо первым делом в Причинку воротиться, чтобы составить акт и всякое прочее, - решили в голос Собакин и Агашков, когда немного пришли в себя. Мы допекем алеута... к исправнику... к губернатору пойдем. Разбой на большой дороге... в лесу... да мы всех екатеринбургских адвокатов натравим на алеута.

Потерпевшие ругались, как умели, и старались изобрести тысячи самых ядовитых способов извести алеута. Как все очень рассерженные люди, они не только сами верили своим жестоким намерениям, но требовали непременно, чтобы и все другие разделяли их чувства. Мы с Гаврилой Ивановичем сделались невольными жертвами этого озлобления и принуждены были выражать свое полное согласие.

- Я к губернатору, Гаврила Иваныч... - приставал Собакин к нашему "вожу", который почесывал затылок и несколько раз повторял одну и ту же бессмысленную фразу: "Ах, чтоб тебя расстрелило!.."

- Нет, ты скажи, ведь мы его узлом завяжем? - приставал Собакин, размахивая своими короткими руками. - У меня есть один знакомый в канцелярии губернатора из поповичей и такая дока, такая дока... Ведь мы пропишем, Гаврила Иваныч, алеуту горячего до слез... а?! Вот и Глеб Клементьевич тоже...

- Обыкновенно, оборудуем, - благочестиво соглашался Агашков, разглаживая свою седую бороду. - У меня тоже есть один знакомый в духовной консистории.

- В светлеющий синод надо бумагу подать, - советовал Гаврила Иванович, дергая плечами. - Ах, чтобы тебя ущемило... Ну и разбойник!..

- А я еще раньше это предугадывал... - припоминал Флегонт Флегонтович. - Помните? Я несколько раз говорил: "Что это от Могильниковой никого нет?" А вот она и объявилась... И нашла же кого послать!

- Да кто он такой, этот Чесноков? - спрашивал я, воспользовавшись маленьким перерывом, когда Флегонт Флегонтович переводил дух.

- Алеут-то? А черт его знает, кто он такой... Всего года два как объявился в наших местах. Я с ним в Верхотурье в первый раз встретился, даже раз в карты играл. Он тогда адвокатом был и все судился с кем-то. Ну, парень ничего, и на разговор как по писаному режет. Сначала-то всем даже очень понравился, и в хорошие дома везде принимали. Некоторые верхотурские дамы даже очень уважали этого самого алеута, потому, сами посудите, - детина десяти вершков росту, любо смотреть. Ну, обыкновенно, место глухое, дамочкам это даже очень любопытно казалось этакого зверя прикармливать, а потом он себя и оказал, так-таки сразу и оказал - весь как на ладонке. Именины были, и Чесноков тут же. Ну, как попало ему хорошенько за галстук, он и произвел четверых отколотил... Силища, как у медведя. Двоих схватил за бороды да головами и давай друг о дружку стучать, чуть живых отняли. Чистый дьявол... и на руку скор, страсть! Как-то в театре в Перми идет в антракте в буфет, а навстречу купец и не сворачивает - алеут в ухо, а купец, как яблоко, и покатился. Уж теперь все этого алеута знают и чуть что - сейчас подальше. А как он попал к Могильниковой - ума не приложу... Такая степенная дама и вдруг этакого молодца подсылает. Ведь это что же такое: нож ему в руки да на большую дорогу.