Валентин Шатилов - Сын убийцы миров

• Название: Сын убийцы миров
• Автор: Валентин Шатилов
• Жанр: Научная Фантастика

Начавшись на обычной тренировке клуба ролевиков-толкиенистов, повествование продолжается в иные миры и пространства вслед за главным героем – мальчишкой, на плечи которого падает ответственность за глобальные катастрофы, будто бы совершенные его матерью.

Правда, мальчик и сам не прост: по происхождению – великий князь, по способностям – неукротимый супермен, по серьезности – многоопытный старик. Зато в подружки он выбрал девушку, которая полностью противоположна ему по характеру: она – язвительная паникерша, резкая как в высказываниях, так и в поступках.

Но отступать некуда – им вдвоем предстоит побеждать в кровавых драках, противостоять гневу царствующих особ, приручать инопланетных чудовищ, осваивать таинственные приборы из иных измерений. А попутно успевать решать вечные философские проблемы, приобретать и друзей, и врагов, ну и конечно восстанавливать космическую справедливость – хотя бы в пределах мира «Филуманы».

---

– А я уже была там… И ничего интересного не обнаружила. Только огромный пустой зал. Каменный. Без вас!

– Да какой же он пустой!… – возмутился Олег. – Идем, сама посмотришь! – и потянул меня за руку внутрь, за границу, чуть отмеченную тонким проволочным заграждением.

Мне оставалось только подчиниться.

Но когда я вошла внутрь вслед за ним, рука Олега, сжимавшая мой локоть, чудесным образом испарилась. И я вновь оказалась в гулкой пустоте каменного зала. Одна-одинешенька. Без скафандра.

– Олег! – на всякий случай позвала я, уже понимая, что это бесполезно.

Куда бы он не вошел вместе со мной – он попал совсем в другое помещение. И не важно, что вход был один. Выходы были разными. Мужчин они вел в одну сторону, меня – в другую. Может здесь производится селекция по половому признаку? Они попали в мужскую комнату, а я – в дамскую?

– Ну что же за ерунда такая! – в сердцах топнула я ногой.

И, как видно, слишком сильно топнула… Грубо обтесанные плиты пола заколебались подо мной, вздохнули сонно со сладким стоном пробуждения, и в глубине зала, у дальней стены, из плит потянулся вверх, быстро вырастая до огромных размеров, красивый серебристый побег какого-то гигантского растения. Типа кактуса. Только без колючек. И совсем не растительного серовато-металлического оттенка.

– Привет, – сказала я ему от неожиданности.

Не знаю ответил ли он – мне показалось, что ответил. В чем заключался ответ и в чем выразился – затрудняюсь сказать. Но он был очень вежливым. Настолько, что такую вежливость просто нельзя было оставить без внимания.

Я двинулась к этому растению-прибору с неясной целью, но приятным чувством скорой развязки.

И развязка наступила. Правда, не совсем та, на которую я рассчитывала. Мне явился Серафим. Не шестикрылый, как в известном стихотворении Пушкина, а вовсе даже бескрылый. Зато беглый. И преступный. Тот самый Серафим Смоляный, который подстроил нам мерзкую ловушку возле своей потайки, и вообще, судя по всему, собирался нас всех угробить.

– Ага, вот вы где! – радостно воскликнула я, предвкушая скорую расправу с преступником.

И вдруг подумала: а с чего это я так радуюсь? Добро б со мной была вся наша компания, которая беглого Серафима немедля скрутила бы и запытала по всем дворцовым правилам. Но в настоящий-то момент я стояла одна-одинешенька!

И факт сей, похоже, не укрылся от злобного прищура беглого лыцара. Он от меня бежать и прятаться вовсе и не собирался, а быстро и целеустремленно двигался как раз наоборот – прямо ко мне!

Но кто-то ведь бежать все-таки должен? Если Серафим не собирается этого делать, значит беготню и удирание придется взять на себя мне, бедной одинокой девушке…

Я бойко развернулась и ринулась к выходу – то бишь к люку в стене.

Пожалуй, в бойкости соревноваться со мной сможет не всякий – Серафим уж точно! Он никак не успел бы перехватить меня возле псевдометаллического выходного отверстия. Ведь я мчалась как угорелая, тихо радуясь на ходу быстроте своих ног!

Радуясь преждевременно. Гадкий бескрылый Серафим даже и не собирался соревноваться со мной в легкоатлетических видах спорта. Он знал другой способ. Который и применил, собака! Пес смердящий! Взял и просто подставил мне ножку…

Не свою, конечно. Где найдешь ножищу тридцатиметровой длины? Ножку мне подставил пол этого зала. Серафим только хлопнул в ладоши (я сначала решила, что мужик окончательно свихнулся и принялся аплодировать моей быстроте – ха, как бы не так! От такого дождешься…). Еще выкрикнул что-то неразборчиво-визгливое. И как в сказке (волшебной, но страшной) одна из плит пола прямо передо мной тут же встопорщилась, ребром цепляя мою проносящуюся над ней ногу – и дело было сделано! Я покатилась кубарем.

Ударяясь, ушибаясь, обижаясь. Да и как не обижаться – ведь кругом одно предательство и происки злых сил, от которых больно достается, в первую очередь, сбитым локтям и коленкам.

Со стоном преодолевая последствия столь неожиданного падения, и пытаясь все-таки подняться, я обнаружила, что спешить-то, собственно, и некуда… Серафим уже опередил меня. Успел, подлец, доскакать до выходного люка – и теперь неторопливо, вразвалочку, двигался мне навстречу, полностью отрезав путь к отступлению.

– Эй-эй! Что вы задумали? – строго сказала я, пятясь. – Сейчас сюда придут князь с лыцарами и вам придется держать ответ за все ваши злодеяния!…

В криминальной среде мои слова могли бы назвать попыткой взять Серафима «на пушку». Но местную криминальную среду представлял тут он сам, и «браться на пушку» решительно не захотел.

– Врешь, княгиня, – просто сообщил он. – Никто сюда не придет. А если и найдут дорогу, так нескоро. А мы с тобой за это время успеем потолковать. И поладить успеем…

– Я не собираюсь с вами «ладить»! – возразила я. И поперхнулась своими возмущенными словами, поскольку уперлась спиной прямо в металлическую машину-растение.

– А здесь и собираться нечего, – утешил Серафим, ухватывая меня за локоть твердыми, как из железа, пальцами. – Как толковать станем – сама захочешь миром кончить…

При этом он еще и заломил мне руку и, не обращая внимание на придушенный вскрик, принялся ловко приматывать мой девичий стан прямо к холодному кактусу. И откуда только веревку вытащил?…

Радовало одно – металлический кактус был все-таки без колючек. Хотя и с ребрами жесткости по всему периметру своего ствола. И чем туже приматывал Серафим меня к стволу, тем явственнее ощущались моей спиной эти ребра.

– Эй!… – вновь попыталась запротестовать я. – Мне больно!

– Уже? – удивился Серафим. – Это ты, княгиня, не знаешь какова она есть – та боль… Но сейчас узнаешь.

И затянул веревки так туго, что я взвыла.

– Не притворяйся, – доброжелательно предупредил Серафим. – Вот когда скажешь: «Серафимушка, я твоя, делай со мной, рабой своей, что хошь, только избавь от мучений!» – вот тогда я и пойму: тебе больно. И пожалею тебя. Только еще не знаю как. Может, ласково обойдусь с тобой. Может, просто жизни лишу. Это увидим после. Как разговор наш пойдет – так и увидим…

С этим словами, он затянул последний узел на веревке, повернулся ко мне спиной и спокойно отправился куда-то в непроглядную даль.

В одну из двух непроглядных далей этого зала. Теперь я решила, что и не зал это вовсе, а как бы длинный огромный коридор, уходящий во мрак справа и слева. Серафим отправился в его левую непроглядность. Хотя – что для меня это меняло?

– Вы куда? – шепотом поинтересовалась я.

Он так удивился, что даже замер. Потом обернулся, поглядел задумчиво и все-таки снизошел до ответа:

– За пыточным струментом, княгиня, куда ж еще? Давно вас здесь поджидаю, струмент приготовлен, надо только принесть. Обождешь малость? Не торопишься, княгиня?

Он еще и издевался!

Я гордо отвернулась.

– Ты не торопись, – вздохнул Серафим. – Еще успеешь намучиться… Думаешь мне охота к пыточному делу приучаться? Не охота! Я лыцар! Я, чтоб ты знала, в царовом ополчении тысяцким был! И это в полку Правой руки!

– Похвально, – откликнулась я. – Так зачем тогда себя заставлять? Не занимайтесь нелюбимым делом! Развяжите меня да и разойдемся подобру- поздорову…

– Нет, княгиня, – с сожалением качнул пегой бородой Серафим. – Не развяжу. И не отпущу. И не потому что боюсь тебя или, к примеру, твоего князька малолетнего. Мне вас бояться нечего. Я тут уже, считай, как дома. Обвыкся. Я так спрячусь – никогда меня не найдете. Места здесь много. В догонялки играть можно до самой старости! Так что бояться мне вас нечего. А вот должок вернуть – надо бы…

– Какой должок? Вы мне ничего не должны!

– Должен. Только не тебе, а себе. Одну княгиню я уже как-то упустил. Хотя не должен был. Мамку князя твоего. А она после таких делов наделала!… У-у! Все сгубила. Весь мир наш христианский. Как уж там она с пустохлябью договорилась – про то не ведаю. Но договорилась же, короста этакая! И наслала на нас эту проказу, эту язву моровую! А теперь еще и ты явилась. Да сынка ее привела. Истинно молвил Бориска – добра от вас ждать нечего! Он хоть и горяч, Борис-то Лексеич – весь в папашку своего, знал я их обоих, с малолетства знал, соседствовали мы… Еще тогда, раньше, соседствовали, до того как княгиня Шагирова явилась… Так вот я и говорю: прав Бориска, хоть и горяч. Раз пришли вы сюда – значит, не спроста. Явились дорушить то, что великая княгиня не порушила.

– Но мы хотим как раз наоборот! Спасти всех! Восстановить все как было раньше! – возмутилась я.

– А как было раньше? – вкрадчиво поинтересовался Серафим. – Разве вы это знает можете? Разве ты с князьком твоим жила здесь раньше, чтоб знать? Что восстанавливать-то собираешься, а, княгиня?

– Мы не жили здесь, конечно, – согласилась я. – Но как оно было – это понять не трудно. Песка не было. Кручени карачунной. Вот это и надо убрать.

– Песка… Был песок! Испокон веков Киршагова пустохлябь была полным-полна этим песочком! Врешь ты все, княгиня. Брешешь, как та бешеная собака! Песок они уберут – надо ж такое придумать! Интересно, что пащенок шагировский запоет, когда я его поймаю? Как он выкручиваться начнет? Да только меня не проведешь! Вижу я все ваши козни! Спасатели, понимаешь, явились! Спасут они нас, как же! Знамо дело – яблоко от яблоньки недалече падает… Нет, мне надо истинные намерения ваши знать! Так что отпустить тебя, сама видишь, никак не могу… – он с тяжелым вздохом развел руками. – Потолковать нам с тобой придется. Как следует потолковать. А как узнаю я помыслы ваши тайные – твои и князька – тогда уж с ним толковать буду. Подстерегу да потолкую. Авось и еще что полезное прознаю…