Елена Прокофьева - Принц Крови

• Название: Принц Крови
• Автор: Елена Прокофьева
• Жанр: Эротика

Младший брат короля Людовика XIV, развратник, чернокнижник, гедонист, Филипп Орлеанский вовсе не упокоился в Сен-Дени рядом со своими родственниками: на самом деле его обратили в вампира, и это была часть сложной интриги, запланированной и почти успешно проведенной… «Почти» — потому что нельзя успешно интриговать против такого опытного интригана, как Филипп Орлеанский. В интригах он на своем поле и все равно переиграет любого противника.

И вот — на дворе XXI век. А Филипп Орлеанский — принц вампиров Парижа. Он правит всей парижской нечистью, давно расставил все по местам в своем маленьком зловещем государстве и наслаждается жизнью, вернее — не-жизнью… Мирное течение которой было нарушено появлением в парижских катакомбах чудовищных тварей, подобных которым не видели ни исконные обитатели катакомб — крысы-оборотни, ни колдуны, ни охотники на нечисть, ни сами вампиры. Только фэйри, древний волшебный народ, знают, с чем пришлось столкнуться парижанам, и какая опасность грозит всему миру…

---

— И что это, по-твоему?

— Провидение.

Филипп скептически фыркнул.

— Еще скажи — провидение Господне! Исключительно твои сила и выносливость тебя держали!

Жак посмотрел на него снисходительно, как на глупого ребенка.

— Странно слышать такие слова от сверхъестественного создания. Уж вы бы должны знать, что в мире все не так просто, как кажется.

— Он еще и философ, — проворчал Филипп, — Ладно, Жак, я рад, что у тебя нет сомнений. Но мне нужно было спросить тебя. Для того чтобы обратить человека в вампира требуется его согласие, а слуга крови — это нечто большее, чем вампир…

Жак усмотрел в этом «большее» свою логику.

— Я стану сильнее вампира? — осторожно спросил он, не смея надеяться на такую удачу.

— Нет, — Филипп обреченно закатил глаза, — Сильнее вампира ты не будешь. Каким бы образом, черт возьми, если ты останешься человеком? В тебе не будет потусторонней силы, кроме той, что дам тебе я. Это не так уж много. Но в том, чтобы оставаться живым есть свои преимущества. Свобода, Жак! У вампиров ее нет! Мы пленники ночи!

— Я понял.

— Ох, дьявол, он понял… — Филипп тяжело вздохнул и поманил его к себе, — Подойди, сядь рядом и смотри мне в глаза. Увидишь, что значит быть вампиром. Можешь влезть ко мне в душу так глубоко, как захочешь.

— Это часть обряда? — спросил Жак, подходя к его креслу.

— Именно.

Жак опустился перед ним на одно колено и склонил голову, словно собирался получить посвящение в рыцари. Филипп взял его лицо в ладони и поднял, наклоняясь к нему ближе.

— Смотри мне в глаза! — повторил он, — И не отталкивай меня, постарайся впустить в себя.

Проникнуть в сознание человека не так просто, для вампира это возможно, только когда он пьет кровь, поэтому Филипп слегка трансформировал обряд, используя магию, которой научил его добытый Вадье гримуар, и надеясь, что это ничего не испортит.

Внутри сознания Жака не было ничего неожиданного, — немного сожаления о сделанных ошибках, немного крови, пролитой зря, а еще упрямство и абсолютно непробиваемая стена из простых понятий, которую Жак возвел аккуратно по кирпичику, закрываясь ото всего, что могло бы породить в недрах его разума неразрешимые дилеммы. И, втягивая его в себя, Филипп уже знал, что Жака ничего не испугает и не смутит, он увидит только то, что захочет увидеть.

Проникновение в душу это совсем не то же самое, что просмотр картинок из книги о чужой жизни, это внезапное осознание всего и сразу, до самой темной глубины, это сочувствие и даже соучастие, и без должной подготовки весьма ошеломляет. Для Жака слияние их сознаний было большим потрясением, и Филипп успел пожалеть о своем намерении вот так обрушить на него свой внутренний мир, достаточно было бы только приоткрыть перед ним дверь и дать постоять на пороге, ничего большего Жаку все равно не требовалось. Но в то же время, для самого Филиппа было огромным удовольствием расширять узкие рамки представлений о мире человека, который в своей коротенькой жизни почти ничего не видел. Хочет того Жак или нет, с ним теперь навсегда останется ощущение безграничности времени и пространства, доступного для бессмертного существа. Жак удивлялся и восхищался тому, сколь много уже вместила жизнь его сюзерена, ему хотелось того же, конечно, хотелось… И Филипп обещал ему. Весь мир будет твоим, и ты пройдешь его не пыльными дорогами вместе с марширующим войском, а будешь путешествовать с комфортом через города, через страны и эпохи, ты увидишь, как меняется мир от столетия к столетию… Это чудо, я с тобой согласен… Что дальше? Я должен выпить твоей крови… Нет, совсем немного. И это уж точно не будет так больно, как ты думаешь. Совсем даже напротив. Жак, ты должен доверять мне, абсолютно и без сомнений. Я не причиню тебе вреда. Никогда. Ты мой… Ты мой, хочешь того или нет. Главное, — что я этого хочу.

Не разрывая контакта глаз, Филипп приблизился к Жаку вплотную, слегка наклонил его голову, и только теперь отпустил его взгляд. Жак подчинялся ему, как завороженный, его сознание тоже еще было полно чужими эмоциями и мыслями. Слыша, как учащается его пульс, прикасаясь к его коже губами и вдыхая ее запах, смешивающийся с ароматом крови, Филипп чувствовал головокружение, то ли от голода, то ли от вожделения. Он резко вонзил клыки в шею своего швейцарца и сделал первый самый вкусный глоток. Жак невольно стиснул зубы. Да, поначалу это немного больно, зато потом боль сменяется наслаждением, для тебя это будет еще одним открытием сегодняшней ночи. Ага, вот так… Вместе с Жаком Филипп чувствовал, как по его телу волнами разливается сладость, захватывая его полностью и лишая воли. Вместе со все ускоряющимся ритмом сердца он слышал судорожно бьющуюся мысль, общую для всех людей, у которых вампир пьет кровь: еще, еще, еще… не останавливайся… Из-за плотно сжатых зубов вырвался стон, и Жак бессознательно прижался теснее к Филиппу, его ладони заскользили вверх по его бедрам, рванули ткань рубашки, вытаскивая ее из-под пояса брюк и коснулись обнаженной кожи вампира. Теперь он был уже и не против плотского соития наравне с ментальным. В самом деле, к чему лишать себя всей полноты ощущений?

Филипп сполз из кресла на пол, падая в объятия Жака и прижимаясь к нему всем телом, ему самому не хотелось останавливаться, хотелось остаться в объятиях ласкающих его рук, сильных и нежных, пока они не упадут без сил, пока человек не рухнет замертво, с его именем на немеющих губах и с обожанием в потухающем взоре. Ты никогда не обнимал так Шарлотту, верно? В мыслях Жака на миг мелькнуло смущение и тот час утонуло бесследно в сладком мареве.

Филипп сделал последний глоток и с сожалением оторвался от человека, медленно проводя языком по ранкам. Он заглянул Жаку в глаза, они были почти черными из-за расширившихся зрачков, в глубине их клубился туман, взгляд плавился от возбуждения и был сам по себе так красноречив, что не оставлял необходимости даже слушать мысли. И Филипп не удержался от того, чтобы притянуть Жака к себе и поцеловать его долго и страстно.

Потом он прокусил свое запястье и поднес к губам швейцарца.

— Пей, мой милый, — выдохнул он.

Жак наклонился к его руке, припал к ране и пил кровь так же жадно, будто его самого мучил голод. И пока он пил, Филипп по-прежнему слышал обрывки его мыслей, в сознании его образ Жака становился все четче, ощущение было таким, будто он все еще смотрит ему в глаза.

У Жака вид был совершенно одуревший и растерянный, кровь вампира, словно жидкий огонь, растекалась по его венам. Его переполняла новая сила. Дышать стало легче и воздух стал слаще. В ушах звенело и в солнечном сплетении будто порхали бабочки. Казалось, он может взлететь. Или пробить кулаком каменную стену. Или оторвать кому-нибудь голову… Филипп понимал его ощущения лучше, чем он сам. Не делай резких движений, — предупредил он, когда Жак попытался встать. Громкие звуки, яркие цвета, всего так много, что перед глазами молнии полыхают. Жак пошатнулся и снова опустился на пол. С трудом восстанавливая дыхание, он прижался головой к плечу вампира. Границы стерты, скоро мы с тобой будем, как одно целое. Как тебе это? Слышать меня в своей голове? Жак улыбнулся и сжал ладонь Филиппа в своей, а потом поднес ее к губам и поцеловал, оставляя кровавый отпечаток на коже вампира, который, впрочем, уже через мгновение в нее впитался.

Глава 3.

1.

Новый 1793 год начался с казни бывшего короля, что явилось скорее акцией чистой ненависти, нежели действом, имеющим практический смысл, потому как французская армия давно начала одерживать убедительные победы над австрийцами, и о захвате Парижа речи уже не шло. Говорят, — как год встретишь, так его и проведешь, и все, что происходило во Франции позже, уводило ее все дальше и дальше от порядка и процветания, от радужных идей о всеобщем благе и вообще от здравого смысла, превращая действительность в какой-то кошмарный сон, управлять которым не особенно получалось даже у тех, кто изначально были его творцами.

Интервенты были разгромлены, король был казнен, но окончательной победы революция почему-то не могла одержать. В марте началось контрреволюционное восстание в Вандее, настолько масштабное, что грозило перерасти в гражданскую войну. В ответ на это Друзья Народа организовали Комитет Общественного Спасения, не слишком хорошо исполнивший изначально возложенную на него задачу и так и не сумевший окончательно подавить восстание, но под лозунгом «Отечество в опасности!» очень быстро получивший абсолютную и безграничную власть в стране, дающую ему возможность распоряжаться финансами, отрешать чиновников от должностей, а так же казнить и миловать практически без утруждения себя судопроизводством. Главой его стал Максимилиан Робеспьер, человек, призвавший французов отказаться от религии и заменить ее культом Разума, но при этом заявивший, что революцию может спасти только террор и тотальное уничтожение всех несогласных, — утверждение довольно далекое от разумного, учитывая размытость понятия «несогласный».