Александр Пругавин - Старец Григорий Распутин и его поклонницы

• Название: Старец Григорий Распутин и его поклонницы
• Автор: Александр Пругавин
• Издательство: Самара, кн. изд-во
• Жанр: История
• Год: 1993
• ISBN: 5-7575-0431-5

Книга в увлекательной форме рассказывает о феномене Григория Распутина, позволяет взглянуть на легендарного "старца" глазами его поклонниц и почитательниц.

Для самого широкого круга читателей.

---

Со своей стороны он поинтересовался узнать, как я прихожусь Ксении Владимировне.

— Он мой дядя, — выпалила она, смотря на "прозорливца" невинными глазами.

Думаю, что "пророк" не поверил этому, хотя он и не подал никакого вида, а только спросил, с чьей стороны я прихожусь дядей.

— Со стороны матери, — импровизировала Ксения Владимировна.

— А кто твой отец? — полюбопытствовал Григорий Ефимович.

— Генерал, — с гордым видом бросила Ксения Владимировна.

Распутин все еще сохранял сумрачный, нахохленный вид, говорил мало и сдержанно, но взгляд его все чаще и чаще останавливался на его молодой собеседнице. Все время, пока Ксения Владимировна читала письма, он не спускал с нее глаз.

"Уж не гипнотизирует ли он ее?" — думалось мне.

Ксения Владимировна, сидя на маленькой кушетке, как-то лукаво и в то же время иронически посматривала на "пророка".

Вдруг я вижу, как она быстрым, привычным жестом вынимает из волос гребенки и шпильки, делает легкое движение головой, и в тот же момент волна темно-русых волос рассыпалась по ее плечам и спине. Из рамки густых пышных волос выглянуло оживленное, раскрасневшееся лицо с тонкими, красивыми чертами.

Я с большим недоумением посмотрел на нее, не понимая, зачем это она делает, к чему эта игра.

В глазах Распутина забегали зеленые, хищные огоньки сладострастника. Он вышел в соседнюю комнату, оставил там поддевку и вернулся в одной синей рубахе, подпоясанной красным шнуром с кистями. Поместившись на маленьком диване, рядом с Ксенией Владимировной, он вдруг сделал попытку погладить ее плечи.

Она быстро уклонилась и поспешила подальше отодвинуться от него.

— Ишь ты, какая… колючая, — сказал "отец Григорий" недовольным тоном.

Ксения Владимировна начала поспешно приводить в порядок свои волосы.

— Право, колючая… Я впервой такую вижу… тысячи знал разных барынь, а такой еще не видал.

— Неужели не видали? — задорно переспросила Ксения Владимировна, заканчивая свою куафюру.

— Вот перед Истинным — не видал такой… А ты напрасно серчаешь: я завсегда одинаков — как без дяди, так и при дяде, — почему-то подчеркнул он.

С этого момента Григорий Ефимович заметно стал оживленнее.

— Будемте чай пить! — предложил он, обращаясь к нам, и, видя, что мы не отказывались, вышел из столовой, чтобы сделать распоряжение.

Вскоре появился самовар и чайные приборы. Подавала какая-то пожилая женщина с бледным, выцветшим лицом.

Мы заняли места в конце стола, около самовара. Распутин придвинул белый картон с тортом и вазы с вареньем.

Варенье оказалось превосходным, из южных фруктов: тут были ренклоды, персики, абрикосы.

"Дары поклонниц", — подумалось мне.

"Старец" отрезал несколько кусков торта и предложил нам "попробовать".

Торт "прозорливца" оказался, прямо сказать, восхитительным: он так и таял во рту. Заинтересовавшись этим, я захотел узнать, из какой кондитерской вышел этот необыкновенный торт-шедевр. Но на картоне, в которой был заключен торт, не оказалось никаких следов, которые указывали бы на фирму. Очевидно, это тоже был подарок какой-нибудь высокой почитательницы Распутина — быть может, той же самой, которая прислала розы.

— Кушайте! — сказал нам "старец", а сам придвинул к себе большой пакет из желтой бумаги и вынул оттуда несколько баранок, какие продаются на всех базарах, во всех мелочных и овощных лавках.

Сначала этот жест мне понравился; понравилось, что "пророк" до сих пор сохранил крестьянские вкусы и предпочитает деревенские баранки столичному кондитерскому торту. Но вскоре мне пришлось убедиться, что все это делалось неспроста, а с явной демонстративной целью, с желанием подчеркнуть верность демократическим вкусам и привычкам.

Потом я узнал, что эта манера возведена Распутиным в систему и что в высоких кругах это обстоятельство немало способствовало его популярности. Вот, дескать, человек, который, несмотря на все соблазны, тем не менее все-таки остается настоящим крестьянином, мужиком, настоящим представителем народа.

Я должен, однако, прибавить, что "прозорливец", сколько мне известно, никогда не отказывается вкусно и сытно поесть и попить, но только при условии, чтобы это было не на виду у тех особ, которые ему покровительствуют.

Зазвенел телефон. Распутин подошел к аппарату, взял трубку и начал слушать.

Меня немало удивила поза, которую при этом он принял. Одну ногу он поставил на стул, стоящий у аппарата, левой рукой держал трубку, а правой подбоченился. Мне казалось, что он пытался подражать кому-нибудь из своих аристократических знакомых и явно желал быть галантным. Разумеется, у него это выходило до последней степени смешно и каррикатурно.

— Откуда звонят? — спрашивает "старец". — Из Z?[10] А, это ты, Оленушка. Здравствуй, здравствуй… Ну?.. Что прислать к завтрему? Да ничего не надобно. Все есть… Да, и осетрина есть… А? Что? Цветов?.. Нет, нет, не нужно! И без того их полная комната… некуда ставить… Вот разве яичек.

 "Пророк" взглянул на стол, где, среди цветов, стояла глубокая тарелка с яйцами.

— Яичек пришли, — продолжал он, — а то их совсем мало остается. Они уже на исходе… Винца? То бишь кагору, пожалуй, пришли… Хорошо, ладно… спасибо… Ну, прощай, Оленушка, до завтра, стало быть.

Григорий Ефимович вернулся к нам и начал пить чай с блюдечка, заедая баранками с анисом.

— А что у вас завтра? — спросила Ксения Владимировна.

— Гости будут, — отвечал Распутин со значительным видом. И затем, подумав, сказал:

— Коли хочешь, приезжай. Так, часов в 12, после обедни. Я буду в Казанском.

— А кто у вас будет?

"Прозорливец" посмотрел на собеседницу, но ничего не ответил: видимо, он не желал называть своих гостей. Ксения Владимировна повторила вопрос.

— Мм… — замялся "старец", — коли приедешь, сама увидишь.

Помолчав немного, он сказал:

— Будет одна в лентах.

— Как в лентах?

— Да так, почитай, что вся в лентах, сверху донизу. И вся мелкими образками увешана… Генеральша одна.

— Может быть, приеду, — сказала Ксения Владимировна, — если ничто не задержит.

— Приезжай, — повторил еще раз Распутин.

"А меня не приглашает", — подумал я.

Было уже около половины двенадцатого. Мы начали прощаться, "пророк" нас не удерживал.

Прощаясь со мной, он вдруг облобызал меня. Эта неприятность, как я потом узнал, ожидает почти каждого, кто только посетит "прозорливца".

В передней, когда мы одевались, "старец", пронизывая Ксению Владимировну своими зелеными глазами, еще раз со значительным видом напомнил ей, что завтра будет прощеное воскресенье, что поэтому она должна непременно приехать к нему.

— Хорошо, приеду, — сказала она покорно.

Мы сели в пролетку — февраль 1914 года был бесснежный, — и извозчик погнал лошадь по гололедице. Вечер стоял мягкий, влажный, теплый.

Ксения Владимировна казалась крайне возбужденной; она то смеялась, то болтала, волнуясь и спеша.

— Нет, вы только подумайте, А. С., это чудовище… этот Распутин уверяет меня, что он "таких" еще не встречал, что я — единственная из тысячи женщин, которых он знал… "Тысячи женщин!"… Как это вам нравится в устах праведника? Не правда ли, это звучит гордо?.. Мой брат знает из верных источников, что на Распутина чуть не молятся самые высокопоставленные дамы, что его считают святым, пророком, прозорливцем… Неужели все это взаправду, pour tout le bon, — как говорят французы?.. "Ишь, какая ты колючая!" — вдруг вспомнила она обращенные к ней слова "пророка". И снова начала смеяться.

Мне припомнилась сцена с волосами, и я с некоторой тревогой посмотрел на свою спутницу. Мне казалось, что она затевала игру, игру, которая, в конце концов, могла получить неожиданную для нее самой развязку.

Мое сдержанное молчание было, вероятно, замечено молодой дамой, так как вдруг она перестала смеяться и сделалась серьезной. Помолчав несколько минут, она обратилась ко мне с вопросом:

— Меня очень интересует то впечатление, какое произвел на вас Распутин. Что вы думаете теперь об этом человеке?

— Первое впечатление было чисто криминальное, — сказал я. — Право, когда я впервые увидал его, увидел, как потемнело его лицо, как он весь насупился, стоял и молчал, мрачный, нахохленный, кидая злые взгляды вокруг, — мне показалось, что предо мной прямо преступный тип. Конечно, двухчасового наблюдения недостаточно для того, чтобы составить окончательное мнение о человеке. Можно, разумеется, ошибиться. Однако мне сдается, что в природе этого человека есть действительно немало темного, преступного, что нужно скрывать. Отсюда, вероятно, его необыкновенная сдержанность, скрытность, его постоянные недомолвки. Думаю, что преобладающей чертой его натуры является грубая чувственность, животное, звериное сладострастие. Ни малейших следов непосредственности, которой обыкновенно отличаются люди, вышедшие из народа, в нем я не подметил. Он, видимо, привык вращаться в разных слоях общества, привык иметь дело с самыми различными людьми. Искренности нет и следа. Он явно играет роль, которую продумал, к которой привык. Он крестьянин, вчерашний землероб, выходец из недр народа. Благодаря исключительному, совершенно фантастическому стечению обстоятельств, он достигает необыкновенного влияния, можно прямо сказать — могущества… Сколько сановников, сколько епископов обязаны ему своей карьерой, своим возвышением! После этого не удивительно, что Кулаков[11] раболепно исполняет его желания. Не удивительно, что С.[12] кланяется ему "земно". Сам граф В.[13] заискивает в "отце Григории" и ездит к нему на поклон вместе со своей супругой. Но, получив такое колоссальное влияние, что сделал "прозорливец" для крестьянства, для народа? Ровным счетом ничего! Но зато его собственное благосостояние, как уверяют, развилось и упрочилось как нельзя лучше.