Игорь Смолич - РУССКОЕ МОНАШЕСТВО Возникновение. Развитие. Сущность. 988—1917

• Название: РУССКОЕ МОНАШЕСТВО Возникновение. Развитие. Сущность. 988—1917
• Автор: Игорь Смолич
• Издательство: Церковно–научный центр «Православная Энциклопедия»
• Жанр: Религия
• Год: 1997

---

Попытку соединить оба вида монашеского жития и извлечь полезное для братии из того и другого находим мы в монастырском уставе прп. Корнилия Комельского († 1538). Его «Устав, или Правила о жительстве» (монахов) [609], который мы использовали, описывая жизнь этого прославленного подвижника Древней Руси (глава III, 4), за основу монашеского аскетизма берет строгое общежитие Иосифа и совершенное нестяжательство Нила. Оба эти принципа Корнилий провел в жизнь в своем монастыре.

К середине XVI в. относится еще один общежительный устав. История возникновения его такова: прп. Герасим Болдинский († 1554), основавший четыре обители в Смоленской земле, собрал однажды монахов своего Троицкого Болдинского монастыря и настоятелей трех других обителей и велел одному из иноков под диктовку записать его воспоминания о собственной иноческой жизни. Он добавил к этому еще «Завещание», где говорится о необходимости сохранять общежитие в основанных им монастырях [610]. В этом уставе не отражены индивидуальные особенности аскетических воззрений Герасима, он содержит лишь общие основания общежития. Интересен раздел, касающийся настоятеля монастыря. Герасим подчеркивает, что братия должна во всем следовать воле игумена, но если игумен сам нарушает устав, то братия монастыря может направить к нему депутацию из самых почтенных, выделяющихся строгостью жизни монахов, чтобы указать ему, в духе любви и смирения, на его ошибки или злоупотребления. Кроме того, Герасим требует от монахов, чтобы они всегда оставались в одном монастыре, а не переходили из обители в обитель.

Все эти монастырские уставы обязаны своим возникновением личному почину отдельных подвижников. В сущности, все они появились потому, что подвижники стремились с их помощью устроить внутреннюю монастырскую жизнь в основанных ими обителях так, чтобы она наилучшим образом соответствовала их аскетическим идеалам; эти уставы должны были также способствовать тому, чтобы заведенный порядок сохранялся как можно дольше и после их кончины первоначальника монастыря. Выше мы уже говорили о том, сколь важен был личный авторитет основателя обители и как почитали его после преставления. Хотя все эти уставы–завещания, написанные для современников составителя и для будущих поколений иноков, имеют явные агиографические черты, все же они очень сильно окрашены местным колоритом. Поэтому исключалась возможность подражания им или применения устава одной обители в другом монастыре, особенно если учесть предубеждение древнерусских монахов против писанных, подробно все регламентирующих уставов. Этим и объясняется удивительное разнообразие в устройстве внутренней жизни в разных монастырях, хотя все эти монастыри могли жить по общежительному уставу, а также то различие, которое наблюдается в строе монастырского быта в одном и том же монастыре в разные эпохи, в зависимости от того, сколь много времени прошло после кончины основателя обители или того или иного настоятеля, обладавшего сильной волей и большим даром духовного окормления. Все эти уставы больше связаны с историей отдельных обителей и с нравственным богословием Древней Руси, чем с общей историей древнерусского монашества. Хотя все они возникли в течение одного полустолетия — «Предание» Нила в конце XV в., а «Завещание» Герасима незадолго до 1554 г., — все же влияние их не было особенно большим, и никакой реформы монастырской жизни они не вызвали. Такой устав делал более притягательным духовный образ его составителя, но действенным и плодотворным он оставался недолго. Единственное, что характерно для всех этих уставов, за исключением устава Нила Сорского, — предпочтение киновии.

2. Монастырские уставы XVI и XVII веков

Первая попытка реформировать монастырскую жизнь, поднять ее духовный уровень, предпринятая со стороны церковной иерархии, приходится лишь на конец 1–й четверти XVI в. Почин шел от архиепископа Новгородского Макария, будущего митрополита Московского. В 1526/27 г. он направил послание великому князю Василию III, в котором просил его о разрешении на некоторые перемены и улучшения в устройстве монастырей своей епархии [611]. В своем послании Макарий писал, что лишь четыре монастыря в Новгородской епархии живут по киновийному уставу, а все остальные — по идиорритме и вообще в монашеской жизни много нестроений. Из летописи [612] мы знаем, что в 1528 г. Макарий вызвал всех игуменов епархии в Новгород и в своем архипастырском слове рекомендовал им принять меры по исправлению монашеской жизни и ввести в управляемых ими обителях строгий общежительный устав. 16 игуменов пообещали сделать это, а двое воспротивились советам архиерея и настаивали на сохранении идиорритмы в своих монастырях. Архиепископ, по словам летописи, не принуждал упрямых настоятелей, сказал только, что за свои дела они будут отвечать перед Богом. В связи с этой реформой архиепископ Макарий разослал по монастырям так называемую «Уставную грамоту», в которой повторил свои наставления о соблюдении общежития. Одна из этих уставных грамот, направленная в Свято–Духовской монастырь, сохранилась до наших дней [613]. Эти наставления Макария не отличаются от других киновийных уставов, например от устава прп. Иосифа, изложены они в очень ясной форме. Любопытно, что у Макария мы обнаруживаем черту, которая повторится позже в уставе прп. Герасима Болдинского, а именно упоминание о праве братии указывать настоятелю на нарушения им монастырского устава.

Одновременно с мерами, направленными против особножительства, архиепископ Макарий упразднил так называемые двойные монастыри. В его епархии осталось восемь женских монастырей, но управлялись они теперь игумениями, а не игуменами, как это было раньше; богослужение в женских монастырях отныне могли совершать лишь приходские священники [614]. Двойные монастыри () существовали уже в Византии, в средние века они известны были и на Западе [615]. Двойные монастыри в Московской Руси, как и в Византии, устроены были на основе особножительного устава: монахи и монахини жили в отдельных кельях, которые располагались вокруг церкви и вместе составляли монастырь, часто еще и обнесенный стеной, монастырь подчинялся одному настоятелю. Прп. Нил Сорский осуждает это бесчинство [616]. Такие монастыри существовали, например, в Пскове в конце XV и в начале XVI в. [617] Собор 1503 г. упразднил двойные монастыри, кроме того, он запретил женским монастырям иметь настоятелей и духовников из монахов, духовником должен был быть приходской священник [618]. Но, вероятно, запрет этот не возымел практического действия, если в 1528 г. архиепископ Макарий должен был еще раз запрещать то же самое. Стоглав также назвал двойные монастыри бесчинством и подтвердил постановление 1503 г. [619]

Мероприятия Макария против идиорритмы носили местный характер, ибо касались лишь его епархии. Из постановлений Стоглава видно, что по–прежнему существовали и общежительные, и особножительные монастыри. Из деяний Стоглава (глава 52) видно, что признавались оба вида монастырей; кроме того, в Стоглаве (глава 85) говорится о том, что монахи часто уходили из киновийных монастырей, поскольку не могли или не хотели соблюдать правила общежительного устава. Стоглав запретил создание новых маленьких пустынек, в которых иноки обычно жили по особножительному уставу, он распорядился, чтобы маленькие пустыньки, расположенные неподалеку друг от друга, объединялись в единый монастырь, но в постановлениях ничего не сказано о том, какой устав должен вводиться в таких объединенных монастырях. Глава 49, специально посвященная «честным обителям», содержит общие положения о внутренней жизни в монастырях; к киновийным монастырям относится требование общей трапезы и запрет вносить в кельи и хранить там съестные припасы.

В продолжение XVI и XVII вв. монастыри по–прежнему делились на особножительные и общежительные. Появилось несколько новых монастырских уставов, составленных по почину отдельных подвижников. Прославленный подвижник по имени Елеазар († 1656) в 1–й четверти XVII в. написал устав для своей пустыни на Анзерском острове в Белом море, где иноки жили в отдельных кельях. Устав содержит строгие требования относительно иноческого жития [620]. Настоятель московского Симонова монастыря архимандрит Гавриил (Домецкий) составил два устава: особножительный (1683) и общежительный (1690); это может свидетельствовать о том, что монастырь в эти годы перешел от идиорритмы к киновии, или о том, что в монастыре одновременно применялись оба устава. Важно отметить, что этот монастырь принадлежал к числу самых больших обителей Москвы и был близок к царской семье, особенно во времена царя Алексея Михайловича († 1676). Игумен другого московского монастыря — Воскресенского, по имени Никанор (1688–1698), составил для своей братии киновийный устав [621]. Можно предположить, что подлинным побуждением к составлению этих уставов был упадок монашеской жизни в этих больших и богатых монастырях столицы (Симонов монастырь имел обширные земельные владения). Уже при основании этой обители (1370) прп. Феодор Ростовский ввел в нем строгий общежительный устав, который, по словам прп. Иосифа, еще соблюдался во 2–й половине XV столетия; инок Зиновий Отенский в своих сочинениях упоминает особенно строгую и неприхотливую жизнь монахов Симонова монастыря в 20–е гг. XVI в., когда там пребывал князь–инок Вассиан Патрикеев [622].