Василий Шумилов - Чекисты

• Название: Чекисты
• Автор: Василий Шумилов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1967

---

— Доклады, доклады, отчеты, отчеты, цифры, цифры, бесконечный ряд цифр, — с гневом и возмущением говорил Феликс Эдмундович. — Нет при этой системе времени изучить вопрос. Пишутся горы бумаги, читать их некому и нет физической возможности.

Председатель коллегии ОГПУ с трибуны зала заседания ВСНХ говорил о доверии.

— Нельзя управлять промышленностью, — говорил он, — иначе как доверяя тем, кому ты сам поручаешь данное дело, уча их и учась от них.

Наряду с этим Дзержинский считал необходимым ввести личную ответственность каждого работника за выполняемую работу. Он требовал, чтобы представляемые ему доклады подписывались теми, кто лично их составлял.

Вот строчки из выступления Феликса Эдмундовича:

«Возьмите доклады, которые мною формально подписываются. Казалось бы, не может быть на свете более умного и всезнающего человека, чем Дзержинский. Он пишет доклады о спичках, о золоте, о недрах, он пишет абсолютно обо всем, нет такого вопроса, по которому бы Дзержинский не писал, и доклада, под которым бы не подписывался. А это ведь и есть выражение нашей бюрократической, никуда не годной системы, ибо тот, кто фактически работает... скрыт».

Трудно найти выступления Феликса Эдмундовича, в которых бы он не требовал правды, правды и еще раз правды.

За полгода до смерти он сказал:

— Мы ошибок не должны бояться, но под одним условием — если у нас нет комчванства, «шапками закидаем» и прочего, если мы знаем самих себя, знаем свои силы, знаем свои ошибки и не боимся их открывать.

Из другого его выступления:

«Не надо бояться критики, не надо затушевывать недостатки, наоборот, надо облегчить их выявление и не видеть во всем дискредитирования. Дискредитирован может быть только тот, кто скрывает свои недостатки, кто со злом не желает бороться, то есть тот, кто должен быть дискредитирован».

Трудясь ежедневно не менее чем по восемнадцать часов, Феликс Эдмундович удивительно умел смотреть в будущее. По его инициативе в аппарате ВСНХ всегда работали не меньше пятидесяти вузовцев. По инициативе Дзержинского студентам-практикантам рекомендовалось посещать заседания президиума ВСНХ и его главных управлений.

И сейчас нельзя не поразиться мудрости этого решения — таким путем будущие советские технические специалисты учились искусству управлять у самого Дзержинского и его сподвижников.

Разве можно эту жизнь разделить на периоды — подполье, тюрьмы, революция, ВЧК, НКПС, ВСНХ? Разве не было в Дзержинском — профессиональном революционере и замечательном конспираторе — тех черт характера, которые дали впоследствии возможность Владимиру Ильичу Ленину увидеть именно в нем, в Дзержинском, председателя ВЧК? Разве не Дзержинский и в подполье, и в кандалах каторжника разоблачал провокаторов? И разве, когда бушевали «вихри враждебные» и Дзержинский отдавал решительно все свои силы тяжело больного человека борьбе с контрреволюцией, — разве в ту пору партия не видела в нем созидателя, организатора, строителя?

Он умер председателем ВСНХ и председателем ОГПУ. Он охранял государство, и он создавал государство.

Он умер, отдав решительно все силы революции. Едва поднявшись после жесточайшего сердечного приступа, который застиг его на работе, он пошел к себе домой один, отказавшись от провожатых, чтобы не обеспокоить Софью Сигизмундовну. Пожав руку жене, Феликс Эдмундович прошел в спальню. Софья Сигизмундовна обогнала его, чтобы приготовить ему постель, но он остановил ее теми двумя словами, которые произносил всю жизнь, всегда:

— Я сам.

Он всегда все делал сам.

Это были его последние слова.

27 декабря 1917 года (14 декабря по старому стилю), на седьмой день существования Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, Народный комиссариат продовольствия обратился в ВЧК с просьбой доставить в Аничков дворец, где помещался Наркомпрод, некоторых чиновников бывшего министерства продовольствия, вставших на путь саботажа.

В тот же день Ф. Э. Дзержинский лично выписал ордера на задержание саботажников (бланков ордеров и своей печати ВЧК еще не имела).

Фотокопия ордера публикуется впервые

В январе 1918 года ВЧК были получены сигналы о существующей в Петрограде организации по вербовке бывших офицеров и юнкеров на юг страны, в войска генерала Каледина.

Всей работой по расследованию этого дела руководил Ф. Э. Дзержинский. Председателем ВЧК были лично допрошены бывший петроградский градоначальник князь А. Н. Оболенский, бывший варшавский генерал-губернатор С. Н. Корф и другие лица.

Фотокопии протоколов допроса, написанные рукой Ф. Э. Дзержинского, публикуются впервые

В начале 1920 года коллегией Петроградской ЧК была осуждена к высылке в трудовой лагерь Н. И. Аносова — жена одного из организаторов крупного контрреволюционного заговора против советской власти, бывшего царского генерала Аносова.

Узнав, что после высылки Н. И. Аносовой остались без средств к существованию две ее несовершеннолетние дочери, с письмом к В. Р. Менжинскому обратился М. Горький. Решение о высылке Аносовой было пересмотрено.

Письмо М. Горького публикуется впервые.

АЛЕКСАНДР ЛОБАНОВ СЕКРЕТНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Эпизод, о котором пойдет речь, относится к первым неделям существования Всероссийской Чрезвычайной Комиссии.

Широко известно опубликованное в «Известиях ЦИК» сообщение об образовании ВЧК. Заканчивалось оно следующими словами: «Комиссия помещается: Гороховая, 2. Прием от 12 до 5 часов дня». И это было не просто справкой о местонахождении нового органа молодой Советской власти. «Прием от 12 до 5 часов дня» — слова эти означали как бы публичное обнародование самого характера Чрезвычайной Комиссии, опирающейся во всей своей работе на помощь трудящихся.

Известно также, насколько ценна и разнообразна была эта помощь со стороны рабочих, крестьян, красноармейцев, со стороны всех, кто был кровно заинтересован в защите завоеваний Октября.

На Гороховую приходили сотни людей, ставших добровольными помощниками Чрезвычайной Комиссии. Благодаря их сигналам было раскрыто и ликвидировано немало опасных контрреволюционных заговоров, они помогали бороться против саботажа, диверсий, воровства, спекуляции.

Посетитель, пришедший на Гороховую в один из декабрьских вечеров 1917 года, был несколько не похож на других. По крайней мере, внешне. В богатой шубе на лисьем меху, в отличном костюме и меховой шапке с бархатным верхом. Ни дать ни взять, настоящий буржуй.

— Не может ли принять меня гражданин Дзержинский? — спросил он дежурного.

— Кто вы такой?

— Доложите, пожалуйста, что явился к нему Филиппов... Алексей Фролович Филиппов, журналист...

— Товарища Дзержинского сейчас нет, и будет он, вероятно, не скоро. А вы, собственно, по какому делу?

— Видите ли, дело это кажется мне необыкновенно важным и верней бы всего рассказать о нем самому Дзержинскому...

Дело было действительно важным. Вернувшись на Гороховую и прочитав оставленную журналистом записку, Феликс Эдмундович немедленно вызвал к себе дежурного.

Как и предположил Феликс Эдмундович, в архиве контрразведки Временного правительства нашлось досье на Алексея Фроловича Филиппова, юриста по образованию, бывшего сотрудника сытинского «Русского слова», издателя газеты «Деньги». Отмечалось также, что имел он свой банкирский дом, но довольно быстро потерпел крах, не выдержав конкуренции со столичными финансовыми акулами.

Досье характеризовало А. Ф. Филиппова как человека неблагонадежного и явно тяготеющего к идеям большевиков. Контрразведкой было даже перехвачено его частное письмо.

«Ошибочно полагают иные, что большевизм временное явление, навязанное русскому народу фанатиками, — писал Филиппов одному из своих друзей, и эти его слова были подчеркнуты жирным черным карандашом. — Напротив, при данном положении России только большевизм есть идейная сила, объединяющая народные массы».

Однако самое интересное содержалось в письме, оставленном на имя Дзержинского неожиданным посетителем ЧК. Алексей Фролович Филиппов предупреждал о контрреволюционной деятельности некоторых вожаков кадетской партии, об их преступных кознях против В. И. Ленина. И сведения эти полностью совпали с теми материалами, которыми располагала в тот момент Чрезвычайная Комиссия.

«Не подумайте ради бога, что сообщаю все это из преднамеренных побуждений, из желания получить тепленькое местечко при новой власти, — писал он Дзержинскому. — Нет, я не таков. Еще в апреле этого года, впервые услышав Ленина, я стал его поклонником и отчетливо сознаю, что будущее принадлежит Советской власти».