Виктор Поротников - Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец

• Название: Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец
• Автор: Виктор Поротников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50914-0

Новый роман от автора бестселлеров «Побоище князя Игоря» и «Последний подвиг Святослава»! Подлинная история прославленного витязя, ставшего первым русским крестоносцем! Новгородские ладьи принимают боевое крещение в водах Иордана и Мертвого моря!

1147 год. По призыву Святейшего престола рыцари со всей Европы собираются во Второй крестовый поход, чтобы защитить от сарацин Гроб Господень. По пути в Иерусалим к крестоносцам присоединяется дружина легендарного Василия Буслаева. Под его началом новгородские ушкуйники не раз ходили в речные набеги до самого Хвалынского (Каспийского) моря, наводя ужас на «поганых» и захватив богатую добычу, а сам Васька прославился на всю Русь не только отвагой, удалью и ратными подвигами, но и дикими загулами и пьяными выходками. И вот теперь он наконец взялся за ум, решив искупить былые прегрешения на Святой земле. Вместе с ним на защиту Царства Небесного отправляются и его друзья-побратимы, поклявшиеся спасти от неверных Гроб Господень. Немногим из русских крестоносцев суждено вернуться живыми из этого похода…

Издано в авторской редакции.

---

– Благодарим, дедуня, – сказал Потаня, взбираясь на смирного буланого конька.

В Макеевке про оборотня знали все от мала до велика.

Хозяйка, на дворе у которой остановился Василий с друзьями, приглушенным голосом поведала о свирепом страшилище, угощая нежданных гостей нехитрым обедом:

– Наслали на нас оборотня переветники-нехристи, прости Господи, в отместку за скошенные луга у Нечаева озера. Долго спорили переветники с монастырем за эти луга, но князь повелел три года подряд косить на тех лугах сначала нашим мужикам, а уж потом гусельчанам. И так меняться впредь. Но переветников это не устроило, скота-то у них много, не то что у нас. Вот и началась пря.

Поначалу-то переветники мор на скот наш напустили, но мы святой водицей коровушек наших окропили, а на коровники обереги повесили – прошел мор. Тогда переветники засуху на поля наслали и пожары на деревни, натерпелись мы в тот год мучений. Теперь вот оборотень злобствует!..

– Кто из ваших сельчан видел этого оборотня? – нетерпеливо спросил Василий.

– Многие видели, – ответила хозяйка. – И я видела, только издали.

– И какой же он?

– Он бывает то в виде волка матерого, то в образе человека, но с волчьей головой. Я вот каким его видела прошлым летом. Вечерело уже. Выхожу я из бани, а он через изгородь перебирается – у меня ноги так и подкосились! Хорошо, спиной он ко мне был, а то бы не убежать мне. Хотел, видать, по деревне порыскать, да собаки лай подняли и спугнули его.

– Чудище, а собак боится? – удивился Домаш.

– Он и скопища людей боится, – сказала хозяйка, – и света дневного, и огня. Нападает либо вечером, либо ночью, иногда на рассвете. Подстерегает девиц или отроков у реки, на лесных тропинках, в огородах. Отроков убивает сразу и рвет на части. Отроковиц бесчестит так, что иной насильник ужаснется, коль увидит такое. Потом тоже жизни лишает. – Хозяйка перекрестилась, прошептав: – Храни нас Господь!

Василий переглянулся с друзьями.

Вечером, сидя тесным кружком, молодцы решали, как им сподручнее поймать оборотня. Для этого им понадобится девица не робкого десятка, которая должна приманить к себе чудовище, а дальше…

– Дальше наша забота, – промолвил Фома Белозерянин.

– А коль заприметит нас оборотень раньше срока? – засомневался Потаня.

– Мы же не станем ходить за девицей, как пришитые, – ответил на это Фома, – схоронимся где-нибудь до поры до времени.

Еще больше Потаня засомневался:

– А коль оборотень всадит зубы в девицу раньше, чем мы успеем добежать до него, что тогда? Я думаю, в проворстве ему не откажешь. Да и вечером он видит лучше нас. Его и девица-то может не заметить, как окажется у него в лапах.

– Что ты предлагаешь? – спросил Василий.

– Уж коль и рисковать, так нам самим, – сказал Потаня. – Я полагаю, подкрадывается оборотень в волчьем обличье, а нападает, обернувшись человеком с волчьей головой. Выслеживать волка по лесам – пустая затея. Легче выследить получеловека-полузверя, ведь он сам выходит к деревням, когда стемнеет.

– Где же его выслеживать? – спросил Фома. – У деревни, что ли?

– А где еще? – ответил Потаня. – Днем будем спать, а вечером – в дозор.

– Ежели кто из села днем в лес пойдет, что нам делать? – подал голос Костя Новоторженин.

– Кому-то из нас тоже придется в лес пойти, иначе никак, – ответил Потаня. – Оборотень и днем напасть может, в лесу-то он как у себя дома!

Василий задумался.

На медведя он в своей жизни охотился, ходил и на кабана, и на лося, поэтому повадки этих зверей ему ведомы, а вот на оборотня охотиться не приходилось. Но Василию непременно надо поймать это чудовище, хотя бы встретиться с ним один на один, а там будь что будет.

– Ладно, – сказал Василий, – без приманки обойдемся. Потаня прав. Будем ждать, авось нечисть сама объявится где-нибудь.

– Конечно, объявится! – усмехнулся Фома. – Для оборотня вся деревня – приманка.

* * *

Томительным было ожидание. Дни проходили за днями, а оборотень не появлялся, словно чувствовал опасность. Вся Макеевка кормила и поила пятерых молодцев, прознав об их стремлении изловить чудовище.

Зарядили дожди. Размокли дороги. Поредевший осинник терял последние пурпурные листочки. Ночи становились все длиннее и холоднее.

Василий весь извелся, ожидаючи встречи с оборотнем, представляя ее на разные лады. То он набрасывался на оборотня с дерева и валил его наземь, то подбирался к нему огородами и они боролись, катаясь по мерзлой свекольной и морковной ботве, то Василий гнался за оборотнем по лесу или прямо по деревенской улице…

На самом деле все вышло иначе.

Когда закончилась пора дождей и вся природа будто замерла в ожидании первого снега, среди бела дня из соседней деревни прискакал в Макеевку отрок на взмыленном коне. Деревня та называлась Боровая. Там тоже знали про удалых молодцев. Сообщил отрок, что похитил оборотень дочку их ратайного старосты – «вышла Млава к колодцу за водой, а чудище тут как тут!» – и потащил к лесу.

Сердце ретивое так и взыграло в груди у Василия. Растолкал он спящих друзей, сам же наперед их оделся потеплее, сунул нож за голенище сапога, схватил лук со стрелами – и во двор. Вывел из конюшни саврасого, вскочил в седло, не касаясь стремян.

– Показывай дорогу! – крикнул отроку.

Мальчишка нахлобучил посильнее треух на голову и, ударив пятками в конские бока, поскакал через село, гиканьем разгоняя баб и ребятишек. Василий скакал следом, не слушая возгласов своих замешкавшихся во дворе побратимов.

До Боровой было меньше трех верст.

Юный наездник, не доезжая до деревни, свернул в поля. Конь под ним хрипел и спотыкался. Наконец измученное животное остановилось.

– Вон дом ратайного старосты, на отшибе, – крикнул отрок Василию и показал рукой. – Вон колодец! Оборотень туда побежал! – Рука отрока метнулась в сторону леса. – Там есть овраг. К нему, видать, он и спешил.

– Прыгай ко мне, показывай дорогу, – велел Василий.

Малец, не раздумывая, перескочил на саврасого. Василий дал шпоры коню.

Возле оврага Василий натянул поводья. Дальше шли сплошные заросли, через которые было не продраться верхом. Но и оборотень, обремененный добычей, вряд ли ушел далеко. Василий направил коня вверх по склону.

Вокруг росли березы: светлый, чистый лес. Обзор был широкий. Саврасый, шурша опавшей листвой, шел размашистой рысью вдоль оврага.

– Гляди в овраг, а я по сторонам глядеть буду, – сказал Василий отроку.

Извиваясь змеей, овраг выходил на широкую луговину, протянувшуюся до соснового бора, раскинувшегося невдалеке на пологих холмах. В низине шелестел метелками высокий тростник.

Василий замедлил бег коня.

– Как мыслишь, братец, куда оборотень подался – в болото или в лес? – спросил он у мальца.

Отрок ответил по-взрослому:

– Верное дело, к лесу. Он ведь волк, а не кабан.

– Ну, тогда ему от нас не уйти! – произнес Василий, переводя жеребца в галоп.

До бора оставалось с полверсты, когда отрок узрел своими зоркими глазами что-то белое на пожухлой траве. Это был женский платок.

– Млавин плат! – воскликнул малец.

В сердце Василия затрепетала жестокая радость – недалеко уже оборотень, по верному следу они идут!

«Пособи, Господи, – мысленно взмолился Василий, – не дай чудищу затеряться в чаще леса!»

Вот и опушка бора, запахло густым сосновым духом.

Саврасый несколько раз споткнулся об выступающие из земли корневища деревьев.

Под широкими кронами могучих сосен день будто померк, враз погасли его краски. Бурые и желтоватые стволы рябили в глазах у Василия. Он наугад направлял коня вперед, нетерпеливо шепча отроку, сидевшему перед ним возле луки седла:

– Гляди, братец! Гляди! Тут он где-то… Где-то тут!..

Вдруг из глубины леса донесся девичий крик, короткий и жалобный. Он оборвался на самой высокой ноте, словно кто-то зажал несчастной рот ладонью.

Василий резко повернул коня на этот звук, отголосок которого несколько кратких мгновений еще витал в безмолвии леса.

Бор становился мрачнее и гуще; заросли дикой малины цеплялись за ноги саврасого, попадались поваленные трухлявые деревья. На одном из них Василий увидел нитку красных бус, приняв ее сначала за капли свежей крови. Василий нагнулся с седла и подобрал бусы.

– Млавины… – промолвил отрок.

Василий слегка ударил его пальцем по губам.

– Тс-с, братец! – прошептал Василий отроку на ухо. И знаком велел ему спешиться.

Наложив стрелу на тетиву лука, Василий дальше двинулся пешком. Отрок шел следом, ведя коня в поводу.

Прошли они так недолго.

Заметив впереди между деревьями какое-то движение, Василий махнул рукой отроку, мол, стой, где стоишь! Сам же стал подкрадываться от дерева к дереву, от коряги к коряге…

Взору его открылась маленькая лужайка, поросшая густым мхом. На этом мягком лесном ковре лежала девушка лет шестнадцати с завязанными глазами и ртом, со связанными за спиной руками. Ее пушистые русые косы были растрепаны. Над связанной девушкой возвышался ОН – широкоплечий детина с волчьей головой. На нем был полушубок из волчьей шкуры и меховые штаны, на ногах кожаные поршни. Руки у оборотня были самые обыкновенные, человеческие.