Виктор Поротников - Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли

• Название: Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли
• Автор: Виктор Поротников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46584-2

Если беспощадная Орда стоит у ворот твоего города, если князь с дружиной уже пали в бою, когда монгольские стрелы затмевают солнце, тараны крушат стены, а бесчисленные вражьи полчища, словно саранча, лезут в проломы и взбираются по приставным лестницам – на защиту родных очагов поднимаются и стар, и млад, и даже женщины берутся за меч. Здесь не будет ни бегущих, ни молящих о пощаде, ни сдающихся в плен. Этот город станет сражаться до последней капли крови и погибнет с честью – как и его княгиня, бросившаяся с младенцем-сыном на руках с колокольни. Этой лютой зимой 1237 года русские люди дорого продадут свои жизни. Ведь если невозможно победить – надо умирать так, чтобы память о твоих подвигах, отваге и стойкости осталась в веках…

Читайте новую книгу от автора бестселлеров «Битва на Калке», «Куликовская битва» и «Ледовое побоище» – скорбную повесть о Батыевом нашествии и погибели Русской Земли.

---

Присутствовал на этом военном совете и боярин Бронислав вместе с братом Веринеем. После окончания совета, когда бояре рязанские стали расходиться по домам, Бронислав намеренно задержался в княжеском тереме, желая переговорить с Давыдом Юрьевичем с глазу на глаз.

Бронислав довольно долго ожидал, когда князь Давыд выйдет из отцовских покоев, где князья расспрашивали Апоницу о том, что он видел в татарском стане. Бронислав и Давыд столкнулись в одном из полутемных переходов терема, ведущего к лестничному пролету со второго яруса на первый.

Бронислав без обиняков стал расспрашивать Давыда про свою сбежавшую жену. Не у него ли в Ольгове скрывается Саломея?

– Не по себе ты жену выбрал, боярин, – сдвинув брови, заговорил Давыд. – Не люб ты Саломее, вот и сбежала она от тебя. Забудь о ней, мой тебе совет. Не вернется к тебе Саломея, даже не надейся.

Бронислав смерил Давыда надменно-презрительным взглядом.

– Ишь, какого заступника сыскала себе Саломея! Думаешь, управы на тебя не найдется, младень! Полагаешь, что я так просто уступлю тебе Саломею?

– Могу дать тебе отступное за Саломею, боярин, – промолвил Давыд, спокойно выдержав взгляд Бронислава. – Цену назови.

– Саломея мне – жена венчанная, и торговаться с тобой за нее я не собираюсь! – гневно проговорил Бронислав. – Закон на моей стороне, княжич. Либо ты возвращаешь мне Саломею добром, либо…

– Либо что? – Давыд усмехнулся. – На поединок меня вызовешь?

Усмешка Давыда задела Бронислава за живое. Однако перейти к оскорблениям и тем более пустить в ход кулаки Бронислав не решился. Здесь, в княжеском тереме, за Давыда горой встанут челядь и отцовские дружинники. Брониславу могут не только бока намять, но и в темницу его посадить за дерзость. Юрий Игоревич ныне от горя сам не свой, поэтому он дотошно разбираться не станет, что к чему, тем более винить своего младшего сына перед Брониславом.

– Бог нас с тобой рассудит или княжеский суд, младень, – после краткой паузы сердито сказал Бронислав. – Вот управимся с татарами, и я тогда привлеку тебя к ответу за дела твои грязные! К тому времени вернется из Чернигова Ингварь Игоревич, уж он-то меня поддержит…

Не желая продолжать этот разговор, Давыд двинулся дальше по коридору.

– Я погляжу, что ты запоешь, злыдень, когда тебя лишат стола княжеского! – зло бросил ему вслед Бронислав. – Ингварь Игоревич церемониться с тобой не станет!

Давыд обернулся на ходу:

– Что было, то было, боярин. А что будет – увидим!

Братья Бронислава единодушно советовали ему не задирать Давыда Юрьевича теперь, когда над Рязанью нависла угроза татарского нашествия. И про сбежавшую Саломею братья советовали Брониславу на время забыть. Мол, все равно она никуда от Бронислава не денется.

* * *

В этот день Пребрана, Стояна и Устинья решили навестить свою замужнюю подругу Фетинью.

На широкой улице, ведущей к Спасо-Преображенскому собору, девушки были вынуждены остановиться.

По улице со стороны Исадских ворот сплошным потоком двигалась конная и пешая рать с поднятыми кверху копьями. На фоне пушистого белого снега ярко алели червленые щиты ратников и красные плащи конных дружинников.

– Глядите, какой красивый витязь! – воскликнула Стояна, указав рукой на молодого воина в блестящем панцире и шлеме, который проезжал мимо на белом коне в окружении суровых бородачей в кольчугах, разномастные лошади которых так и напирали на толпу зевак.

– Это Олег Красный, сын Ингваря Игоревича, что княжит в Перевитске, – промолвил какой-то верзила в потертом полушубке, оказавшийся рядом с тремя подружками.

Войско прошло, направляясь в сторону детинца. Теснившиеся у заборов люди вновь направились по своим делам.

Однако у всех на устах была одна тревога:

– Слыхал, сосед, в Исадах полки муромского князя стоят? Ныне вот Олег Красный в Рязань с ратью пожаловал. К чему бы это?

– Похоже, собираются князья двинуться на татар, что у Черного леса стоят.

– Слыхали, хан Батыга Нузу спалил дотла?..

– Когда же это случилось?

– По слухам, вчера.

– О силы небесные! Что же будет-то?..

Обрывки подобных разговоров подруги слышали на каждом углу. О том же люди судачили на торжище, мимо которого трем подружкам пришлось пройти. В этом самом людном месте Рязани было немало приезжих из Пронска, Ольгова, Белгорода, Исад и окрестных деревень. Кто-то уже имел возможность увидеть в степном раздолье за Окой неведомых наездников на низкорослых лохматых лошадях. Иные наблюдали дымы татарского стана на месте разоренного пограничного городка.

Тревога ходила по всей Рязани, стучалась в каждый дом.

Фетинья стала угощать подруг липовым медом и пирогами, стряпать которые она была большая мастерица. Супруга ее дома не было. Зато была ее младшая сестра Варвара, которая хоть и сидела за столом вместе с гостями, но в общий разговор не вступала.

– Отец-то наш каждый день то во хмелю, то с похмелья. Вот матушка и спровадила Варьку ко мне, чтобы она непотребных слов от него не слышала, – сказала Фетинья подругам, когда Варвара вышла во двор за водой.

Посудачить вволю подружкам не довелось.

Зимний день короток. Вскоре погасли солнечные лучи за окнами, из всех углов повылезали таинственные тени.

А тут еще Ивор Бокшич из мастерской пришел, смурной и усталый.

Гостьи стали прощаться с Фетиньей.

Фетинья решила проводить подруг до ворот.

– Шубейку накинь! – строго окликнул Фетинью Ивор Бокшич, видя, что та собралась выскочить на холод в одном платье и платке.

– Заботливый он у тебя! – шепнула Пребрана Фетинье уже на ступенях крыльца.

– Так и должно быть, – улыбнулась Фетинья.

Выждав, когда Устинья и Стояна выйдут за ворота, Фетинья придержала Пребрану за рукав ее заячьей дохи.

– Слышь-ка, Пребрана, – негромко промолвила Фетинья. – Я хочу, чтобы ты стала крестной матерью моему первенцу. Ведь кабы не твоя мать, то не видать бы мне своего счастья.

– Я согласна, – сказала Пребрана.

Обрадованная Фетинья расцеловала Пребрану в обе щеки.

* * *

Страшный дар привез Юрию Игоревичу сотник Лукоян, который угодил в плен к татарам во время штурма Нузы. Сотник привез в Рязань отрубленную голову воеводы Воинега. Это было предупреждение князьям рязанским от Бату-хана.

– Мне велено передать, коль не дождется Батый изъявления покорности от рязанских князей, то будет вынужден обнажить свою саблю, – сказал Лукоян на собрании князей. – Покуда же Батый лишь взялся за рукоять своей сабли. Именно так следует понимать взятие татарами Нузы.

В гриднице, кроме Юрия Игоревича, находились Юрий Давыдович, Всеволод Михайлович с обоими своими братьями, Давыд Юрьевич и трое братьев Ингваревичей: Роман, Глеб и Олег Красный.

– Так ты говоришь, Батый пощадил тебя из-за храбрости твоей, – обратился к сотнику Всеволод Михайлович. – Сколько же татар ты перебил?

– Восемь или девять, может, больше, – устало промолвил Лукоян, сидя на стуле возле длинного стола. Он еще не успел отдохнуть после трудной дороги.

– А другие храбрецы кроме тебя в дружине Воинега были? – спросил Юрий Игоревич.

– Были, – ответил Лукоян, – токмо все они полегли в битве. Один я в живых остался. Кабы не сломался мой меч, то не взяли бы татары меня в плен.

– Что сказал тебе Батый, когда тебя привели к нему? – прозвучал вопрос муромского князя.

– Батый сказал мне через толмача, что он будет пить кумыс и думать, какой смерти меня предать, – молвил Лукоян. – Тем временем ханские слуги складывали рядком всех убитых при взятии Нузы мунгалов. Батый осмотрел мертвецов и велел сжечь их на костре, такой у татар обычай. При этом колдуны ихние били в бубны и плясали с дикими завываниями.

– Тьфу, мерзость какая! – вырвалось у Всеволода Михайловича.

– Что было дальше? – поинтересовался Юрий Игоревич.

– Предложил мне Батый испить кумыса из своей чаши, но я отказался, – продолжил Лукоян. – Тогда Батый предложил мне стать его нукером. Я опять отказался. После этого Батый велел снять с меня веревки и отпустить. Мунгалы дали мне коня, и шестеро Батыевых нукеров сопровождали меня почти до самой Оки. Перед тем как повернуть обратно к своему стану, мунгалы вручили мне кожаную сумку и передали устное послание от Батыя к рязанскому князю.

Я-то поначалу думал, что в сумке еда мне на дорогу. А когда заглянул внутрь, вижу, там лежит голова Воинега. Заплакал я тогда от бессилия своего, так в слезах до самой Рязани и ехал.

Лукоян тяжело вздохнул.

– Ступай, друже, – сказал сотнику Юрий Игоревич. – Отоспись. Скоро у тебя будет возможность поквитаться с нехристями и за Воинега, и за соратников своих.

Когда сотник скрылся за дверью, Юрий Игоревич обвел присутствующих долгим взглядом и промолвил:

– Значит, татары уже возле Нузы стоят, от Рязани в двадцати верстах, а от Белгорода – в пятнадцати. В нетерпении пребывает Батый, торопит нас с выдачей дани и изъявлением покорности. Что делать станем, братья?