Лиза Смит - Ярость

• Название: Ярость
• Автор: Лиза Смит
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Это случилось. Елена проснулась вампиром. Теперь она принадлежит Дамону и его миру. Город скорбит о ее смерти, в то время как она укрывается ночью в Старом Лесу. Но когда она вспоминает, что Стефан ее настоящая любовь, появляется новый и сильный враг. Это последняя битва; и единственная возможность для Елены победить — это пожертвовать собой.

---

— …помянем эту особенную девочку, — сказал он и отошел.

Елена смотрела, что случится дальше с чувством нереальности происходящего, как будто она сидела в театре и смотрела пьесу. Она не участвовала в действиях, происходящих на сцене; она была лишь зрителем, но это была ее жизнь, которую она смотрела. Мистер Карсон, отец Сью Карсон, поднялся и говорил о ней. Карсон знал ее, с тех пор как она родилась, и он рассказывал о тех днях, когда она и Сью играли на переднем дворе летом. Он говорил о том, какой красивой и воспитанной она стала, превратившись в молодую девушку. Его голос стал хриплым, и он остановился и снял очки.

Поднялась Сью Карсон. Она и Елена не были близкими подругами с начальной школы, но они остались в хороших отношениях. Сью была одна из немногих девочек, которые остались на стороне Елены после того, как Стефана начали подозревать в убийстве мистера Таннера. Но теперь Сью плакала так, как будто потеряла сестру.

— Многие люди плохо отнеслись к Елене после Хэллоуина, — сказала она, вытерев глаза, и продолжила, — и я знаю, что это ранило ее. Но Елена была сильной. Она никогда не изменялась только для того, чтобы соответствовать тому, какой она должна быть, по мнению других людей. И я уважала ее за это, очень…, — голос Сью дрожал. — Когда выбирали королеву бала, я хотела, чтобы выбрали меня, но я знала — этого не будет, и это было нормально. Поскольку, если у Роберта Э. Ли должна была быть королева, то ей могла быть только Елена. И я думаю, что она всегда останется ей, именно такой мы ее и запомним. И я думаю, что в течение следующих лет девочки, которые будут идти по нашим стопам, будут помнить ее и думать о том, что она до конца была верна тому, что она считала правильным…

На этот раз Сью не смогла успокоиться, и преподобный помог ей опуститься на место.

Старшеклассницы, которые были самыми противными и злобными, плакали и держались за руки. Даже те, кто ненавидели ее, сейчас шмыгали носом. Вдруг она стала всем лучшим другом.

Даже мальчики плакали. Потрясенная, Елена прижалась ближе к перилам. Она не могла оторваться, даже не смотря на то, что это была самая ужасная вещь, которую она когда-либо видела.

Френсис Декатер встала, ее острые черты лица, казалось, еще больше заострились из-за выражения печали на нем.

— Она хорошо относилась ко мне, — сказала девочка сиплым голосом, — и позволяла мне завтракать с ней.

«Вздор, — думала Елена, — я только разговаривала с тобой однажды, потому что ты была полезна для сбора информации о Стефане».

То же самое происходило со всеми, кто стоял за кафедрой проповедника; никто не мог найти достаточно слов, чтобы превознести Елену.

— Я всегда восхищался ей…

— Она была образцом для подражания для меня…

— Одна из моих любимых учениц…

Когда Мередит поднялась, все тело Елены напряглось. Она не знала, что последует за этим. Но темноволосая девочка была одной из тех немногих людей в церкви, которые не плакали, хотя ее лицо было серьезным, а грустный взгляд, который напомнил Елене Онорию Фелл, когда она смотрела на ее могилу.

— Когда я думаю о Елене, я думаю о хороших временах, что мы провели вместе, — сказала она спокойно, привычно контролируя себя. — У Елены всегда были идеи, и она могла превратить самую скучную работу в веселье. Я никогда не говорила ей этого и я сожалею, что мне это уже не удастся сделать. Мне жаль, что я не смогу поговорить с ней еще раз, так чтобы только она знала. И если Елена слышит меня сейчас…, — Мередит обвела взглядом церковь и сделала глубокий вдох, очевидно, чтобы успокоиться, — если бы она могла слышать меня сейчас, я сказала бы ей, сколько значили для меня те хорошие времена, и как мне жаль, что их больше не будет. Как по четвергам вечером мы обычно сидели вместе в ее комнате, готовясь к обсуждению темы дебатов. Мне жаль, что мы не можем сделать это еще раз, как раньше. — Мередит еще раз глубоко вздохнула и покачала головой. — Но я знаю, что этого больше не будет, и это больно.

«О чем ты говоришь? — думала Елена, ее страдания были прерваны замешательством. — Мы обычно готовились к дебатам по вечерам в среду, а не четверг. И это было не в моей спальне, а в твоей. И, в конце концов, это не было весело; в действительности мы старались быстрее закончить, потому, что терпеть не могли их…».

И вдруг, наблюдая за спокойным лицом Мередит, Елена поняла, что она скрывала напряжение как могла. Елена почувствовала, что сердце начало биться сильнее.

Мередит посылала сообщение, сообщение, которое только Елена могла понять. Мередит знала, что Елена может ее слышать.

Мередит знала.

Стефан сказал ей? Елена просмотрела вниз, на ряды присутствующих на похоронах, понимая, что Стефана не было среди них. Так же, как и не было Мэтта. Нет, казалось невероятным, что Стефан сказал ей, или, что Мередит выбрала бы такой способ передать ей сообщение. Тогда Елена вспомнила, как Мередит смотрел на нее той ночью, когда они вытащили Стефана из колодца, и Елена попросила оставить их наедине со Стефаном.

Она помнила, как пронзительные темные глаза изучали ее лицо не раз за прошлый месяц, и то, что Мередит, казалось, становится более тихой и задумчивой каждый раз, когда Елена подходила со странным вопросом.

Мередит все поняла раньше. Елена задавалась вопросом, что она знает?

Теперь поднялась Бонни, она плакала всерьез. Это было удивительно; если Мередит знала, почему она не сказала Бонни? Но, возможно, Мередит только подозревала что-то и не хотела расстраивать Бонни напрасной надеждой.

Речь Бонни была столь же эмоциональна, сколь речь Мередит была спокойна. Ее голос все время надламывался, и она все время прочищала горло, раздувая щеки. Наконец, преподобный Бетеа подошел и дал ей что-то белое, носовой платок или какую-то ткань.

— Спасибо, — сказала Бонни, вытирая заплаканные глаза.

Она наклонила голову назад, чтобы посмотреть на потолок, или чтобы упокоиться и собраться с мыслями. Когда она ее подняла, Елена увидела то, что никто больше не мог видеть: она видела, как с лица Бонни сошла краска, и выражение ее лица стало уже слишком знакомым.

Холод пополз по позвоночнику Елены.

«Не здесь. О, Боже, где угодно, только не здесь».

Но это уже происходило. Бонни опустила голову назад; она смотрела на всех собравшихся снова. За исключением того, что на сей раз она, казалось, не видела их вообще, и голос, который вырвался у нее из горла, не был голосом Бонни.

— Они уже не те, кем были раньше. Помните это. Не те.

Елена стояла там без движения, глядя чистыми глазами.

Люди начали ерзать и переглядываться. Начали шуметь обеспокоенные голоса.

— Помните, что они уже не те, кем кажутся…

Бонни вдруг покачнулась, и преподобный Бетеа побежал к ней, в то время как с другой стороны спешил еще один мужчина. Этот мужчина был лыс, теперь его голова блестела от пота. Мистер Ньюкасл, поняла Елена. И с конца церкви шел Аларих Зальцман. Он достиг Бонни в тот момент, когда она упала в обморок, и Елена услышала шаги позади себя на ступеньках.

Глава 5

«Доктор Фейнберг», — подумала Елена испуганно, пытаясь обернуться назад, чтобы видеть самой и одновременно держаться в тени.

Но это был не маленький, горбоносый доктор, который ей однажды встретился. Это было лицо столь же прекрасное, как те, что изображены на римских монетах или на медальоне, и ярко-зеленые глаза. Время остановилось на мгновение, и Елена кинулась в его объятия.

— О, Стефан. Стефан…

Она почувствовала, что он все еще не оправился от удивления. Юноша механически сдержал ее, как будто она была незнакомкой, которая перепутала его с кем-то другим.

— Стефан, — прошептала Елена отчаянно, зарывая лицо в его плече, ожидая ответной реакции.

Она не вынесет, если он отвергнет ее; если он возненавидел ее, она умрет… Со стоном, она попробовала приблизиться к нему, желая слиться с ним воедино, утонуть в нем.

«О, пожалуйста, — думала она, — ну пожалуйста, пожалуйста…».

— Елена. Елена, все в порядке; я рядом. — Он продолжал говорить с ней, повторяя ничего незначащие фразы, и успокаивал, гладя по волосам.

Девушка чувствовала, как изменились объятия сжимающих ее рук. Он знал, кого он теперь обнимал. Впервые с того дня, как Елена очнулась, она почувствовала себя в безопасности. Однако прошло достаточно времени, прежде чем она смогла ослабить свои объятья. Она не плакала; она задыхалась от паники.

Наконец девушка почувствовала, как спокойствие обволакивает ее. Она не отпускала Стефана, не сейчас. Она просто стояла в течении бесконечных минут, положив голову на его плечо, упиваясь комфортом и безопасностью его близости.

Затем Елена подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза.

Когда она думала сегодня о Стефане, то решила, что он может помочь ей. Девушка хотела его помощи, спасения от этого кошмара, стать такой, какой она была раньше. Но сейчас, когда она смотрела на него, то чувствовала, как отчаянное смирение проникает в душу.