Фруде Грюттен - Плывущий медведь

• Название: Плывущий медведь
• Автор: Фруде Грюттен
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-03256-9

В сонном промышленном городке, где царит летний зной и экономическая депрессия, средь бела дня случается странная автокатастрофа — парень из местных националистов на огромной скорости вылетает с моста в реку. Он явно уходил от погони, но кто за ним гнался? Оскорбленные иммигранты-сербы, не сомневается ни полиция, ни СМИ. Однако свидетелей нет, если не считать безымянного мальчика и местного бомжа, бормочущего, будто река на самом деле — плывущий медведь, которого маленьким мальчикам следует опасаться. И тогда журналист-одиночка Роберт Белл, видя, что концы с концами не сходятся, и чувствуя безотчетную тревогу, берется за следствие на свой страх и риск. Он — брат полицейского, но это только осложняет дело: ведь Роберт отчаянно влюблен в его жену.

---

В голове вырисовывалась следующая картина: Гутторма Педерсена убили, потому что он попытался выжать из Самсона Нильсена деньги. Причина в деньгах. Причина всегда в деньгах. Люди могут сколько угодно говорить о ценностях и культуре, но в конечном счете причина всего кроется в деньгах. Возможно, Самсон Нильсен просто хотел попугать его. Возможно, парень просто не справился с управлением. Все-таки он не был гонщиком, как Нильсен. Не знаю.

Я выбросил окурок в реку. Вернувшись в свой кабинет, я открыл окно и подставил лицо вечернему воздуху. Включил компьютер и, дождавшись, пока он загрузится, сел писать. Я писал быстро. Я писал все, что знаю. Я писал все, что думал, что знаю. Когда текст был готов, я пробежал его глазами. Какие-то вещи пришлось додумать самому, но в целом все выглядело достаточно убедительно.

Судя по всему, владельцы, компания «Коэн бразерс», запланировали постепенную ликвидацию комбината. Когда предприятие оказалось на грани банкротства, Самсону Нильсену было поручено организовать работу по разорению завода до вмешательства кредиторов. Нильсен, человек смекалистый, подходил для этой работы идеально. Все, на чем можно было заработать, сделал он. А для черной работы наняли беженцев — дешевую рабочую силу, которая будет обо всем молчать. По ночам они освобождали участок от всего ценного. Упаковывали моторы, краны и вычислительную технику. Все это добро вывозили на трейлерах и фьордом — на зафрахтованных судах.

И все было замечательно, пока кое-кто не выяснил, что происходит. Гутторм Педерсен напал на след воров. Возможно, Самсон Нильсен нанял и его. Возможно, по ночам он шпионил за сербами и разузнал все именно так. Беженцы занервничали, потому что им грозила депортация. А Самсон Нильсен занервничал, потому что полагаться на молодого Педерсена было нельзя. Он разыскал парня, потолковал с ним и начал преследовать, чтобы попугать. Но вдруг все пошло наперекосяк, и Гутторма Педерсена сталкивают с моста в реку.

Я встал и закрыл окно. Подумал, что статью можно так и отослать, но знал, что мне никто не поверит. И хотя я был уверен, что в общих чертах все так и было, историю не напечатают. Пускай я выяснил, как все происходило и что с чем связано, — Бергену нужно знать о моих источниках. Меня наверняка попросят подтвердить написанное документально.

А этого я сделать не смогу. Ну как мне подтвердить, что Самсон Нильсен утопил собственную «субару» во фьорде? Можно даже не пытаться. Я не сомневался, что Самсон Нильсен сделал это, чтобы скрыть следы ночного происшествия. Да и в вопросе денег Нильсен никогда своего не упускал. Он объявил, что его машину угнали, чтобы ему еще выплатили страховку. В тот же день он или кто-то другой угнал БМВ у сербов, доехал до Эйтрхейма и там поджег автомобиль. Нильсен знал, что обломки найдут, и понимал, что все тут же обвинят сербов. Подумают, что это они выбросили молодого Педерсена в реку. Надоел, мол, вот и устроили парню скорую расправу. Трое беженцев окажутся в кутузке по подозрению в убийстве норвежца. И все довольны.

Я позвонил заведующей отделом расследований. Она ответила сразу же. Я назвался. Пауза.

— Я хочу кое-что сказать, — начал я.

— И что же? — спросила она.

— У нас тут обезьяна с гранатой.

— То есть?

— У нас тут обезьяна с гранатой.

— Ты про кого?

— Ты знаешь это не хуже меня. Я уже давно собирался об этом сказать.

Завотделом вздохнула.

— Мне кажется, тебе действительно пора отдохнуть, — сказала она.

— Я просто хотел об этом сказать.

— Спасибо. — И она повесила трубку.

Я еще раз прочел все, что написал. И закрыл документ. Компьютер спросил, собираюсь ли я его сохранить.

Я щелкнул по кнопке «Нет».

~~~

Я был стаканом джина. Я был рыбой, которую вытащили из фьорда. Костюмом без человека. Бармен встряхнул меня и сказал, что здесь спать нельзя. Я объяснил, что он видит все, что осталось от моей беспутной жизни. В ответ он предложил мне стакан воды.

Журналисты собрались за столиком у окна. Я слышал, как ТВ-2 сказала, что 24-й канал взял у нее интервью. «НТБ» написал очерк о Бороде из «Народной газеты». «Дагсависен» сказал, что если взять голую статистику, то в Одде убийств больше, чем в Осло. «НТБ» пожаловался, что от Одды его уже тошнит. «Афтенпостен» бросил взгляд в мою сторону. Я приветственно поднял стакан.

В бар зашел Эрик Бодд. Он подошел к стойке. На носу у него была повязка. И это меня весьма порадовало.

— Привет, Чайнатаун! — сказал я.

Он улыбнулся мне так, будто мое общество было самым приятным на свете.

— Как дела? — спросил Бодд.

— Как у елки на Рождество, — ответил я.

— А здесь что делаешь?

— А мне нравится смотреть, как люди выпивают.

Бодд рассмеялся. Потом схватился за нос.

— Я сожалею о том, что произошло сегодня утром, — сказал он. — Знаешь, как оно бывает. Я могу что-нибудь для тебя сделать?

— О чем ты! Ты и так много для меня сделал.

— Суть в том, что я волнуюсь, — сказал Бодд. — Я всегда волнуюсь за других.

— А я и не знал, что такие люди еще остались.

— Просто скажи, что я могу для тебя сделать.

— Ты так добр. Дай я тебя расцелую.

Бодд рассмеялся и взял свой стакан пива. Сказал, что предложение остается в силе. Я ответил, что приму его совет всем сердцем. И подумал, что, по всей видимости, Бодд из тех, кого нужно побить, прежде чем они начнут тебя уважать. Побить его, что ли, еще раз — чтоб уважал больше?

Бодд направился к остальным. Сказал что-то, от чего все засмеялись. Как же это все-таки забавно — журналисты сидят в углу и думают, что знают все на свете. А на самом деле не знают ничего. Людям нужна правда. И в газетах людям хочется читать правду. А что им подсовывают? Болезни, смерти, катастрофы, громкие разводы и сплетни.

Скоро машины газетчиков заснуют снова. Скоро репортеры вновь бросятся писать, находя утешение в кофеине. «Дело Ирен». Я жевал сигарету и думал. О людях, которые исчезли. Через несколько дней в газетах и на телевидении будет полно материала по какому-то конкретному делу. Тебе подадут подробности. Ты узнаешь все о пропавшем человеке. О его или ее последних действиях. Какое-то время ты будешь помнить имя, место, подозреваемых. Потом где-нибудь случается другое происшествие — и журналисты едут дальше, как артисты на гастролях. А первое дело бросают не распутав. Я любил Ирен. Действительно любил. А в печати все будет выглядеть банально и просто.

Я встал и подошел к столику журналистов. Спросил, как им нравится жизнь в Одде. Никто не ответил. Я спросил, не нужно ли им еще чего-нибудь. Может, найти еще каких-нибудь сельских олухов для интервью? Я знаю город как свои пять пальцев. Не хотят ли они написать статью о моих пальцах? Или, возможно, сфотографировать их?

Может, им хочется прогуляться до поймы? Я там видел соловья-белошейку. Редкая птица. И поет чудесно. Засними они соловья-белошейку на пленку — и премии с наградами обеспечены. Соловья-белошейку удается увидеть раз в двадцать-тридцать лет. Говоря все это, я смотрел на Мартинсена. Тот отводил глаза. Я откровенно валял дурака, а он на меня глаза поднять боялся.

Все за столиком молчали.

— Ну, вы знаете, где меня найти, — сказал я и вернулся за стойку.

Я заказал еще виски. Бармен с неохотой налил и поставил стакан на поднос передо мной. За столиком журналистов послышался смех. Очевидно, кто-то проявил не свойственное ему остроумие. Я понюхал свой пиджак. Пах он потом и дерьмом — но дерьмом ни в коей мере не моим. В зеркале между бутылками я увидел свое отражение. Выглядел я бледно, но неплохо. Как соловей-белошейка. Редкая птица.

В бар брызнул синий свет. Я обернулся и увидел, как мимо мчится «скорая помощь». Журналисты достали сотовые телефоны. Я встал из-за стойки и вышел на улицу. В воздухе по-прежнему висело тепло. Я чувствовал асфальт под ногами. Я пошел вдоль набережной. Проехала машина полиции, и мне вдруг показалось, что это я сижу на заднем сиденье. Я ускорил шаг. Я побежал. У наплавного моста собрались люди. У бухты сверкала мигалка «скорой помощи».

Сквозь толпу зевак была видна желтая бразильская футболка. Над маленьким телом склонился мужчина. Я закричал, чтобы меня пропустили. Кто-то меня удержал. Мальчика положили на носилки и унесли в машину. Когда носилки поднимали, я увидел, как безжизненно качается его голова.

Я подошел к «скорой помощи» и встал рядом с парнем в красном жилете.

— Ты кто? — спросил он.

— Он не умел плавать, — ответил я.

Парень схватил меня за плечи и посмотрел мне в глаза.

— Ты пьян? — спросил он.

— Я отец, — сказал я.

— Хорошо, поехали, — сказал парень.

Он открыл для меня заднюю дверь, и я запрыгнул внутрь. «Рональдо» лежал на носилках, словно неживой. С его волос и одежды стекала вода. К телу были подведены какие-то трубки. В машине стоял резкий запах, и я подумал, что это — запах фьорда и чертовщины. Мы неслись через Одду. По другую сторону дрожащих окон в кашу сливались огни, как на горках в парке развлечений, когда мир вокруг кружится, и всех поташнивает, и все счастливы.