Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

• Название: Содержательное единство 2001-2006
• Автор: Сергей Кургинян
• Жанр: Политика

---

То, что Соловей предлагает – это смерть для себя. Это агония для себя. Но это не жизнь. И в этом – главное "ноу-хау" некой политической силы и ее, так сказать, экспертов и идеологов.

Меня спросят: "А что Вы так прицепились к Соловью? Кто он такой? Официальный идеолог крупной партии, сверхпопулярный эксперт, олигарх? Может, Вам больше прицепиться не к чему? Может, у Вас маргинально-патриотический конспиративный синдром? И Вы "заводитесь" каждый раз, когда эксперт как-то связывает себя с Горбачевым?"

Совершенно справедливый вопрос! К сожалению, ответ на него в полном объеме вывел бы меня за рамки публичной нормативной дискуссии. Не в том смысле, что я знаю что-то плохое о Соловье и многозначительно намекаю. А в том смысле, что я нечто знаю вовсе не о Соловье. Я знаю, что зашевелилась, задергалась вокруг темы русской уменьшительности совсем другая среда. Никак не сопоставимая по своему значению с Соловьем.

Справедливости ради должен сказать, что Соловей давно высказывается в духе данного доклада. И что у меня нет никакого интереса к нащупыванию трансмиссий между шевелением по-настоящему элитной среды – и докладом Соловья. Во-первых, мне это не интересно. Во-вторых, я верю, что трансмиссии может не быть. Интеллектуал чаще всего улавливает тенденции, которые носятся в воздухе. А не проплачивается или дергается за ниточку. А если он даже проплачивается и дергается, это опять ничего не значит. В деятельности интеллектуала важен только продукт – текст. Текст Соловья я уже обсудил.

Мои размытые отсылки к чему-то, что, знаете ли, как-то "шевелится", для аналитики абсолютно недостаточны. Хотя знающие меня понимают, что такие отсылки я никогда не делаю зря. Но аналитика адресована не только тем, кто меня знает. И эти "другие" должны получить какие-то доказательные факты? Конечно, должны!

Во-первых, эти факты могут быть связаны с процессуальностью. Если процесс – это регресс, то у него будут результаты. Регресс будет накапливать отчаяние и озверение. Они будет во что-то оформляться сообразно своему качеству. И это будет, так сказать, уменьшительная псевдорусская этнизация. Бросьте вызов процессу – или смиритесь с результатом.

Во-вторых, на любой процесс, ведущий к деструкции, соответствующие интересанты слетаются, как мухи на мед. Русская уменьшительная этнизация – это стопроцентная деструкция. Вы хотите сказать, что интересантов нет? Они есть – а значит, они будут задействовать в своих целях некую реальную процессуальность. Может быть, они ненавидят само слово "русские", эти интересанты. Но в отличие от наших маргинал-патриотов, они ведомы не ненавистью, а целью. Надо им привести русских к гибели, они будут в первых рядах, кто орет "русские идут!". Это я еще из политкорректности сказал "будут". На самом деле они уже там.

В-третьих, есть и другие интересанты. Идет реальный процесс, являющийся, по сути, очередным социальным сбросом. Но ведь это процесс, в нем есть энергия! Мало ли кому как хочется эту энергию использовать? Энергия всегда в цене. Кто-то хочет запрячь ее в свою выборную телегу. Кто-то – что-то спровоцировать, чтобы потом подавить. Кто-то – иначе использовать для клановой борьбы. Интересанты множатся! Тема мультиплицируется! Так это было и в эпоху распада СССР. Все повторяется с унизительной узнаваемостью.

И вновь мне возразят: "Все так, но на Соловье свет клином сойтись не может".

Согласен, убедили. Вынужден дать вам хоть какие-то (всегда не окончательные) аналитические доказательства, касающиеся открытых дериватов закрытого политического процесса.

Часть восьмая. Ракитов – за год до Кондопоги и доклада В.Д.Соловья

За год до Кондопоги было сказано нечто, привлекшее мое внимание. Я имею в виду статью господина Ракитова под названием "Из России нужно сделать Родину".

Творчество господина Ракитова не первый раз обращает на себя мое внимание. Еще 5 ноября 1992 года в газете "Правда" я опубликовал статью, посвященную теоретизированию, прокладывающему дорогу к определенной практике. Теоретизирующим субъектом был господин Ракитов. Статья его была опубликована в #5 журнала "Вопросы философии" за 1992 год и называлась "Цивилизация, культура, технология и рынок".

Автор статьи – крупный российский интеллектуал, героически преодолевший свой физический недостаток. На момент написания статьи он являлся советником президента Российской Федерации Б.Н.Ельцина и руководителем информационно-аналитического центра Администрации президента. Блестящая статья господина Ракитова имела внутренний, хорошо мне понятный, подтекст. И была прологом к расстрелу Белого дома.

В какой мере автор этой статьи являлся демократом и западником – это отдельный вопрос. С моей точки зрения, его философские корни лежат в другой области. Примерно там же, где и корни великого русского философа Алексея Федоровича Лосева. Но не это побудило меня тогда на аналитическую реакцию и побуждает сейчас. Я просто знаю, что господин Ракитов и тогда (что было абсолютно детерминировано его положением и должностью), и сейчас (это моя недоказуемая, но обоснованная гипотеза) ощутимым образом соотносился с очень крупными российскими элитными группами.

Эти группы никогда не говорили на языке примитивной демократической русофобии. Они, напротив, упрекали других в том, что те не видят подлинного русского интереса в освобождении от советской империи. И утверждали, что альтернативой империи является русская национальная модернизация, поборниками которой они являются.

Русофобствующих радикальных демократов эти элитные группы с пренебрежением третировали, предъявляя (видимо, не без оснований) как свое сугубо инструментальное средство. А вот ракитовские построения расценивались данным элитным субъектом не как служебная трескучая демагогия, а как фундаментальное теоретическое оружие.

Теоретическим оружием была и та статья в "Вопросах философии", которой мне пришлось оппонировать. В ней Ракитов писал, что Россия на протяжении столетий притворяется западной страной, на деле же (цитирую) "она сохраняет свою неизменную традиционную сущность, фундаментальным устоем которой было неуважение к человеку и отрицание всего нового. Прежде всего, в самой своей основе: в сфере технологий, производства, власти и общественной жизни".

Обосновывая такую (крайне двусмысленную для высшего официального аналитика России) точку зрения, господин Ракитов предложил свою модель российской культуры. Речь идет о хорошо знакомой системщикам и полностью мною поддерживаемой на уровне "системно-архитектурном" модели из ядра и периферии.

Но суть-то заключается в том, что в трактовке Ракитова (которую я категорически отвергаю) российское социокультурное ядро расценивается как зловредное, сопротивляющееся всяческим инновациям. И только в силу необходимости Россия, как считает Ракитов, принимает инновации на периферию. В доказательство приводится Остерман, цитирующий Петра Великого, якобы сказавшего, что мы должны взять у Запада технику и науку, укрепить военную мощь, а затем повернуться к Западу задницей.

Почему-то Ракитов тут же переходил от Петра Великого к Ленину, который сказал: "Мы пойдем другим путем".

Будучи образованным человеком, Ракитов не мог не понимать, что Ленин имел в виду под другим путем не путь народников, а путь марксистов, то есть западников.

За год до расстрела Белого дома Ракитов определяет цель ельцинских реформ не как рынок и демократию, а как нечто совсем другое. Целью являются трансформации ядра российской цивилизации и культуры, ибо коды этого ядра несовместимы с постиндустриализмом. Для того, чтобы изменить ядро, нужен суперстресс. Вот что говорит Ракитов об этом суперстрессе буквально:

"Россия будет сотрясаться взрывами анархии, мятежами и конфликтами, голодом, эпидемиями, социально-культурным распадом, национально-территориальными конфликтами, общим упадком интеллектуального потенциала и другими негативными разрушительными по своим последствиям процессами. И все же другого выхода, кроме как либерализация цен, финансовая диктатура, жесткая стабилизационная политика, у нас нет. Только эти крутые и жесткие меры могут привести нас, быть может, в некотором отдаленном будущем к современному цивилизованному обществу".

При этом под цивилизованным обществом Ракитов понимал общество постиндустриальное. То есть предполагалось, что этими чудовищными мерами Россия будет модернизирована, русский народ превратится в русскую нацию (субъект подобной модернизации), а Россия, сохранив конкурентоспособность, уцелеет как национальное русское государство.

За год до расстрела Белого дома нам как бы говорилось: "Вы цепляетесь за империю – возможно, со своими корыстными этнополитическими целями. А у нас есть четкий план русского блага".

Мы все понимали тогда, что Ракитов занимается не пустым теоретизированием. Повторяю, это вытекало из его статуса, но и не только. Это вытекало из его места в элитной матрице.