Ребекка Кэмпбелл - Рабыня моды

• Название: Рабыня моды
• Автор: Ребекка Кэмпбелл
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-034276-4, 5-9713-2407-1, 5-9762-0217-9

Новоиспеченная кутюрье ВЫХОДИТ НА ТРОПУ ВОЙНЫ! Она умеет все, что положено уметь молодому, подающему надежды дизайнеру.

Красиво выпить и закурить? Без вопросов!

Подружиться с влиятельными геями? А как же!

Просочиться на самые закрытые показы «только для своих» разумеется.

Но… карьера карьерой, а как же ЛЮБОВЬ?

Как же обычное женское счастье?

Ради любви в мире «высокой моды» придется изрядно покрутиться! А уж ради «обычного женского счастья».

---

Через дорогу от «Северной звезды» было заведение, которое показалось мне многообещающим. Оформление бара «Пауэрз» было продумано таким образом, чтобы он создавал впечатление старого привлекательного маленького ирландского погребка, как на открытках, возможно, даже с привязанным у двери осликом. Фасад здания был достаточно небольшим и выкрашен яркой голубой краской. Я переступила порог и оказалась в душном шумном мире. Я не ожидала, что в Килберне может звучать молодежная инди-музыка. Мне стало понятно, где собираются выпить местная богема и неработающие молодые люди — в кафе немного ощущалась неформальная артистическая атмосфера. Стены были оформлены с иронией — в сумраке неясно вырисовывались очертания огромной головы буйвола, — и это смотрелось очень мило. Внутри горел настоящий огонь, и я обрадовалась, потому что на улице было ясно и прохладно, а я оделась легко. Меня еще более порадовало то, что в баре были женщины: не дряхлые, пьяные ведьмы, а молодые девушки в достаточно модной одежде. Они не были похожи на меня, но я чувствовала, что смогла бы общаться с ними без переводчика. Я подумала, что стоит рискнуть и заказать вина. Меня обслуживала хорошенькая девушка-австралийка, и она доверху налила мне большой бокал белого чилийского «Совиньона». Несмотря на то что у бара толпилось много людей, мне удалось найти место и сесть неподалеку от камина. За соседним столиком расположились полные мужчины средних лет, с волосами, собранными в хвосты, и с козлиными бородками. Они громко обсуждали музыкальные видеоклипы. Мне показалось, что среди них есть режиссер, представитель звукозаписывающей компании, а третий мужчина, не такой полный, как его спутники, был в очках продолговатой формы в черной оправе, и они как будто кричали всему миру: «Смотрите, этот журналист пишет о музыке! Ха!»

— На это придется потратить не меньше ста пятидесяти, — сказал режиссер, напряженно поднимая плечи под кожаной одеждой. — Вы знаете не хуже меня — чем ужаснее группа, тем лучше видео.

Я подумала, что они заговорят со мной минут через пять. Но наверное, я излучала какие-нибудь устрашающие сигналы, потому что за все время, которое потребовалось мне на два бокала вина, я не дождалась от них ничего, кроме странных вороватых взглядов. Мне даже показалось, что им передалось мое настроение, поскольку к моменту моего ухода их разговор иссяк.

— Я все же думаю, что показывать дерьмо — это слишком, — сказал журналист.

Я снова перешла дорогу и подошла к бару «Макгавернз». Его фасад напоминал албанский бинго- холл. Я не задумываясь направилась туда. Зал был забит мужчинами, и мне сначала показалось, что я попала в бар для голубых. Но нет — я не увидела ни единой приличной стрижки, и выглядели парни так, как будто только что совершили набег на склад твидовых костюмов и схватили не задумываясь первое, что попалось под руку. Они весело общались: хлопали друг друга по спине, обменивались ухмылками. То там, то здесь раздавались взрывы смеха. Казалось, мое присутствие никого не интересует, и я протиснулась сквозь толпу и заказала «Гиннесс». Я отходила от бара, держа в руке, как мне казалось, огромный стакан с пивом, и увидела старика на скамейке у стены. Он улыбнулся, и мне показалось, что я его где-то видела. Конечно же, это был скрипач. Я не могла вспомнить его имя. Он кивнул мне и указал на место рядом с собой. Несмотря на то что мысли о его тяжелом, как перед смертью, дыхании вызывали у меня отвращение, я не смогла придумать, как улизнуть, и подошла к нему.

— Ты Кэти, да? — Его голос звучал на удивление трезво.

— Да, ты меня узнал. И был прав тогда: он сподличал со мной.

— Грязная, грязная свинья. Будь я лет на тридцать моложе, разобрался бы с ним сам. Но, дитя, что ты тут делаешь? Я слышал кое-что о твоих проблемах и не думал, что увижу тебя снова.

— Сама не могу объяснить. Просто мне нужно увидеть Лайама, ударить его или еще что-нибудь,

—Какая от этого польза? Почему бы просто не вернуться в свою часть город а, к тем, кто тебе близок?

— Легче сказать, чем сделать. У меня больше нет своей части города. А люди? Не смешите меня. А Аайам будет сегодня вечером в «Блэк лэм»?

— Да, возможно. Но какой в этом смысл? Иди домой, дитя, возвращайся к себе.

—Вы добрый человек, но мне больше нечего терять.

— Всегда есть куда падать. Когда-то я думал, что нахожусь на самом дне. Что ж, значит, сейчас я свалился на камни. Бывает, обнаруживаешь, что ты всего лишь задержался на месте, а потом начинаешь опускаться еще ниже.

—Спасибо, твои слова очень порадовали меня. — Я сказала это с улыбкой, да и на самом деле мне не было так уж плохо. Думаю, «Дюбонне», вино и «Гиннесс» произвели необходимый эффект. — А сейчас? Ты на самом дне?

— А! — сказал он, тоже улыбаясь. — Знаешь, как показывают в фильмах про подводные лодки, когда ребята сверху взрывают их? Лодка ложится на самое дно, какой-то парень обходит ее и меняет все светлые лампочки на красные, а потом лопается труба, и кто-нибудь бьет по ней гаечным ключом, пока из нее не перестает течь. Что ж, вот так и я: глаза красного цвета и немного подтекаю.

С этими словами он встал, указал в сторону мужского туалета и, подмигнув мне — он легко мог очаровать какую-нибудь доярку Керри в 1932 году, — ушел вразвалочку. Я допила «Гиннесс» и выбралась на улицу. Снова перешла дорогу. В этот раз я уже не медлила перед тем, как войти в «Блэк лэм». Я бросилась прямо в объятия паба — смешение стилей готики и барокко.

Внутри было достаточно тихо. Я оглянулась в поисках Лайама, но не увидела его. В баре я заказала большую порцию джин-тоника. Поблизости не было никого знакомого мне по первому визиту. Я чувствовала облегчение и разочарование, но все же в крови продолжал кипеть адреналин. Или это был какой-то другой гормон? Я села и задумалась. Может, я пришла не ради мести? Возможно ли, что меня привело сюда желание потрахаться? Нет, нет и нет» Это было бы слишком просто и ужасно! Я пришла сюда, чтобы закончить всю эту историю и очистить рану от яда. Именно так!

Я села за тот же столик. Мой позитивный настрой испарился, и я провалилась в тяжелую депрессию. Старик скрипач оказался прав: приходить сюда было безумием. Сумасбродным печальным поступком. Сумасбродным, печальным и глупым. Сейчас Лайам в любом случае ничем не смог бы помочь мне. Моя история осталась в прошлом. А для чего еще, в конце концов, нужна мода, как не для движения вперед? Я же осталась позади. Я посмотрела на окружающие меня яркие украшения. Нимфы и дриады превратились в насмехающихся надо мной чертей. Птицы, выгравированные на стекле, превратились в грифов. По стенам текла кровь. Я заказала еще один джин-тоник.

Я снова задумалась о том, как все в моей жизни повторяется. Люди считают, что развитие моды идет по кругу, но это не так. Доказательство этому — фиаско Пенни в костюме-сафари на водочной вечеринке. Скорее, мода движется по спирали, и многое снова становится популярным, но в измененном виде. Петли спирали становятся все меньше и меньше, поэтому мода возвращается очень быстро, и от этого возникает ощущение одновременной новизны и избитых повторений, которое сбивает нас с толку. Такой же казалась и моя жизнь — постоянное возвращение назад к истокам, все обыденное, но одновременно обновленное. Мой мир неконтролируемо двигался по спирали вниз.

— Судя по твоему виду, тебе нужен друг. — Голос вырвал меня из задумчивости. Он был глубокий, мрачный и путающий, как звук старых костей, которые толкут в ступе устрашающих размеров.

Я пригнула голову практически до мокрой поверхности стола. Потом подняла глаза и увидела огромного мужчину, напоминающего разрушенную глыбу из Стонхенджа. Как многие из давно пьющих людей, он был одет в костюм, правда, этот был темного цвета, хорошо скроен и выглядел так, как будто был сшит специально для него. Да и сложно было представить, как такие массивные плечи могли уместиться в одежде, снятой с вешалки в магазине. Я узнала в этом мужчине «Франкенштейна», с которым разговаривал Лайам.

— Я знаю тебя. Ты — Джонах. Большой Джонах, а правильнее было бы называть тебя — Джонах-гигант. Или Большая Кость. Нужно придумать что-нибудь созвучное твоему имени.

— Твое лицо мне знакомо, но не думаю, что я имел удовольствие знать тебя, — ответил он со странной обходительностью дипломата, только начинающего общаться на новом языке. И хотя телосложением Джонах напоминал монолит, в нем не было ничего особенно пугающего. Думаю, его внешность подтверждала старую избитую мысль о действительно сильных мужчинах, которым нет необходимости доказывать это. И конечно, не перед девушками весом в четырнадцать фунтов в явно расстроенном состоянии. (Ну ладно, ладно, восемь с половиной.) Вот так вот, или я была настолько пьяна, что приласкала тигра?

— Постой, — продолясил он, — я знаю, ты Кэти, так ведь? Кэти… Кэти… Касл.