Джонатан Франзен - Свобода

• Название: Свобода
• Автор: Джонатан Франзен
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38197-3

История героев «Свободы» Уолтера и Патти Берглунд отражает опыт целого поколения американцев, которое пережило 11 сентября, вторжение в Ирак, экономический кризис — и выбрало президентом Барака Обаму.

В романе, блистательно воскрешающем традиции большой прозы XIX века, Джонатан Франзен размышляет о том, возможна ли свобода выбора, знаем ли мы, к чему стремимся, когда хотим свободы, и о том, как легко мы жертвуем своими близкими ради ее призрака.

Предыдущий роман Франзена «Поправки» (2001), удостоенный Национальной книжной премии США, поставил писателя в один ряд с классиками американской литературы и принес ему мировую известность. «Свобода» — столь же язвительный и мудрый взгляд на семью в современной Америке. Но если в «Поправках» конфликт поколений так и остается неразрешенным, новый роман — о детях, которые победили отцов и не стали от этого счастливее.

---

Он сходил в комнату Элизы и протянул Патти папку на трех кольцах, после чего вновь уткнулся в книгу и как будто забыл о ней. Это была старомодная папка, обитая бледно-голубой тканью, на которой крупными буквами было написано ее имя: ПАТТИ. В нем были, как показалось Патти, все ее фотографии, когда-либо печатавшиеся в спортивном разделе газеты «Миннесота дейли», все открытки, которые она когда-либо посылала Элизе, все полоски фотографий из фотобудок, где они снимались вдвоем, и все фотографии с тех выходных, когда они наелись кексов с марихуаной. Патти сочла альбом странным и чересчур подробным, но главным образом она почувствовала жалость к Элизе — жалость и стыд, что спрашивала у подруги, любит ли та ее.

— Странная она девочка, — заметил Ричард с дивана.

— Где ты это взял? Ты всегда копаешься в вещах людей, с которыми спишь?

Он рассмеялся.

— J’accuse![27]

— Всегда?

— Остынь. Он лежал за кроватью. На самом виду, как говорят копы.

Шум воды в ванной оборвался.

— Верни на место, — сказала Патти. — Пожалуйста.

— Я подумал, что тебя это заинтересует, — сказал Ричард, не двигаясь с места.

— Пожалуйста, положи его туда, откуда взял.

— Начинаю подозревать, что у тебя такого альбома нет.

— Пожалуйста.

— Очень странная девочка, — повторил Ричард, забирая у нее альбом. — Потому я и заинтересовался.

Фальшь, сквозившая в обращении Элизы с мужчинами, — она непрестанно хихикала, сюсюкала и ерошила волосы — могла настроить против нее даже друзей. В сознании Патти переплелись ее постоянное стремление угодить Ричарду, ее странный альбом и неуверенность в себе, которую он символизировал. Она впервые начала стесняться своей подруги. Это было странно, учитывая, что Ричард не стеснялся спать с Элизой, а у Патти вроде как не было причин интересоваться его мнением об их дружбе.

В следующий раз она увидела Ричарда чуть ли не в последний день житья в клоповнике. Он снова сидел на диване, сложив руки и тяжело притопывая правым сапогом, и наблюдал за Элизой, которая играла на гитаре именно так, как привыкла слышать Патти: крайне неуверенно.

— Ты не попадаешь, — сказал он. — Отстукивай ритм.

Но Элиза, вспотевшая от сосредоточенности, остановилась, как только заметила Патти.

— Я не могу играть при ней.

— Можешь, почему нет, — сказал Ричард.

— Вообще-то не может, — запротестовала Патти. — Я ее нервирую.

— Интересно. С чего вдруг?

— Понятия не имею, — ответила Патти.

— Она слишком меня поддерживает, — сказала Элиза. — Я прямо чувствую, как она хочет, чтобы у меня все получилось.

— Какой ужас, — обратился Ричард к Патти. — Ты должна хотеть, чтобы она слажала.

— О’кей, — согласилась Патти. — Я хочу, чтобы ты слажала. Можешь? У тебя вроде неплохо это получается.

Элиза изумленно на нее посмотрела. Патти сама удивилась своим словам.

— Извините, я пойду к себе, — сказала она.

— Сначала послушаем, как она налажает, — предложил Ричард. Но Элиза уже отключала провода.

— Тебе надо играть с метрономом, — сказал ей Ричард. — У тебя есть метроном?

— Это была плохая идея.

— Может, ты сам что-нибудь сыграешь? — спросила Патти.

— В другой раз, — ответил он.

Но Патти вспомнила смущение, охватившее ее, когда он вручил ей альбом.

— Одну песню, — взмолилась она. — Один аккорд. Сыграй один аккорд. Элиза говорит, что ты круто играешь.

Он покачал головой.

— Приходи как-нибудь на концерт.

— Патти не ходит на концерты, — вмешалась Элиза. — Ей не нравится дым.

— Я занимаюсь спортом, — сказала Патти.

— Да, я уже видел, — ответил Ричард, взглянув на нее со значением. — Звезда баскетбола. Кто ты — нападающий, защитник? Я не знаю, какой рост у девушек считается высоким.

— Я считаюсь невысокой.

— Но ты довольно высокая.

— Да.

— Мы собирались идти, — сказала Элиза, вставая.

— Ты сам выглядишь как баскетболист, — сказала Патти Ричарду.

— Неохота ломать пальцы, — фыркнул он.

— Неправда, — запротестовала она. — Это редко случается.

Но она мгновенно поняла, что эта реплика не была интересной или продуктивной. Ричарду явно было плевать на ее баскетбол.

— Может, я схожу на какой-нибудь твой концерт, — сказала она. — Когда следующий?

— Как ты туда пойдешь, там же накурено? — с неудовольствием спросила Элиза.

— Это неважно, — сказала Патти.

— Да? Вот это новости.

— Захвати с собой беруши, — посоветовал Ричард.

После того как они ушли, Патти поплакала в своей комнате — причины для слез были слишком неутешительны, чтобы формулировать их. В следующий раз она увидела Элизу тридцать шесть часов спустя и извинилась за свою стервозность, но Элиза уже была в отличном настроении и сказала ей, чтобы та ни о чем не беспокоилась, что она продает гитару и с удовольствием сводит Патти на концерт Ричарда. Концерт состоялся субботним сентябрьским вечером в слабо вентилируемом клубе под названием «Лонгхорн». «Травмы» играли на разогреве у Buzzcocks. Первым, кого Патти увидела, был Картер. Он намертво вцепился в гротескно хорошенькую блондинку в блестящем коротком платье.

— Вот дерьмо, — сказала Элиза.

Патти храбро помахала Картеру, который — сама учтивость — направился к ней, сверкнув своими плохими зубами. Блестки семенили следом. Элиза протащила Патти через сцепление дымящих сигаретами панков к сцене. Там они наткнулись на светловолосого юношу, в котором Патти распознала знаменитого соседа Ричарда раньше, чем Элиза громко и монотонно выпалила: «Привет-уолтер-как-дела».

Не будучи знакомой с Уолтером, Патти не осознала, насколько необычным было то, что вместо дружелюбной улыбки ее подруга получила в ответ холодный кивок.

— Это моя лучшая подруга, Патти, — сказала ему Элиза. — Можно она тут с тобой постоит, пока я сбегаю за сцену?

— Они сейчас начнут, — заметил Уолтер.

— Я на секунду, — ответила Элиза. — Присмотри за ней, хорошо?

— Мы можем туда вместе пойти.

— Нет, займи нам место. Я сейчас.

Уолтер с неудовольствием проследил за тем, как она ввинтилась в толпу и исчезла. Он выглядел вовсе не таким чудиком, как описывала Элиза, — на нем был свитер с V-образным вырезом, а волосы его представляли собой кудрявую рыжеватую копну. Он был похож именно на того, кем являлся, — на первокурсника с юридического факультета, но он выделялся в окружении панков с их уродливыми прическами и нарядами, и Патти, внезапно застеснявшаяся своей одежды, которая еще минуту назад полностью ее устраивала, была благодарна ему за его обычность.

— Спасибо, что стоишь тут со мной, — сказала она.

— Я думаю, нам еще долго тут стоять, — заметил Уолтер.

— Рада познакомиться.

— Я тоже рад. Ты же звезда баскетбола?

— Да, это я.

— Ричард рассказал мне про тебя. — Он повернулся к ней. — Ты употребляешь много наркотиков?

— Нет! Боже. С чего вдруг?

— Сужу по твоей подруге.

Патти не знала, как ей справиться со своим выражением лица.

— Я не знала.

— Ну, за сцену она пошла именно за этим.

— Ясно.

— Извини. Я знаю, вы дружите.

— Да нет, такие вещи стоит знать.

— Она, кажется, неплохо обеспечена.

— Да, родители дают ей деньги.

— Точно, родители.

Уолтер, казалось, был так озабочен отсутствием Элизы, что Патти умолкла. Она вновь ощутила угрюмый дух соперничества. Едва осознавая свой интерес к Ричарду, она находила нечестным, что Элиза использует не только себя, свою наивную полупривлекательную личность, но и родительские возможности, чтобы привлекать Ричарда и покупать доступ к нему. Какой слепой была Патти! Как она отстала от окружающих! И как уродливо выглядела сцена! Голые провода, холодный хром барабанов, невзрачные микрофоны, изолента вроде той, которой залепляют рот похищенным, и прожекторы, похожие на пушки: жесткое и откровенное зрелище.

— Ты часто ходишь на концерты? — спросил Уолтер.

— Нет, никогда. Один раз была.

— У тебя есть беруши?

— Нет. А надо?

— Ричард играет очень громко. Можешь взять мои. Они почти новые.

Он достал из кармана рубашки мешочек с двумя белесыми резиновыми личинками. Патти взглянула на них и старательно улыбнулась.

— Нет, спасибо, — поблагодарила она.

— Я очень чистоплотный, — сказал он серьезно. — Никакого риска для здоровья.

— А как же ты?

— Я их разорву на половинки. Тебе понадобится заткнуть уши.

Патти наблюдала за тем, как старательно он рвет беруши.

— Я их пока подержу и надену, если понадобится, — сказала она.

Они простояли там еще пятнадцать минут. Элиза выскользнула из толпы, покачиваясь и сияя, огни погасли, и слушатели сгрудились перед сценой. Патти тут же уронила беруши. Все пихались куда сильнее, чем было необходимо. Толстяк, затянутый в кожу, врезался ей в спину и толкнул к сцене. Элиза уже трясла волосами и подпрыгивала от нетерпения, поэтому Уолтеру пришлось самому оттолкнуть толстяка и помочь Патти выпрямиться.