Борис Минаев - Ельцин

• Название: Ельцин
• Автор: Борис Минаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03398-6

Уникальность этого биографического исследования определяется уже самой темой — новая книга серии «ЖЗЛ» посвящена первому президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину. В этом человеке странным образом уживались два начала, которые и определяли к нему отношение в эпоху перелома. Одна часть людей видела в нем выдающегося строителя новой России, другая — разрушителя великого государства. Но кем бы он ни был на самом деле, одно не подлежит сомнению: Ельцин был востребован самой историей.

---

Итак, что же делать? Поменять свою внутреннюю «программу», свои установки? Стать другим лидером? Именно к этому толкают его советники, эксперты, ближнее окружение — изменить алгоритм действий, возвыситься над текущей политической ситуацией таким образом, чтобы не зависеть от нее, объявить свою волю, волю президента, истиной в последней инстанции. По сути дела, ввести в политические установления новой страны элементы диктатуры. Подталкивают к этому и политические противники всех мастей — непримиримая оппозиция, Хасбулатов, Руцкой: подзуживают, провоцируют. Скорее, скорее! Ельцин, нарушивший конституцию, для них — удобная, желанная мишень.

Да, Ельцин считал, что на какое-то короткое переходное время его указы должны иметь приоритет над решениями съезда, но он совершенно не собирался так работать. Это не его политика.

Но и сохранять свою программу в прежнем виде, программу 91-го года, то есть сохранять в полной неизменности все свои прежние политические принципы, он тоже не в состоянии. Страна катится в пропасть двоевластия.

Снова отвлекусь на личные воспоминания…

События 1 мая 1993 года застали меня с семьей и с нашими друзьями под Москвой, в тихой Малаховке. Мы варили на костре огромную импортную банку с неизвестным аргентинским блюдом (из гуманитарной помощи), бегали по лесу с детьми, в общем, отдыхали. Когда кто-то рассказал, что происходит в Москве (услышали по радио), я еще подумал: господи, какое счастье, что мы здесь, что нас не трясет от этих новостей, от этих застывших в ожидании беды московских улиц. Примерно так же поступали в то время миллионы россиян: наступил дачный сезон, люди поехали «сажать картошку», сеять, ремонтировать свои дома, строить… Это настроение как бы противоречило поступательному движению ельцинской политики после апрельского референдума: начались летняя апатия, дачная вялость, отпускное равнодушие ко всему. «Ельцин теряет очки», «потеряно преимущество, потеряна политическая инициатива, полученная в апреле», — писали тогда газеты.

Вместе со всей страной он тоже как бы «отдыхал», терял эти самые очки, растрачивал наступательный порыв…

В течение лета (мы это увидим в дальнейшем) Ельцин не раз пытался договориться с руководством съезда, принять совместную программу действий. Однако главные события происходят не в залах Кремля, где переговоры раз за разом заходят в тупик. Главные события — как раз там, на Валдае, потому что именно там зреет его окончательное решение. Он пытается по-новому сформулировать принципы и границы своего вмешательства в гибельную ситуацию двоевластия. Там он, наконец, понимает, что вынужден вмешаться, вынужден пойти на очередное обострение. И в конечном счете — поменять свою личную программу. Поменять — да, но как?

«В Москве оживленно обсуждались слухи о серьезном заболевании Ельцина, — пишет в своей книге политолог Лилия Шевцова, — в связи с чем он был якобы полностью лишен возможности контролировать ситуацию. В августе 91-го никто не поверил, что президент Горбачев болен. “В августе 93-го многие не хотели верить, что президент Ельцин здоров”, — писали газеты. В начале месяца ряд крупнейших западных изданий вышел с полосами, посвященными здоровью российского президента. “За последние три недели здоровье Ельцина ухудшилось настолько, что он уже не владеет ситуацией, — писала западногерманская журналистка Эльфи Зигль. — Об этом говорят люди из окружения президента”. Немецкие журналисты были обычно сдержанны и ничего не публиковали без проверки. Слухи стали настолько активными, что представитель президента вынужден был сделать официальное заявление о том, что Ельцин находится в “добром здравии”. Это еще больше усилило нервозность: ясное дело, если Кремль убеждает, что всё в порядке, значит, президент болен. Президент тем временем продолжал свой отпуск на Валдае, что только усиливало подозрения в его дееспособности. Наконец, лидеры “ДемРоссии” решили поехать к Ельцину и убедить его срочно возвратиться в Москву и “показаться” народу. Один из “убеждавших”, Сергей Юшенков, по возвращении смущенно говорил, что президент “прекрасно выглядит” и играет в теннис. Но никто этому не верил. Между тем Хасбулатов возвратил в Москву разъехавшихся было депутатов — на всякий случай. В который раз все застыли в тревожном предчувствии, что вскоре нечто должно произойти. Вновь всеобщее внимание обратилось к Руцкому, который был единственным легитимным наследником Ельцина. Собственно, роль наследника была его единственной функцией. Угроза, исходившая от Руцкого, несомненно стала одним из факторов, склонивших чашу весов в соответствующем направлении. Появились косвенные признаки, что ельцинская команда решилась на прорыв. И вот Ельцин в Москве, немного грузноват, тяжел, но отнюдь не в “тяжелейшем состоянии”».

Да, журналисты, оппозиция, депутаты, политологи внимательно наблюдали за Ельциным тем летом и осенью, но никто из них, похоже, не заметил, что с Валдая вернулся другой Ельцин. Новый.

Программа сформулирована. Всё решено. Да, он пойдет на чрезвычайные меры, но останется при этом в рамках своей мирной, созидательной природы. Он строитель, а не разрушитель.

Не отмена конституции, а рождение новой. Не разгон съезда, а создание нового (как он с гордостью пишет в «Записках президента»), «профессионального» парламента. С участием реальных политических партий (в том числе и коммунистов). Не отмена государственных институтов, а придание им нового качества. Он будет создавать, строить новое государство, и те, кто не понимает этого, просто окажутся в дураках. Если парламент отказывается принимать новую конституцию, ее примет народ на референдуме.

Отвлекусь на некоторое время от хроники тех дней. Подумаю (вместе с вами): насколько прав был Ельцин, форсируя принятие новой конституции? Ведь до сих пор ее, эту ельцинскую конституцию, упрекают политологи и публицисты (и к каждому юбилею конституции в прессе разгораются дискуссии по этому поводу) и, может быть, справедливо, в том, что она не до конца сбалансирована, что российский парламент в новой политической конструкции оказался слишком слабым. Были ли у него другие варианты?

Чтобы ответить на этот вопрос, попытаемся представить себе этот горящий, гудящий, тревожный 93-й год. Локомотив, который разогнал Ельцин, оказался в ситуации чудовищного торможения, мог попросту сойти с рельсов. Останавливаться Ельцин не умел, не мог. Он всегда острее других чувствовал эту опасность — сползания страны в неуправляемый хаос.

В начале лета начинается работа Конституционного совещания. Оно, кстати, сразу же подвергается критике со всех сторон. Структура этого органа выглядит хаотичной, полномочия неопределенными. Политические обозреватели грустно шутят, что Ельцин собрал сюда «каждой твари по паре».

Своих представителей прислали регионы России, политические фракции съезда народных депутатов (в том числе самые непримиримые), «общественные организации», словом, это еще одно Учредительное собрание. Не хватает матроса Железняка. Но тут же является и он. Работа Конституционного совещания в первый же день начинается со скандала. Хасбулатов (после торжественного доклада Ельцина о том, как нужна новая конституция новой России) подбегает к трибуне и требует предоставить ему слово вне регламента. Ельцин слова не дает, Хасбулатов выходит из зала вместе со своими сторонниками и прямо на лестнице объявляет этот орган неконституционным, а любые его решения — нелегитимными. Долой Конституционное совещание! Один из «непримиримых» (депутат Слободкин) начинает бесноваться уже в зале, его выносят на руках охранники.

Кстати, Ельцин призывает Хасбулатова и ушедших с ним депутатов вернуться в зал. На следующий день депутаты возвращаются, Хасбулатов — нет.

Работа Конституционного совещания, однако, в результате уперлась в совершенно другую проблему, о которой в начале, в общем-то, даже не думали. Руководители национальных республик отказываются подписать декларацию об основах конституции, поскольку недовольны тем, как в этой декларации прописаны их права (суверенитет Татарстана, Башкортостана и других, менее крупных автономных регионов). Печальный призрак горбачевского Союзного договора снова возникает в Кремле. Ельцин прекращает работу Конституционного совещания — уже в июле, перед отпуском.

…Пустая работа, отнявшая у него три месяца?

Ничего подобного. Эксперты, юристы, советники, несколько рабочих групп за эти месяцы, по сути дела, сводят воедино два проекта конституции — «румянцевский», то есть подготовленный группой депутатов во главе с Олегом Румянцевым, и президентский, подготовленный в администрации. «За месяц с небольшим, — пишут помощники Ельцина, — был выработан проект Конституции, по которой Президент становился главой государства с широкими полномочиями в сфере исполнительной власти». Текст конституции (в котором конечно же побеждают принципы президентской, а не парламентской республики), наконец, становится явью.