Эльмира Нетесова - Фартовые

• Название: Фартовые
• Автор: Эльмира Нетесова
• Жанр: Боевик

---

— А почему своих убивал?

— Таким зародился. До немцев — руки коротки. Те его бы враз пришили. Да и просто убивать — не мог. Всегда с измывательством. Ну а фашистам какая разница? Знали, что из его рук никто живым не выйдет. На его работу глядючи, даже они вздрагивали. Так вот, когда он это растрепал, фартовые и смекнули: мол, на хрена им такой фрайер? Одно дело — украсть. Тут уж дело клевое. Но когда, кроме мусоров, на хвост фартовым чекисты сядут — хана блатной жизни придет.

— Отшили они его?

— Подставили вместо своего кента в одном деле. Он и засыпался. Удав тогда червонец схлопотал. Не прознало следствие

о его прошлом. Увезли в Сибирь. А он — фрайер тертый. Швыркнул пером охрану — и в бега. Через год — новый суд. Опять — тюряга. У него раз семь ксивы менялись. Он их у жмуров брал. Менял кликухи. Я с ним виделся. В зоне. Узнал по метке. У него татуировка есть на пузе — свастика. О том от «Черной кошки» знал.

— Туфта это! Я со свастиками ни одного видел, — оборвал Привидение.

— Но они не были полицаями!

— А у тебя в «малине» все чистенькие? Мокрушников не держишь? — прищурился Привидение.

— Всяких имею. И душегубов. Но не полицаев. Они, суки, закона нашего не держат. Как этот гад. Ему чуть что поперек — своего фартового пришьет. Такие всюду верх норовят взять. И в зоне, и в «малине». Ну да и это хрен бы с ним. Так ведь — беспределыцики все, как один! Я вор. Но не полицай. К властям претензий не имею. Сгорел на деле — вали в лагерь. Без обид. Неспроста пять «малин» этого Удава отшили от себя. Много знает падла, во многом разбирается. Но живет так, как будто все еще с народом воюет. Даже где можно обойтись в деле без жмура, он не упустит свой кайф. Живодер проклятый!

— Эх, мне бы такого фрайера! — вздохнул Привидение.

Берендей встал. Зло оглядел главаря и спросил:

— Ты в войну где был?

— В зоне.

— То-то и оно! А я — на оккупированной. В партизанах. В Белоруссии. Понял? Так мне эти полицаи не одну метку на шкуре и душе оставили. Выловил я одного после войны. Ну и грохнул. Сам. Своими руками. За то и попал в лагерь, чтоб не

горячился, а по закону все делал. Срок, правда, небольшой. Но обидно было. Вот и прикололся к фартовым. А там пошло- поехало… Так и не вернулся домой. Чтоб еще на какую паскуду не нарваться. Ну, этого встречу — ожмурю за милую душу. Я ему и трибунал, и воровская сходка… В одном лице.

, — Не кипятись, кент, вместе мы это устроим. Понимаю тебя. Мы, воры, что ни говори, нужны людям. Для их же здоровья. Не даем жиреть. Чуть кто начал салом обрастать, мы и тряхнем, чтоб вес скинул, жир стряхнул. Ну, поплачет, да деваться некуда. Больше вкалывать будет, чтоб опять кубышку наполнить. Так и денег больше в обращении. Не даем мы им в сундуках оседать.

— Да что там молотить? Я у себя в Южном кого трясу? Жулье, деляг всяких, спекулянтов, барыг, миллионщиков подпольных, какие анашой промышляют. Таких, кто грабит и люд, и страну. А потом казне через кабаки возвращаю, — философствовал Берендей.

— Так все мы эдак, в основном, — поддержал Привидение.

— Мне то досадно, что я в свои семнадцать лет первую «маслину» получил от полицая, когда в партизанах был. Ведь не от немцев. И этот, падла, такой же. Ему и деньги не столь важны, как это свое — зверье справить. Почуять себя хозяином душ человечьих. Стоит, мол, пожелать и выпущу наружу с воем, — бледнел Берендей. И добавил — Я его, суку, покуда не изловлю, домой не ворочусь. Нельзя мне его живым оставлять. Не могу, чтоб рядом, по моей земле, паскуда ползала.

— Ты не кипятись. Того змея холодным умом взять надо. Чтоб наверняка, не дать ему выскользнуть, — охладил Берендея Привидение.

— Усеки, захочешь его к себе в «малину» взять — и тебя не пощажу, — предупредил Берендей.

— А ты не грозись мне! Покуда не я у тебя в гостях. Да и на кой хрен сдался мне тот Удав? Не будь он полицаем — еще кто знает. Но и своих мокрушников в шорах держу, не велю пускать кровь попусту, без крайней на то надобности. В смертники кому охота греметь? Мы ж себе не враги.

— Одно я не пойму, где у этого Кляпа мозги? Неужто, зная это, держит Удава? А может, не знает, — размышлял вслух Берендей.

— Знает. Иначе — не мотались бы, как дерьмо в проруби. Знает, потому и прячет своего кента. Такой же гад, коль закон наш в наглую нарушает. Ведь был в тюряге — не может не знать. Потому спрос с них — один на всех. И Удава держит от того, что теперь уж деваться стало некуда… — Привидение выругался грязно.

— А как ты вызнал, что именно Кляп к Охе твоей пиявкой присосался?

— Послал гонца в «малины» Приморья. Там его враз высчитали: Кляп у тебя беспредельничает, сказали, — ответил Привидение.

— Ты знаешь, народ тут у тебя в городе особый. Сердечный какой-то. К приезжему душу имеет. Живут без страха, хоть и трясешь ты их.

— Не так уж и трясу. Кляп, падла, мокрушничает, а слухи— про меня идут. Так вот бабку одну за иконы угрохал. Иконы, конечно, хорошие, старые. Только я до них не охочь. Потом — кенты из Владивостока с гонцом передавали — иконы эти, по описанию, через барыг на суда иностранные попали. За валюту, само собой. А мне эта валюта и даром не нужна. Ясно — Кляп наследил. А чекисты мне на хвост сели. Что ни говори — контрабанда… Есть тут один… Он и по монетам одного старикашки дело крутит. Тот сам себя жмуром сделал, когда его обобрали. Но не в том дело, а в монетах. Видать, большой понт [12] Кляп с рыжухи этой имел. Его работа, больше некому. И, чую, не обошелся без Дяди в этом деле. Жаль, что в жмурах уже Дядя, а то б вывел на Кляпа нас.

— Дядю пришили?

— Ну да. Откололся он. Завязать хотел. А мне без него — невпротык. Без медвежатника «малина» — свора пацанов. Но как ни блатовал, не сговорились. И только было в охоте на Кляпа сошлись мнениями, узнал от пацанов дворовых, что его в прокуратуру повесткой дернули. Послал фартового в хвост. А он «маслину» пустил в Дядю.

— Скотина! Вошь ползучая! Да я и не знал, что Дядя вышел. Уж я его к себе сфаловал бы за милую душу. Его я знал.

— Я уже этого торопыгу следом за Дядей жмуром отправил, — проговорился Привидение. — Зря я кипеж поднял — не заложил нас Дядя в прокуратуре, время то показало…

Оба вора молча выпили разлитую по стаканам водку.

— Думаю, надо нам пацанов, моих осведомителей, во все концы города разослать. Ты мне обрисуй того фрайера. Они его к концу недели найдут, — пообещал Привидение.

— Да ты, как я погляжу, весь город в лапах держишь. Даже зеленью не брезгуешь, растишь будущих фартовых, — удивился Берендей.

— Беспонтово — не живу.

— А чем приманил?

— Мелкоту не обижаю. Чтоб не отбить у них охоту. Чтоб тянуло ее к нам всегда. Где мать с отцом не дадут, я всегда наготове, подогрею. В дела не беру малолеток. За это срок добавляют. Учу. Ну, а за наколки [13] — сполна получают. Никто из них не знает, кто мне навар дал, это чтоб меж собой не грызлись. Чтоб с раннего учились быть кентами меж собой. Чтоб помогали друг другу и выручали без оглядки. Потому грею всех поровну, без обид. Покуда все довольны, — улыбался Приведение.

— А вдруг заложат тебя?

— Исключено. Себе никто не враг. Никто не захочет лишиться подогрева и моего покровительства. Это уже проверено. Да и сами один перед другим — все на виду. Мелочь — лишь с виду недозрелая. По соображенье у нее лучше, чем у иных фартовых.

— Тебе виднее, — согласился Берендей.

— Без чего не может обойтись в Охе ни один гастролирующий фрайер? Как ты думаешь? — спросил Привидение.

— Ну, без кабака прожить можно. В любом магазине все есть. А вот без магазинов — никак. Но туда можно послать кого-то из местных, оплатив услугу, — тут же возразил себе Берендей.

— Всякий раз не напросишься. К тому же гам есть курящие, как ты говоришь.

— Курево можно взять с запасом.

— А поддачу? — усмехался Привидение.

— Вот это нужно каждый день. Его на неделю или две не запасешься. А ящиками возить — в глаза бросится, засветиться враз можно.

— А как ты думаешь, сколько фрайеров в той кодле?

— Не меньше пяти, — уверенно сказал Берендей и пояснил: — Трое были в деле. Без хозяина. Тот — один не должен на хазе оставаться. Сам знаешь, вдруг накроют, кто-то должен спасать общак. Вот так и получается пять. Может, немногим больше.

Описав Удава, боксера, Берендей спросил:

— Как ты думаешь накрыть тех фрайеров?

— Как и положено. Ночью. Войдем, с разных сторон фартовых своих определим, на шухер, чтоб никто не смог смыться. И пришьем…

— Так не пойдет. Нет. Надо все устроить иначе. Пусть они сами к нам придут.

— Ты что? Кто ж такой дурак сыщется, чтоб сам на перо попер? Ну и загнул! — рассмеялся Привидение.

— Ну, что скалишься? Придем, пришьем… Где? На хате? ©ни ж там ясно не одни. Крик. Шум. Мусора. Кому это надо? За пятерых, пусть и паскудных фрайеров, не меньше вышки схлопочешь. А и кого, кроме нас с тобой, на мушку лягавые возьмут? Ведь не Дамочку. А сами, с тобой под руку, на погост не пойдут. Это — как пить дать. Тут надо обдумать, как выманить их всех с хаты, не напугав хозяев, соседей.