Хуан Эслава Галан - В поисках единорога

• Название: В поисках единорога
• Автор: Хуан Эслава Галан
• Издательство: Астрель, CORPUS
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-31663-0

Хуан Эслава Галан — известный испанский писатель, историк, автор почти шести десятков книг, отмеченных наиболее почетными литературными премиями. Действие романа „В поисках единорога“ происходит в XV веке в Кастилии. Король Энрике IV, прозванный Импотентом, снаряжает отряд для выполнения крайне опасного задания: надо добыть рог редкостного зверя — единорога для изготовления снадобья, которое якобы безотказно помогает при мужском бессилии. Как утверждают ученые книги, если где и можно отыскать единорога, то только в далекой и неведомой Африке, в землях чернокожих людей. Туда и держит путь вместе со вверенным ему отрядом молодой идальго Хуан де Олид — сначала на корабле, затем на верблюдах через пустыню, а потом и пешком через непроходимые джунгли. Однако путешествие оказывается куда более трудным, чем предполагалось, и затягивается на долгие годы, в течение которых испанцы увидели много всяких чудес, пережили захватывающие приключения и узнали, как живут самые разные африканские племена.

* * *

Роман „В поисках единорога“ Хуана Эславы Галана (1948), по мнению критиков, занял прочное место в истории современной испанской литературы, хотя и относится к „несерьезному“ приключенческому жанру. Книга была отмечена авторитетнейшей премией „Планета“, переведена на многие языки и даже легла в основу нескольких сборников комиксов. В романе мастерски сочетаются реальность и фантазия, историческая достоверность и захватывающий сюжет.

---

— Это утверждение или вопрос? — уточнил секретарь.

— Вопрос.

— Что ж, в таком случае вот тебе ответ: да, именно рог. Он необходим нашему повелителю. Королевские лекари извлекут из него некий ценный порошок, весьма полезный для здоровья и чрезвычайно важный для блага государства. Но главное — никому ни слова об истинной цели вашего путешествия. Вы все поедете якобы по совсем другому делу, о котором вам будет сообщено в свое время.

Вот так и вышло, что я отправился на поиски единорога.

Глава вторая

Больше королевский секретарь ничего мне не объяснил, только еще раз попросил держать услышанное в тайне, потому что интересы королевства требуют, чтобы ни одна живая душа не прознала о том, чтО мы намерены искать в африканских степях. Он сообщил, что отъезд назначен через четыре дня, на среду, а до тех пор он соберет все необходимое для путешествия. Если же кто спросит, я должен отвечать, что мы едем по королевскому поручению с посольством к эмиру Гранады вести мирные переговоры, и именно по этой причине, а не по какой другой призвал наш повелитель оруженосца коннетабля, в чьем ведении находятся мавританская граница и связанные с нею дела. На том мы и простились, и секретарь выдал мне десять мараведи на расходы — немалые деньги, если учесть, что пищу, кров и корм для Алонсильо я пока получал даром, то есть за счет алькасара.

В тот же день вечером секретарь передал мне через слугу, что я должен поехать в монастырь Святого Франциска и найти там некоего монаха, фрая Жорди из Монсеррата, который уже знает обо мне и ждет моего визита. Я отправился на конюшню седлать Алонсильо. Конь очень мне обрадовался, хотя уже успел привыкнуть к хорошему ячменю и явно не горел желанием менять новообретенные удобства на тяготы дальней дороги. Я выехал из алькасара по дощатому мосту и шагом миновал пологий берег реки, откинув назад полы плаща и небрежно положив руку на эфес шпаги. Стирающие на берегу прачки провожали рослого, статного всадника восхищенными взглядами — некоторые из них были достаточно молоды, чтобы втайне вздыхать о нем нынче ночью. Затем я свернул на тропу, вьющуюся между деревьев, и по ней добрался до нужного монастыря. Монах-привратник взял поводья Алонсильо и кликнул послушника, чтобы тот проводил меня. Вслед за юношей я прошел через тенистый дворик с прелестным маленьким фонтаном, а оттуда, по темному коридору, в увитую зеленью беседку, из которой открывался вид на просторный монастырский сад, спускающийся к реке. Вдалеке я увидел тучного монаха в соломенной шляпе, склонившегося над каким-то кустарником. Послушник указал на него со словами: „Вон фрай Жорди из Монсеррата“, — и тут же умчался по своим делам. Мне ничего не оставалось, как, извилистой дорожкой обогнув пруд, самому подойти к монаху в шляпе. Когда на него упала моя тень, он выпрямился, рукавом залатанной рясы смахнул пот со лба и, протягивая мне только что сорванный пучок какой-то травки, провозгласил:

— Скромная вербена! Отвар из нее лечит язвы и раны, что весьма нам пригодится в стране неверных. Хорошо, если она и там растет в изобилии, но я на всякий случай ею запасусь. Помимо прочего, она очищает кровь и омолаживает кожу. — Приглядевшись ко мне внимательнее, он улыбнулся и добавил: — А юнцам вроде тебя облегчает похмелье и помогает узнать о чувствах возлюбленной. Эх, вербена с медом! В молодости я и сам не пренебрегал ею.

Двойной подбородок и внушительный живот затряслись в приступе смеха. Этот пузатый, краснолицый и толстощекий монах явно относился к тем представителям рода человеческого, что особенно склонны к чревоугодию и добродушным насмешкам. Я открыл было рот, чтобы представиться, но он остановил меня жестом и сказал:

— Хуан де Олид, оруженосец коннетабля Кастильского и с недавних пор капитан королевских стрелков.

— Капитан? — переспросил я, так как впервые слышал о своем новом почетном назначении.

Монах кивнул, не переставая улыбаться, но по его лицу я понял, что он куда лучше меня осведомлен о предстоящем деле.

— Ты будешь командовать отрядом арбалетчиков, приставленных охранять посольство, — пояснил он.

— А цель этого посольства вам известна?

Все с той же улыбкой он смерил меня долгим взглядом, словно решая, достоин я доверия или нет, потом просто ответил:

— Найти единорога.

Голос его звучал так спокойно, как будто он сказал мне: „Бери корзинку, пойдем собирать грибы“. Это несколько умерило мою тревогу, и я набрался духу спросить, что он знает о единорогах и трудно ли их ловить. Фрай Жорди молча сделал мне знак следовать за собой и привел в келью с высоким потолком, где монахи переписывали книги. А книг здесь было столько, сколько обученному грамоте человеку не прочесть за целую жизнь. Усадив меня на заляпанную чернилами скамью у зарешеченного окна, через которое падал свет из залитого солнцем сада, он снял с полки книгу, раскрыл ее на заложенной ленточкой странице и положил передо мной на стол.

— Это слово Божие в Ветхом Завете. — Он ткнул в еврейские письмена, ни о чем мне не говорившие. — Слово „ре'ем“ обозначает единорога; в Септуагинте он назван „монокерос“, что точно соответствует латинскому unicornis. Это животное занимало умы величайших авторов древности, как и Отцов Церкви, в том числе Григория Богослова и Исидора Севильского. По воле короля и по приказу моего настоятеля я уже несколько месяцев изучаю все, что когда-либо было о нем написано. — Немного помолчав, он продолжил: — Единорога бессмысленно ловить живьем, так как в неволе он все равно быстро умирает. К тому же это еще опаснее, чем пытаться пленить живого льва, потому что он очень свиреп и никакой щит не выдержит удара его рога — ни деревянный, ни двойной кожаный. Единорог любит птиц и часто отдыхает в тени деревьев, на которых они поют. Его главный враг — слон, и слона он побеждает в сражении, насмерть пронзая рогом. Свой длинный, закрученный спиралью рог он точит о камни так же, как дикий кабан точит клыки. Но мы, с Божьей помощью, поймаем его на деву.

— На Святую Деву? — уточнил я, полагая, что он имеет в виду образ Богородицы.

— На деву из плоти и крови, — развеял мое заблуждение фрай Жорди. — На нетронутую девицу, еще не познавшую мужчины. — И себе под нос пробурчал: — Если, конечно, королевский канцлер сумеет найти хоть одну во всей Кастилии.

Поставив книгу на место, он взял другую, потоньше, тоже заложенную лентой, открыл нужное место и прочел:

— „Плиний утверждает, что единорог чует девственницу, подходит к ней и кладет голову ей на колени. И тогда его можно брать без помех, так как он утрачивает свой дикий норов и становится ручным. Его рог служит противоядием от любой отравы, а мазь из печени единорога чудесным образом исцеляет раны“.

Фрай Жорди на некоторое время умолк, водя пальцем по пергаментной странице, но ничего не читая вслух. Потом поднял голову и устремил задумчивый взор на раскинувшийся за окном сад. Солнце вдали клонилось к горизонту, бросая золотые отблики на крепостную стену алькасара. В предзакатных лучах замок казался причудливой драгоценной игрушкой. — Есть у рога и другие ценные свойства, — нарушил тишину монах. — Он восстанавливает угасающую мужскую силу могущественных правителей на склоне лет и возвращает им юношеский пыл. — Не сводя глаз с медленно уходящего светила, он понизил голос: — В лавках Востока продаются порошки из единорожьего рога, но король их все перепробовал — без малейшего успеха. Возможно, они ненастоящие: сделаны, например, из слоновьего бивня. Вряд ли во всем христианском мире найдется подлинный рог единорога, за исключением тех трех, что хранятся в соборе Святого Марка в Венеции. Королевский канцлер писал венецианцам и даже посланника к ним гонял, но они клянутся всем на свете, что означенные рога исчезли. Похоже, единственный способ раздобыть рог — это отправиться в Африку и поймать чудище. Наш повелитель, да хранит его Господь, возлагает исполнение этой задачи на нас с тобой.

Долго еще мы обсуждали с добрым монахом охоту на единорога, и он, человек недюжинного ума, заверил меня, что, приманив зверя девственницей, мы непременно его одолеем, потому что он сразу же станет кротким, как ягненок. И еще он сообщил, что, поскольку в землях нехристей девственниц не бывает — как известно, не сдерживаемые истинной верой, они предаются сладострастию куда больше христиан, — канцлер устроил так, чтобы с нами поехала некая донья Хосефина де Оркахадас, благородная девица, чья невинность достоверно подтверждена. Она послужит нам наживкой и средством для укрощения всех единорогов, каких нам посчастливится отыскать в африканских краях. Рассказав о ней, фрай Жорди убедительно просил меня, как начальника королевского отряда арбалетчиков, лично проследить за тем, чтобы ни один из моих людей даже края платья доньи Хосефины не коснулся — под угрозой суровой кары. Я с готовностью пообещал ему это.