Милий Езерский - Триумвиры

• Название: Триумвиры
• Автор: Милий Езерский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993

Третья часть тетралогии Милия Езерского «Власть и народ».

Книга первая

Книга вторая:

 ... время соправления, войн и взаимных интриг Гая Юлия Цезаря и выдвиженцев Суллы - Гнея Помпея и Красса (он же Крез).

Книга третья:

…остались Цезарь и Гней Помпей (Помпей Великий). Причем Цезарь выставляет себя «народным» вождем!

Интриги и кровища, кровища…

Здесь все три книги (части) романа одним файлом.

---

Помпей молчал, опустив глаза.

— …и я прикажу Клодию оставить тебя в покое. Вмешался Красс.

— Ты, Гией Помпей, обвиняешь меня несправедливо, — молвил он. — Скажи откровенно, за что ты меня ненавидишь? Скорее мы должны сердиться на тебя: я — за отнятую у меня победу над Спартаком, а Лукулл…

Помпей вскочил, — лицо его пылало.

— Молчи! Подлые завистники распространяют лживые слухи, сам Лукулл старается меня очернять, — но кто, как не я, победил Митридата, завоевал Иудею и ряд азийских царств? Что принадлежит Лукуллу, то Лукуллово, а что мне — то мое!..

— Тише, друзья, — приподнялся Цезарь, — оба вы велики, а кто выше, — рассудит потомство. Не время ссориться, когда враги злоумышляют против нас. Я подымаю фиал, во имя Зевса Филия, за нашу дружбу: да будет мир ненарушим среди триумвиров!

Они встали, обнялись и поцеловались.

— А теперь, друзья, — продолжал Цезарь, — возлягте вновь и слушайте. Если вы согласитесь выставить кандидатуры на консульство, я помогу вам добиться его на следующий год, а для этого пошлю в Рим своих воинов: они будут голосовать за вас. И вы получите: ты, Гней, Африку и обе испанские провинции на пять лет, а ты, Марк Лициний, — Сирию на такой же срок. А для меня вы должны добиться управления тремя Галлнямн на следующее пятилетие…

Помпей равнодушно слушал, и это равнодушие волновало Цезаря. Зато оживившееся лицо Красса ясно говорило о сдерживаемой радости.

— Ты, Марк Лициний, завоюешь парфянское царство, разбогатеешь втрое или вчетверо, а самое главное — прославишься навеки. Недаром тебя сравнивают по военным дарованиям с Александром Македонским!

Красс сжал Цезарю руку. Он не мог говорить от волнения, только глаза преданно и восторженно смотрели на Цезаря.

— Твой сын Публий, — продолжал полководец, — оказался храбрым, способным и не лишенным дарований. Сейчас под его начальствованием находится часть конницы, и я обещаю тебе, дорогой Марк, что на полях битвы он научится опрокидывать в боях турмы отчаянных галльских наездников!

— Да поможет тебе Юпитер во всех твоих помыслах п стремлениях, — вымолвил, наконец, Красс и протянул виночерпию чашу: — Налей. Что же ты, Гней Помпей? Выпьем за здоровье Гая Юлия Цезаря!..

Помпей нехотя поднес кубок к губам, но Цезарь остановил его.

— Подожди, — пристально взглянул Цезарь на него. — Будь откровенен: скажи, что не радует тебя в моем предложении?

Помпей, хмурясь, взглянул на него:

— Почему ты умолчал об Италии?

— Ты хочешь Италию? Бери ее.

— Также Африку и испанские провинции?

— Конечно.

Лицо Помпея прояснилось, — улыбка мелькнула по пухлым губам.

— Клянусь богами, — весело вскричал он, — теперь, когда все мы пришли к соглашению, я ожил, помолодел! Испанией и Африкой я буду управлять через легатов, а сам останусь в Италии, чтобы не покидать любимой жены.

Красс едва сдерживался от негодования. Вымогательство Помпея казалось ему неслыханной наглостью: они, триумвиры, только что договорились о взаимной поддержке и не успели еще разойтись, как один уже торгуется…

— Скажи, Цезарь, — спросил Красс, — верно ли, что Галлия тобой завоевана? Не присоединил ли Ты незавоеванных земель?

— Тебе писал Публий?

— Публий писал, но не об этом:

— Вся Италия уверена, что Галлия завоевана, следовательно, она завоевана, — засмеялся Цезарь. — А когда начнутся восстания, я примусь усмирять непокорные племена!

— Разве ты уверен, что Галлия восстанет? Тогда зачем же ты объявил ее римской провинцией?

— Объявление Таллин провинцией будет причиной восстания свободолюбивых племен. И, как только они подымутся, мой легат Лабиен вторгнется в область треверов, Квинт Титурий Сабин — в северную Галлию, Публий Красс — в Аквитанию, а Децим Брут, к которому присоединюсь и я, приступит к постройке судов на Лигере в области венетов.

— Ты хитроумен, Цезарь! Только предупреждаю тебя: не превысь своей власти, иначе сенат отзовет тебя…

— Сенат?! — вскричал Цезарь. — Сенат это мы — триумвиры! Вся власть, могущество, весь Рим с его владениями, — всё наше, всё в наших руках! Не так ли сказал Гомер:

«Боги все разделили на три части, и каждому царство досталось».[11]

Бледное лицо его окрасилось румянцем, — глаза блестели. Хлопнул в ладоши.

— Приведи, — приказал он подбежавшему рабу, — неутешную секванку… Только, друзья, скорбит Ниобея не о погибших детях, — над ней занесен Дамоклов меч!

Красс и Помпей засмеялись.

Вошла юная секванка, робко остановилась посреди атриума. "Подняв испуганные глаза на Цезаря, она отшатнулась от него и побежала в кубикулюм.

Побагровев, Цезарь встал.

— Я  оставлю вас, друзья, на одну клепсу,[12] — сказал он и пошел за нею.

 — Непокорная рабыня сопротивляется, — улыбнулся Красс, — и я буду удивлен, если Цезарь не обуздает ее строптивость.

— Мой друг Варрон утверждает, что давно пора отрешиться от варварского взгляда на невольника: раб — не говорящее орудие, а человек.

— Скажи Варрону так: не смущай квиритов пустыми бреднями, а лучше пиши свои сочинения.

Вскоре из кубикулюма донесся девичий крик, его сменило рыдание, и Цезарь появился в атриуме, ведя за руку плачущую секванку. Одежда ее была в беспорядке, залитые слезами щеки пылали.

Цезарь заставил ее возлечь рядом с собою и выпить вина.

— Скоро Ниобея утешится, — сказал он со смехом, — а через несколько дней станет неистовой жрицей любви.

IX

Как и предполагал Цезарь, так и случилось. Галлия восстала. Полководец жестоко усмирял ее. Победив венетов, он приказал казнить вождей, а племя продать в рабство.

Всюду были успехи. Особенно обрадовало Цезаря завоевание Аквитании Публием Крассом.

Желая привязать к себе военачальников и легионариев, Цезарь разрешил им грабеж Галлии.

«Пусть обогащаются», — думал он, захватывая львиную долю добычи и закрывая глаза на преступления Мамурры и Лабиена, которые с невероятной жадностью грабили не только галльскую знать, но и зажиточных людей, а сопротивлявшихся казнили, утверждая, что «варвары замешаны в заговоре».

Народ ненавидел иноземцев, вторгшихся в отечество, и слово «Рим» приводило бедноту в ярость. Цезарю не доверяли, и он, чтобы обезопасить себя, пошел на сближение с богачами. Поставив вождей во главе племен, он надеялся, что все эти Тасгетии, Коммии и Думнориги помогут ему укрепить римское владычество в Галлии.

Спокойствие в стране казалось прочным. Из Рима приходили каждый день известия — Цезарь знал обо всем: великий Лукулл умер; выборы откладывались, потому, что народные трибуны, сторонники триумвиров, налагали veto, когда обсуждался вопрос о дне выборов; Красс и Помпей надеялись, что с января сенат будет назначать на каждые пять дней интеррекса, заместителя консула в комициях, и если интеррексом окажется преданный сенатор, они выставят свою кандидатуру; сенаторы, надев траурные одежды, обвиняли Помпея в тирании, но Красс и Помпей с притворным недоумением пожимали плечами; Габиний и Антоиий вторглись в Египет, чтобы восстановить на престоле Птолемея.

Читая эпистолы, Цезарь смеялся. «Пусть грызутся, — думал он, — а я добьюсь, чего хочу. Опасен только Катон — показная ходячая добродетель, лицемер и дурак, а его сторонники — ничтожество».

Кликнул Публия Красса и с нескрываемым восхищением смотрел на его красивое лицо с черным пушком на верхней губе, на шею и холеные руки.

— Поедешь в Рим во главе воинов… будете голосовать за Красса и Помпея… Передай привет своей богоравной супруге, дочери Метелла Сципиона, скромной, прекрасной, мудрой и нетщеславной… Когда я вспоминаю ее рассуждения о философии и геометрии Эвклида или игру на лире, когда слышу как бы в сновидении гимны Гесиода, которые она исполняет со страстью вакханки, я завидую тебе, Публий, и думаю: «Зачем боги не дали мне такой жены?»

Публий Красс смущенно улыбнулся:

— Вождь, твоя супруга Кальпурния не лишена достоинств…

— И всё же, Публий, она не чета Корнелии!.. Поезжай же. Бери в награду за твою службу всё, чего хочешь…

Он открыл походный ларец, и драгоценные камни засверкали, искрясь и переливаясь.

— Благодарю тебя, вождь! Но отец мой достаточно богат…

— Бери, бери. На память о Цезаре. А Корнелии передай от меня эту жемчужину.

И он протянул ему самую крупную жемчужину, оправленную в золотую звездочку.

— Подожди. Скорописцы кончают эпистолы, которые ты лично передашь своему отцу и Помпею. Извещай меня ежедневно обо всем, что делается в Риме… Будь здоров, да хранят тебя силы Олимпа!

Он привлек к себе Публия Красса и крепко поцеловал в губы.