Филипп Эрланже - Генрих Третий. Последний из Валуа

• Название: Генрих Третий. Последний из Валуа
• Автор: Филипп Эрланже
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-93196-734-9

Генрих III – последний король династии Валуа, нежно любимый сын Екатерины Медичи, непревзойденный красавец французского двора – был личностью большого масштаба, во многом опередившей свое время. Он попытался покончить с религиозными распрями между протестантами и католиками – и пал от руки религиозного фанатика. Екатерина Медичи, Карл IX, Генрих Наваррский, братья де Гиз, королева Марго – главные персонажи этой книги, живо и увлекательно воссоздающей самую драматическую эпоху в истории Франции, ее интриги и хитросплетения. Эпоху, отмеченную страшной Варфоломеевской ночью и наложившую свой отпечаток на личность и судьбу Генриха III.

---

Избавившись от своих недругов, Гизы, принадлежавшие к Лотарингскому дому, считали себя полными властелинами королевства. Младшие, трутни, жившие за счет монастырей, всячески способствовали возвышению рода. Слушая ежедневное прославление знаменитого Лотарингского дома, страстного защитника истинной веры, простой люд прочил им корону. Поскольку новая власть опиралась на фанатизм толпы и союз с католической Испанией, она начала кровавую борьбу против ереси, натравливая народ на протестантов; тюрьмы были переполнены, тут и там пылали костры. В свою очередь протестанты дали вовлечь себя в эту борьбу и в областях, где они пользовались влиянием, щедро платили той же монетой.

Но сопротивление было невозможно без руководителей и оружия, и сторонники Реформации настойчиво звали в свои ряды крупных феодалов, недовольных тем, что иностранное семейство Лотарингов грабит государство. Одним из первых отозвался младший принц Конде, тщеславный и легкомысленный, который из-за нерешительности своего старшего брата оказался во главе недовольных. И как Гизы опираются на католическую Францию, так ищущее почестей дворянство выбирает протестантизм и вербует сторонников среди паствы Кальвина.

Соседние страны стараются подлить масла в огонь. И если на политику двора оказывает большое влияние посол Испании, то посол Англии играет туже роль среди оппозиции.

В самом начале 1560 года вследствие неосторожности нескольких участников был раскрыт заговор, имевший целью передать власть Бурбонам. Все провалилось, и заговорщики, как гроздья винограда, раскачивались на стенах Амбуазского замка под насмешливыми взглядами дам. В этот день Александр, сидя на террасе Амбуазского замка среди других членов королевской семьи, собравшейся по случаю этого торжества, впервые увидел лицо смерти, гримасы агонизирующих, услышал мольбы о снисхождении.

Никогда больше при дворе не будет любезного добродушия, царившего тут при предыдущем короле: тяга к убийству овладевает умами, страна раскалывается на два лагеря. Вдоль спокойных берегов Луары – дворцовые перевороты, заговоры, интриги, покушения. И в тревожный момент Лотарингский дом призывает королеву-мать взять власть в свои руки и назначить нового канцлера, Мишеля Л’Опиталя, седая бородка которого и строгие манеры производят впечатление на придворных. Однако излишняя терпимость Екатерины вскоре вторично привела ее к падению.

В начале ноября Александр застал мать перед распятием всю в слезах: ей стало доподлинно известно, что должен приехать Антуан Бурбонский, нынешний король Наварры, со своим братом, принцем Конде, которые тут же попадут в ловушку, расставленную их врагами. В день, когда они приехали в Блуа, детям было приказано оставаться в своих комнатах; до них дошли смутные слухи об аресте кузенов.

Импровизированная комиссия торопится приговорить к смерти принца Конде. Александр собирается надеть свой самый нарядный камзол на предстоящую казнь, но вместо этого ему пришлось облачиться в траурные одежды: неожиданно умирает Франциск II. И теперь Екатерина, обманув Гизов, становится если не регентшей, то по крайней мере «правительницей королевства» от имени нового короля, Карла IX. А Александр становится монсеньором, как принято было обращаться к брату короля, герцогом Орлеанским, возможным наследником трона. В этом качестве он степенно сопровождает в Сен-Дени гроб с телом своего брата, над которым безутешно рыдает оставленная всеми Мария Стюарт.

К 1560 году все противоречия XVI века, зародившиеся еще в эпоху Возрождения, крайне обострились и привели государство к полному краху. Никогда ранее не сосуществовали одновременно неукоснительное следование заповедям, религиозная добродетель, доведенная до фанатизма, и варварство; возвышенные принципы – и повседневное отступничество от них; ужас перед адом – и безумные оргии. С одной стороны, утонченность в духе Петрония, педантичная эрудиция, нравственные принципы, с другой – грубость, вандализм, убийство, возведенное в ранг поступка, достойного уважения.

Нарумяненные мужчины, с буклями до плеч и с драгоценными колье, выпив залпом несколько кубков, не находили большего удовольствия, чем поджарить ноги заключенному Ажеманные, прекрасные женщины, знавшие наизусть сонеты Ронсара, способные долго рассуждать о возвышенной любви, владели стилетом и, не колеблясь, могли всадить его в первого же солдата, чтобы избавиться от его докучливости.

В политике царили те же противоречия. Во главе протестантов, готовых ради веры на любые жертвы, строго следующих библейскому идеалу, стояли распутные, честолюбивые руководители – исключение составлял лишь Колиньи, – не гнушавшиеся взятками. Католики же, исполненные решимости пожертвовать своим спокойствием, деньгами и детьми ради защиты веры, обожествляли компанию авантюристов, для которых ортодоксия была чем-то вроде предвыборного трамплина. Таким образом, религиозные страсти служили сугубо земным интересам. Под их предлогом наследники феодализма вступали в спор с центральной властью, в спор, который считался исчерпанным после Анны Боже…8 Испания и Англия, мечтавшие ослабить Францию, вновь стали стремиться к реваншу.

Что могла некрепкая монархия противопоставить стольким опасностям? Абсолютно ничего – только пошатнувшийся престиж да грузную женщину в черном, столь долго презираемую и унижаемую, эту итальянку, которая, несмотря на то что она подарила королю Франции стольких детей и двадцать семь лет считалась членом царствующей династии Валуа, для большинства по-прежнему оставалась иноземкой. И однако только она еще верит в единство Франции, в единство, которое она старается сохранить как настоящий глава рода, защищая интересы своей семьи. И выполнив до конца долг, она докажет, что достойна чести, дарованной ей некогда великим Франциском I.

С первых же дней Екатерина намечает цели, которым она не изменит в течение тридцати лет: спасти корону, обеспечить своим детям королевский трон.

Безоружная, она противопоставляет неистовствующим солдатам улыбки, посулы, хитрость. Несмотря на свой траур, Екатерина создает при дворе обстановку пышной роскоши. В стране царит жесточайший экономический кризис, а королева-мать приучает свое окружение к роскоши, полагая, что привычка к удовольствиям, потребность в больших деньгах должны привлекать ко двору сильное и могущественное дворянство. Большие надежды возлагались и на фрейлин, к которым прибавилось немало красивых девушек. Как новые Далилы, они принесли своей госпоже шевелюру не одного Самсона.

В передышках между угрозами заговоров королева-мать расслаблялась, позволяя себе помечтать о будущем, которое она готовила своему любимому сыну.

Маленький принц имел удовольствие надеть платье из затканного золотом полотна и фиолетово-красную бархатную накидку, чтобы в качестве герцога Бургундского присутствовать 11 мая 1561 года на короновании Карла IX. Когда он вступил под своды Реймсского собора, возглавляя процессию пэров Франции, его красота вызвала восхищенные возгласы дам. Во время коронационных празднеств Александр испытал лучшие мгновения своей жизни, которая будет достаточно унылой из-за постоянных мер предосторожности, вынужденно принимаемых королевской семьей.

После смерти Франциска II при дворе произошли большие перемены. Лучшие должности теперь принадлежали дворянам-кальвинистам. Им доставались все почести, им же – улыбки красавиц. Конде, едва выйдя из тюрьмы, тут же попытался прибрать власть к рукам, но легкомыслие и страсть к удовольствиям делали его легко уязвимым, и Екатерина воспользовалась возможностью заменить ему тюремного надзирателя одной из своих фрейлин, мадемуазель Лимейль. В ту пору королева-мать до такой степени покровительствовала протестантам, что Теодор де Без в разговоре с Кальвином называл ее «наша королева», и даже сам Александр в какой-то момент почувствовал, что колеблется в своих убеждениях. Но влияние его друга Жуанвиля быстро вернуло монсеньора в лоно католицизма.

Жуанвиля Александр предпочитал всем своим друзьям, и огорчение его было очевидно, когда он узнал о предстоящем в начале октября отъезде Гизов.

В ярости от того, что королева-мать упорствовала в своем либерализме, герцог Франсуа де Гиз и его новые союзники, Монморанси и маршал Сент-Андре, в знак протеста решили покинуть двор; поступок этот скрывал хитрый замысел.

За несколько недель до их отъезда герцогиня де Гиз вскользь заметила Екатерине, что небезопасно оставлять Жуанвиля и Александра всегда вместе: если повторится заговор против королевской власти вроде того, что был раскрыт в Амбуазе, заговорщики захватят сразу обоих подростков. Не лучше ли удалить монсеньора в безопасное место, отвезти мальчика к его дяде, герцогу Савойскому, или к его сестре, герцогине Лотарингской? Екатерина, как огня боявшаяся своих родственников, испугалась и уклонилась от ответа. Она отвергла этот план, но разговор ей запомнился.