Игорь Смолич - РУССКОЕ МОНАШЕСТВО Возникновение. Развитие. Сущность. 988—1917

• Название: РУССКОЕ МОНАШЕСТВО Возникновение. Развитие. Сущность. 988—1917
• Автор: Игорь Смолич
• Издательство: Церковно–научный центр «Православная Энциклопедия»
• Жанр: Религия
• Год: 1997

---

Государственная власть, не оставляя без внимания и внутренний монастырский быт, издала ряд распоряжений по его улучшению. В «Прибавлении к Духовному регламенту» сказано, что настоятели должны избираться братией [1030]. В нем содержалось также требование о том, чтобы монастыри жили по общежительному уставу; запрещено было взимать плату за постриг; после смерти инока все, что находилось в его келье, переходило во владение монастыря или Синода, монахам запрещалось составлять завещания; переход из одной обители в другую, что в прежние времена было весьма обычным делом, теперь был строжайше воспрещен; монаху предоставлялась возможность только раз за всю жизнь совершить такой переход, и то лишь с письменного разрешения настоятеля. Епархиальные архиереи обязаны были заботиться о том, чтобы распоряжение это неукоснительно соблюдалось. Настоятелям вменялось в обязанность вести учет братии и отвечать за побеги монахов, беглые монахи после задержания заковывались в кандалы. Выход из монастыря допускался лишь с дозволения настоятеля и на непродолжительное время [1031]. Жизнь в монастыре не должна была подвергаться расстройству из–за посещения знакомых или родственников иноков. Монахам разрешалось, правда, четырежды в год посещать своих родственников, но каждый раз с дозволения настоятеля; монахиням же запрещалось и это, лишь в сопровождении пожилых и надежных инокинь могли они посещать своих родственников, и то только в случае чьей–либо болезни или смерти. Чтобы лишить монахов возможности составлять челобитья и всякие вообще сочинения оппозиционного характера, им было строжайше запрещено держать в кельях писчую бумагу, чернила и перья [1032].

В 1720 г. монастырские власти получили приказ все находившиеся в обителях жалованные и несудимые грамоты и другие «курьезные бумаги» в этом роде без промедления отослать в Монастырский приказ и впредь не хранить в монастырях. Благодаря этой мере Монастырский приказ получил важную документацию по монастырским владениям: до этого в Приказе постоянно не хватало документов и не удавалось составить отчетливое представление о монастырском хозяйстве, что доказывает перепись крестьянских дворов, проведенная в 1701 г., когда некоторые епархии вообще не представили никаких сведений [1033].

Это распоряжение было тесно связано с вопросом о подсудности монастырей, монастырских владений и проживавших в них лиц. С восстановлением Монастырского приказа приговоры Собора 1667 г. не были официально аннулированы, потому что отменить их мог только новый соборный приговор, а просто потеряли силу вследствие правительственных распоряжений. Это было не что иное, как восстановление в вопросе о подсудности духовенства и церковных владений правовых норм, установленных Уложением 1649 г. Еще до 1701 г. на многих политических процессах, особенно в связи со стрелецкими бунтами 1682 и 1698 гг., духовные лица и монахи подвергались допросам и осуждались без участия в судебном разбирательстве представителей Церкви, что нарушало постановление 1667 г. Монастырский приказ часто вершил судебные дела без представителей Церкви, руками судей мирского чина. Кроме того, многие процессы велись даже и не в Монастырском, а в Преображенском приказе — своего рода личной канцелярии царя [1034].

28 января 1725 г. скончался Петр Великий. После него новые правительственные мероприятия, касавшиеся монашества, не только продолжили его политику, но оказались даже более крутыми, особенно при императрице Анне (1730–1740). При Екатерине I (1725–1727) в первую очередь были подтверждены многочисленные указы Петра. Например, было приказано лишать монашеского звания, предавать светскому суду и подвергать публичному наказанию плетьми монахов, бежавших из своих монастырей; было также приказано рассылать по монастырям больных, инвалидов войны, душевнобольных и даже осужденных преступников (колодников); пострижение в монахи разрешалось лишь вдовым священникам, остальные должны были ходатайствовать о разрешении на постриг перед Синодом. Заново был издан прежде не имевший успеха указ о направлении юных иноков в школу при Заиконоспасском монастыре. На самом деле этот указ уже не имел смысла, ибо после всех проведенных ранее мероприятий в монастырях просто не осталось юных послушников [1035].

Поскольку число монахов, особенно в малобратственных монастырях, очень сильно сократилось, при Петре II (1727–1730) изданы были некоторые распоряжения, которые смягчали прежние меры, принятые относительно монастырей этой категории. Были заново открыты некоторые небольшие обители, и братия вернулась в них [1036]. Краткий период царствования Петра II, когда Феофан Прокопович потерял на время свою былую роль в Синоде и вообще в церковном управлении, был временем разных послаблений для монашества и оживления оппозиционных настроений. На некоторое время ожила мысль о восстановлении патриаршества. В окружении несовершеннолетнего Петра (в 1727 г. ему было только 11 лет), главную роль играла консервативно настроенная семья князя А. Г. Долгорукого, младшая дочь которого, Екатерина, была обручена с юным императором. Петр II был сыном несчастного царевича Алексея, сына Петра Великого, с которым тоже связывали свои надежды оппозиционные церковные круги; Долгорукие и некоторые представители церковной иерархии мечтали в царствование юного Петра II ликвидировать последствия церковных реформ Петра Великого. Но внезапная смерть Петра II от оспы, случившаяся 18 января 1730 г., расстроила эти замыслы [1037].

Десятилетний период правления императрицы Анны Иоанновны (1730–1740) был особенно невыносимым для Русской Церкви, и тяжелее всего для монашества [1038]. Впоследствии, уже при императрице Елизавете, одаренный проповедник архиепископ Димитрий Сеченов назвал правление Анны «неблагополучным временем»: «Догматы христианские… в басни и не во что поставили, святых угодников Божиих не почитали, предания апостольские и святых отец отвергали. А наипаче коликое гонение на самых благочестия защитителей, чин духовный, — архиереев, священников, монахов мучили, казнили, расстригали… Монахов, священников, людей благочестивых в дальние сибирские города… отвозят. И тем так устрашили, что уже и самые пастыри, самые проповедники слова Божия молчали и уст не смели о благочестии отверсти» [1039]. Это была эпоха «засилья немцев», «для которых только теперь началась золотая пора, — пишет К. Штелин в своей «Истории России». — Они стали полновластными хозяевами великого государства». Бирон «с презрением относился ко всему русскому», и «то обстоятельство, что со временем он все менее таил это презрение, делает вдвойне понятным и без того вполне оправданный гнев русских против чужеземного ига; это презрение хорошо объясняет и приговор русской историографии об этой личности, которой явно многого не хватало, чтобы стать полноценным государственным деятелем. Он считался хорошим знатоком лошадей, но русские не признали за ним столь же хорошего понимания своего народа, хотя он был поставлен на чрезвычайно высокое место, ниже только самой императрицы» [1040]. Засилье немцев вызывало во всех слоях народа ненависть и ужас. Высокомерный фаворит Бирон, бессердечный Остерман, соединявший в себе хорошие дипломатические способности с интриганством, сама императрица, духовно ограниченная, с чрезвычайно грубым и жестоким характером [1041], наконец, Тайная канцелярия, в которой всем заправляли агенты Бирона, — эти люди правили Россией, и орудием их власти были ссылки и эшафот [1042].

В эту пору главным продолжателем петровской церковной политики был Феофан Прокопович, сумевший заслужить доверие Анны и Бирона [1043]. До самой своей смерти (1736) Феофан был всемогущим сановником в Синоде и мог теперь отомстить всем своим прежним врагам. Уже в 1731 г. Синод был полностью подчинен Кабинету министров, в котором правил Остерман [1044]. Прежние указы были подтверждены и ужесточены новыми; на епархиальных архиереев возлагалась полная ответственность за малейшие правонарушения подвластных им лиц, с наложением денежного штрафа в размере 100 рублей; впоследствии, в 1734 г., денежный штраф за постриг в монахи в обход закона — а разрешалось постригать лишь вдовых священников и вышедших в отставку солдат — был доведен до 500 рублей, при этом настоятель монастыря осуждался на пожизненную ссылку, а сам новопостриженный инок лишался монашеского звания и подвергался телесному наказанию [1045]. Епархиальным архиереям запрещалось посылать монахов в качестве своих представителей в светские учреждения, а также вести там переговоры через их посредничество [1046]. На настоятелей монастырей возлагалась обязанность не только поддерживать порядок в монастырях, но и доносить непосредственно в Синод о всех правонарушениях, совершенных монахами, виновные либо отдавались в солдаты, либо ссылались в сибирские рудники. Синод был полностью устранен от судебных дел, он должен был только лишать монашеского звания виновных, но и это он делал по указанию правительства [1047]. Хорошим примером из жизни монастырей в ту пору может служить ситуация, когда московским Вознесенским женским монастырем более года управлял капитан Семеновского полка вместо игумении, которая в это время подвергалась допросам в Петербурге [1048].