Наталья Павлищева - Даниил Галицкий. Первый русский король

• Название: Даниил Галицкий. Первый русский король
• Автор: Наталья Павлищева
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45495-2

Его поднимают на щит украинские нацисты и прославляют «западники», величающие ДАНИИЛА ГАЛИЦКОГО единственным князем, не покорившимся монгольским захватчикам, и первым русским королем. Его проклинают «патриоты», объявившие Даниила Романовича европейским прихвостнем и предателем собственного народа, сбежавшим от Батыева нашествия к уграм и ляхам.

Действительно, в истории Древней Руси сложно найти более спорную, противоречивую и неоднозначную фигуру. Даниил Галицкий принял корону от папы римского – но так и не стал католиком. Он первым из русских князей одержал победу над татарами и выбил их со своих земель – но всего несколько лет спустя покорно срыл укрепления волынских городов по требованию темника Бурундая. Он пролил реки не только татарской, но и русской крови, беспощадно предавая непокорных огню и мечу…

Читайте новую книгу от автора бестселлеров «Владимир Красно Солнышко», «Дмитрий Донской» и «Княгиня Ольга» – захватывающий роман о жизни, подвигах и грехах Даниила Галицкого, первого Rex Russiae – «короля Руси».

---

Первым серьезно забеспокоился Котян со своими сородичами, они поторопились покинуть русские земли, видно, хорошо помнили предыдущую встречу с татарами.

Но по пути татары еще надолго задержались у другого города – Торжка. И крепостица так себе, и биться вроде некому, но город стоял на смерть, отражая накатывавшие, как волны на берег, атаки татар. Держался до тех пор, пока некому стало эти атаки отбивать. Погиб Торжок, полностью погиб.

Таких упорных городов Батыеву войску встретилось на Руси немало.

Уж где не ожидали настоящего сопротивления, так это в маленьком городишке, попавшемся по пути. И назывался он как-то странно: Козельск.

Крепость точно вынырнула из леса на берегу речки Жиздры. Пройти бы мимо, но вот решили взять и отступить уже не смогли. Козельск не просто защищался, он не давал покоя. Субедей вспомнил, что один из тех, кто когда-то убил послов четырнадцать лет назад, был князем и Козельским тоже, это добавило злости. И все равно его бы оставили в покое, но после того, как две недели атак не привели к успеху, Бату уперся и заявил, что не уйдет, пока не возьмет этот город!

Вокруг не было места, чтобы нормально расположиться и поставить стенобитные машины. Да и самих машин тоже не было, их пришлось тащить по весеннему бездорожью. Решились на это не сразу, сначала накатывали раз за разом на крепостные стены и откатывали обратно. Стоило начать наступать, как из леса (и как только удавалось прятаться и вообще скакать по этой непролазной грязи?) вылетала конница русов и нападала в тыл татарским отрядам. Приходилось разворачиваться, отбивать атаку и снова идти к стенам. Это страшно злило, не позволяя напасть нормально.

Батый приказал держать отдельный отряд для отражения атак этих конников. Но и жители города тоже принялись совершать бесконечные вылазки. Потери становились пугающими, сотники докладывали о многих убитых, хан потребовал посчитать в общем (вышло четыре тысячи!) и разозлился окончательно:

– Взять этот злой город и уничтожить всех его жителей!

По стенам начали бить притащенные по реке пороки, во все стороны полетели обломки. Но даже пробив стены и войдя в город, татары продолжали нести страшные потери. В ответ на гибель своих потерянных воинов, среди которых оказались три царевича, войско Батыя утопило маленький городок в крови. По велению хана не оставили ни одного живого.

Когда отдыхали после разрушения города (празднованием это язык не поворачивался назвать), чингизиды перессорились между собой. Два внука Потрясателя вселенной наговорили столько обидных слов, что теперь стало ясно – вместе им на этой земле тесно. Гуюк фыркнул:

– Стадо баранов во главе со львом побеждает стадо львов во главе с бараном! У тебя нет львов, Бату? Уложить четыре тысячи отборных воинов на взятие какого-то городишки!

Только понимание, что Угедей отправит к праотцам обоих, мешало им вцепиться в горло друг дружке. Но все понимали, что еще вцепятся, Бату такого оскорбления не простит. И каждый из сидевших рядом прикидывал, на чьей он будет стороне.

Больше брать русские крепости у Батыя охоты пока не было, ему надоела стена лесов, из которых в любую минуту могла выскочить новая конница или просто посыпаться туча стрел. В степь! Там воевать легче.

Татарское войско спешно выбралось в половецкие степи, где быстро разбило войско хана Котяна. Хану снова пришлось бежать от Субедея, но теперь его не могла защитить Русь, сама лежавшая в развалинах, Котян со своим народом ушел к уграм. Услышав об этом, Субедей пожал плечами:

– Угры живут далеко, но не за краем земли. Хан, придется и нам направить своих коней туда.

– Не сейчас, – поморщился Батый. – Надо отдохнуть.

– Не боишься, что соберут силы?

– Кто? Они дерутся поодиночке и бегут, стоит приблизиться.

– Не все.

– Но многие. Я хочу подышать степным воздухом, терпеть не могу запах леса и прелых листьев! Полынь куда лучше. И потом эта вода вокруг…

Татары действительно взяли Чернигов и остановились до осени.

Не один хан терзался от избытка воды, особенно мучился как раз Субедей-багатур, у старика болели все кости, ныло все, что могло ныть. И как эти русы могут жить в такой сырости? А говорили, что есть люди, которые и вовсе на воде живут. Нет, Субедей не понимал тех, кто видит перед глазами не степной простор, а стену из деревьев или воду. Он слышал рассуждения посланников разных народов, которые твердили, что это красиво, но считал всех их глупцами, хвалившими свои лесные поляны, больше похожие, по мнению багатура, на ямы среди деревьев, просто из вредности или по недомыслию. Хороша только степь!

Этого не дано понять ущербным русам, булгарам, уграм, тем же посланникам далеких стран Европы. Тот, кто родился в степи и сразу увидел необозримый простор, никогда не примирится с торчащими перед глазами стволами деревьев, которые стоят столь плотно, что между ними ничего не видно даже на полполета стрелы.

В общем, Субедей презирал покоренные и еще не покоренные народы за их непонимание прелести степной жизни, а тех, кто понимал, все равно презирал, потому что они не были монголами!

Мучаясь от болей и плохого настроения, Субедей полулежал на толстой кошме и слушал, как мальчик играет на лимбэ (музыкальном инструменте). Мальчишка старательно надувал щеки, чтобы звук лился ровно, без надрыва и перерывов. Закрыв глаза, старый полководец живо представил себе родные просторы… Если бы не воля Потрясателя вселенной, неужели он лежал бы в этой сырости и страдал? Нет, нет, он ни в коем случае не осуждал Потрясателя, если велено завоевать для внука земли до последнего моря, это будет сделано. Но так хотелось, чтоб поскорее.

Этого же желал и Батый. Он пройдет до края вселенной и покорит оставшиеся народы, но потом обязательно вернется в степи, пусть не в родные места. Но в степь, чтобы ночами слышать ветер, гуляющий на просторе, утром, закидывая голову, видеть пронзительную синеву неба и птицу, парящую в вышине, всей душой впитывать запах трав, горечь полыни, чувствовать, как дрожит земля под копытами вольного табуна…

Разрушив его мечтательное настроение, в шатер заглянул племянник, сын Угедея Менухан. Батый подумал, что, когда он станет большим ханом, обязательно заведет порядок, при котором никто не будет вправе вот так грубо нарушать его покой, даже родственники.

– Чего тебе?

Менухан блестел глазами, видно, собирался сообщить что-то хорошее. Но он выдержал, не выпалил сразу, степенно приветствовал хана, присел и только тогда поведал, что ездил на берег большой реки, чтобы посмотреть на город урусов на той стороне.

– Какой город? У этих урусов городов вон сколько.

– Тот, который видел во время прошлого похода Субедей-багатур и куда обещал вернуться.

Батый приподнялся на локте:

– Зачем ты туда ездил?

– Город красивый, очень красивый… Много больших домов, много домов Бога, золотые крыши, сады… Я отправил туда послов, сказать, чтоб сдавались.

– Я тебе это велел?

Менухан даже растерялся. Батый не собирался брать город? На его счастье, настроения ссориться с племянником у Батыя не было. В тот день он простил самовольство Менухана, а на следующий день уже оказалось не до того.

Семага поил коня, намереваясь его еще и искупать, когда вдруг заметил плывущую с той стороны большую лодку. Что это?! Все знали, что татары взяли Чернигов и ожидали поганых у себя. Сердце похолодело, неужто?! Глаза поневоле забегали по водной глади, выглядывая еще и еще лодки и плоты. Днепр-Славутич широк, велик, его просто так с конем не переплывешь, даже если конь сильный, чтобы переправиться, лодки нужны и плоты. Поганых много, потому и лодок будет много, но сколько ни смотрел Семага, пока других не видел.

Постепенно дыхание выровнялось. Он дернул повод, заставляя коня выйти из воды, птицей взлетел в седло и, почему-то пригибаясь, словно стрелы могли достать на таком расстоянии, метнулся в город. Хотелось крикнуть во весь голос: «Татары!», но потом осознал, что это может быть ошибкой и тогда позора не избежать. Сказал только сотнику, тот побледнел, побежал на стену.

Там уже увидели плывущих. Лодка действительно была одна, и самый глазастый Никола рассказывал, что видно.

– Трое их. И лодочник. Лодочник вроде наш, а вот татары нет.

Кто-то засмеялся:

– Как же татары могут быть нашими?!

– Послы, видно.

Это действительно оказались послы. Важные, молчаливые, они и не глядели ни на кого. В город въехали степенно, не глядя по сторонам и не отвечая ни на приветствия, ни на насмешки. Так до самого княжьего двора и двигались.

Михаил Всеволодович на крыльцо вышел, но только что не в исподнем, верхнее лишь на плечи накинуто, это чтобы показать, что невелика честь послов от поганых принимать. Поняли ли послы, неизвестно, только все так же важно процедили князю слова, которые толмач, запинаясь, повторил по-русски: мол, Менухан предлагает город Кыюв добровольно отдать, тогда жителей пощадит и себе возьмет лишь десятую часть всего.