Жани Сен-Марку - Фаншетта, или Сад Надежды

• Название: Фаншетта, или Сад Надежды
• Автор: Жани Сен-Марку
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1957

О планете Марс и о ее загадочных жителях — марсианах — вы, ребята, конечно, не раз читали в фантастических повестях. Но знаете ли вы, кто такие марсиане с Монмартра? С нелегкой жизнью этих маленьких парижан, с судьбой подружившейся с ними Фаншетты и ее братишки Биту, со многими интересными приключениями вы познакомитесь, прочитав повесть Сен-Марку «Фаншетта». Книги этой детской писательницы хорошо известны во Франции; ее повести «Тайна черных камней» и «Принцесса Кактус» удостоены литературных премий.

Герои повести «Фаншетта» — ваши ровесники и ваши современники. Они живут в Париже, в одном из живописнейших уголков французской столицы. Они… Но не будем забегать вперед! Обо всем вы узнаете сами, прочитав эту повесть.

---

Милое-Сердечко слишком хорошо знала традиции марсиан, чтобы не понимать, что шесть пар глаз частенько следили за каждым движением Фаншетты, с первой же минуты ее появления у тетки. Конечно, ни один из мальчишек не рискнул при этом высунуть кончик носа в ее присутствии — по многим причинам и прежде всего во имя собственной безопасности. С того самого дня, как организовалась банда и ее штаб-квартира обосновалась в заброшенном флигеле, между членами банды и Троньоншей, в то время еще довольно подвижной сторожихой, началась борьба за господство. Война была беспощадной: выбивались оконные стекла, в печные трубы, если они не были из предосторожности закрыты, выливались ведра воды, двери запирались на замок, — но ни одна сторона не достигла окончательной победы. В конце концов враги великодушно решили заключить соглашение, которое с той поры не нарушалось ни той, ни другой стороной. Конечно, это был вооруженный мир, но все-таки мир. Противники поделили территорию: мадам Троньон добилась того, что мальчишки никогда не появлялись в верхней части ее крепости, то есть в районе липовой аллеи, и там, где сад выходил на улицу Норвен. Зато она открыла им доступ в нижнюю часть, со стороны окруженной лесом поляны и трех развалившихся флигелей, расположенных вдоль крутого склона. С этой стороны, в сущности, не было выхода: сад резко обрывался к концу тропинки, нависая по крайней мере на три метра над улицей де л’Абревуар; лестницы здесь не было никакой. Но это не могло быть помехой для завсегдатаев здешних мест, обитавших большей частью в соседних переулках. Не было ни одного марсианина, который не умел бы вползать, как ящерица, вверх по стене; ее разошедшиеся камни служили отличной опорой для ног, почти всегда босых.

Все-таки это была победа, одержанная бандой над непреклонной дворничихой; диктатор в юбке утратил свое былое могущество. В самом деле, мадам Троньон командовала теперь всего лишь восемью жильцами. Подумать только, что во времена былого величия ей подчинялось до шестидесяти пяти человек!.. Последние оставшиеся восемь были толстокожими людьми, стоически переносившими растущие трудности жизни в этих развалинах. Для марсиан они были лишь частью привычной обстановки и нисколько им не мешали. Но эта вновь прибывшая девчонка? У нее такой странный вид, точно она одновременно и в облаках витает, и ходит очень уверенно по земле. И еще волочит всюду за собой какого-то малыша… Она с первой же минуты внушила им беспокойство.

— Чего она здесь окопалась, эта мышь? — после некоторого молчания спросил маленький паренек с блестящими глазами, которого товарищи называли Танком.

— Не хотела оставаться в приюте…

Это была серьезная причина. Ни один марсианин не согласился бы найти в приюте тихую пристань.

Каждый из шестерых ребят, обступивших Милое-Сердечко, имел настоящих родителей. Однако это еще не значило, что у них была семья, в надежном и теплом смысле этого слова… Далеко не так!

Семья Танка, например, состояла из четырех человек — родителей и двух братьев, живущих в тесном подвале на улице Сен-Венсе́н. Впрочем, совсем не это было самым страшным в его положении. Страшнее всего было другое: каждый день Танк читал в глазах кого-нибудь из этих четверых, что он плохой, испорченный, пропащий человек и не имеет права есть их хлеб, потому что способен на… Сердце замирало тогда у Танка, бывшего подзащитного адвоката Даниэль Мартэн. И в какое бы время дня или ночи это ни случалось, после одного такого взгляда или слова он бежал, стиснув зубы, в сад Норвен.

…Настоящий танк из брони и железа надвигается и сокрушает все на своем пути. Вот и Танк разрушал то, что ему попадалось на дороге: равнодушный к ударам и ругани, он бил стекла, убивал кошек, уничтожал все препятствия. А потом, исчерпав свой гнев и свое горе, шел спать на колченогом стуле, выкинутом из соседнего сквера…

И Танк сеял панику, Танк всем вокруг внушал страх. А, в сущности, ему так хотелось, чтобы к нему хорошо относились…

— Скажи, Милое-Сердечко, этот ма-ма… — начал другой марсианин, мальчик с очень светлыми волосами.

— Малыш! — закончил другой, точная копия первого.

— Который совсем не по-по-по…

— Не похож на нее, — произнес близнец заики, который тоже заикался, но зато отлично умел договаривать каждую фразу брата.

— Маленький — это ее брат, — объяснила Милое-Сердечко. — Его зовут Бишу, а ее…

— Фаншетта! Думаешь, мы не знаем, глупая ты голова! — сказал третий мальчик с тонкими и правильными чертами лица.

Он был очень занят исследованием старой шины, которую осторожно вертел во все стороны.

— Ну конечно… ты, Головешка, всегда все знаешь!

Достаточно было поглядеть на огненную гриву Головешки, чтобы понять, что этот мальчик с претензией на образованность — единственный обладатель школьного аттестата! — был обречен на такое прозвище с той самой минуты, как избавился от классической клички «Рыжик».

Что же до семьи Головешки, то у него была только мать, давным-давно овдовевшая. Бедная женщина умом не отличалась и считала, что ее призвание — быть актрисой. И она пела с каждым днем все хуже и хуже, в самых третьесортных заведениях Монмартра или просто во дворах, когда ее никуда больше не приглашали. А сын?.. Она заботилась о нем не больше, чем коноплянка о прошлогоднем выводке. Совершенно не отдавая себе в этом отчета, сна о нем просто-напросто забывала.

После гастролей в провинции, куда ее еще иногда брали, она возвращалась домой с неизменной фразой, которая всякий раз была для мальчика ударом обуха по голове.

— Ах, да это ты. Головешка? — произносила она с удивлением, почти с огорчением. — Бедный парень, масть у тебя не изменилась… Вот разозлился бы твой отец, будь он жив!.. У него были такие красивые каштановые волосы!

И при первой же возможности она снова уезжала, даже не предупредив Головешку, не потрудившись узнать, продолжает ли он получать свою похлебку в кабачке, где подметает сор и делает для хозяев подсчеты.

Отец близнецов — землекоп — не упрекал своих сыновей за то, что у них белые, как лен, волосы. На севере, откуда он был родом, все были такими же светловолосыми. Но в те вечера, когда он напивался — три вечера из каждых четырех, — он не мог выносить их заикания и вместе с тем не терпел, чтобы они молчали.

— Вы не можете говорить, как все люди, что ли! — кричал он, выходя из себя. — С меня этого достаточно! Слышите вы? Мне надоело смотреть, как все над вами смеются! Надоело! Надоело! Надоело!

И надо было говорить. Заикались бедные мальчишки от нервности; под влиянием страха они начинали заикаться еще сильнее. Пьер и Поль, которых все называли «Парой», потому что никто никогда их не видел порознь, почти каждый вечер убегали к своим друзьям, чтобы спастись от тяжелого кулака землекопа.

А друзья, не сговариваясь, поняли, что над болезнью Пары смеяться не следует… Даже сам Танк терпеливо выслушивал их сбивчивые объяснения.

В тот день банда была в полном составе. Присутствовало шесть человек, включая Нерона и Красивые-Листья, который прижимал к себе единственное животное, принадлежавшее банде: маленького фокстерьера с подвижными мутными глазками, добытого на бойне. У пса было три лапы и половина уха, поэтому ребята прозвали его Хромым, что, впрочем, ничуть не уменьшало деятельной любви, которую каждый из них к нему испытывал.

Хромой принадлежал к тем, кого не любят, кого бьют, к кому придираются, кто часто бывает голоден и всегда во всем виноват… Настоящий марсианин с Монмартра, чего там! Ни один из ребят не проглотил бы куска, не выделив собаке ее долю.

Однако Хромой явно предпочитал Красивые-Листья, самого робкого из шестерых — того, кто краснел, как барышня, когда его слишком внимательно разглядывали. Бедняга Красивые-Листья находил себя безобразным — и он не ошибался. У него были близко посаженные близорукие глаза, отвислые губы и искривленный, как у боксера, нос. Но больше всего уродовали его огромные, удивительно оттопыренные уши, которые он сам называл «мои репродукторы». В довершение несчастья, Красивые-Листья был последним ребенком в семье, где было шесть детей, один другого удачнее. Чем больше он подрастал, тем глубже становилось в несчастном мальчишке горькое убеждение, что родители любят только пятерых старших, а к нему относятся как к чужому. Ему даже имени не дали, его никогда не водили в школу, и он покорно донашивал лохмотья, уже пять раз изношенные до нитки пятью старшими братьями. Только в большом саду Красивые-Листья чувствовал себя хорошо — там, по крайней мере, никто не стыдился его ушей, никто не унижал его. Наоборот, ловкость, с которой он чинил самые невероятные механизмы, умение из любых железок сооружать удивительные штуковины приносили ему успех, поднимавший его в собственных глазах.

— Бамбино[10] Фаншетты! Ты знаешь, Танк, это портрет ультимо бамбино де ля миа мама[11], — произнес вдруг чей-то звонкий, певучий голос.