Елена Прокофьева - Принц Крови

• Название: Принц Крови
• Автор: Елена Прокофьева
• Жанр: Эротика

Младший брат короля Людовика XIV, развратник, чернокнижник, гедонист, Филипп Орлеанский вовсе не упокоился в Сен-Дени рядом со своими родственниками: на самом деле его обратили в вампира, и это была часть сложной интриги, запланированной и почти успешно проведенной… «Почти» — потому что нельзя успешно интриговать против такого опытного интригана, как Филипп Орлеанский. В интригах он на своем поле и все равно переиграет любого противника.

И вот — на дворе XXI век. А Филипп Орлеанский — принц вампиров Парижа. Он правит всей парижской нечистью, давно расставил все по местам в своем маленьком зловещем государстве и наслаждается жизнью, вернее — не-жизнью… Мирное течение которой было нарушено появлением в парижских катакомбах чудовищных тварей, подобных которым не видели ни исконные обитатели катакомб — крысы-оборотни, ни колдуны, ни охотники на нечисть, ни сами вампиры. Только фэйри, древний волшебный народ, знают, с чем пришлось столкнуться парижанам, и какая опасность грозит всему миру…

---

— Что же вы наговорили, что это до сих пор не дает вам покоя?

— Какие-то глупости… Будто она развращала меня, брала с собой в постель и ласкала так, как не подобает матери. Не знаю, почему им так уж хотелось обвинить ее еще и в этом. Марию-Терезу расспрашивали тоже, но она все отрицала, она плакала и говорила, что я всего лишь испуганный ребенок и сам не понимаю, что говорю. Так и было, монсеньор… Ведь так и было! А теперь она меня ненавидит!

— Занятные фантазии были у граждан республиканцев, — задумчиво проговорил Филипп, — Как интересно. Таких подробностей я не знал. Впрочем, я никогда не интересовался тем судебным процессом, полагаю, там было много вздорных обвинений, каждое из которых встречалось с восторгом.

Он посмотрел на понурого Луи-Шарля и добавил:

— Не думаю, что Мария-Тереза такая дура, чтобы обвинять вас в чужих грехах.

Луи-Шарль вскинул на него взгляд.

— Но она же…

— Да бросьте вы. Нет у нее к вам ненависти. Она не станет официально признавать вас, потому что это будет означать государственный переворот. Кому нужны на троне Франции вы и ваши дети?

— Я отрекся бы от престола!

— За весь свой род до седьмого колена? Вы законный государь, к тому же несчастный изгнанник, общество будет на вашей стороне, тем более, что трон Франции перешел к побочной ветви. Забудьте о Бурбонах, вы им не нужны. Ваша семья — это жена и дети. Возвращайтесь к ним.

— Это несправедливо.

— Что делать… В жизни много несправедливости. Самую большую, заметьте, я пытался исправить, вернув вам жизнь.

— А я не сумел ею правильно распорядиться.

— Как бы там ни было, вы ее прожили. И у вас есть еще в запасе лет десять или даже двадцать, чтобы перестать метаться и начать получать удовольствие от того, что вы находитесь среди живых, а не гниете в могиле. Уезжайте из Парижа немедленно или мне все же придется убить вас.

Луи-Шарль смиренно согласился уехать и, возможно, в тот момент он действительно собирался так поступить, но все же по какой-то причине он передумал и остался. И, когда пришло время, отправился на заседание суда доказывать свое происхождение. Возможно, та легкость, с которой Филипп отнесся к его признанию в предательстве матери позволила Луи-Шарлю наконец, простить себя… Возможно, его же слова заставили Луи-Шарля начать ненавидеть свою сестру за то, что ради каких-то нелепых политических интересов она отвергает свое родство с ним…

Мария-Тереза отказалась явиться в суд и свидетельствовать в его пользу. Луи-Шарль проиграл дело и был выслан из Франции без права когда-либо вернуться на родину. Он перебрался в Лондон, где упрямо именовал себя Людовиком XVII и уверял газетчиков, что вскоре взойдет на престол. Когда же, со временем, интерес к его особе начал ослабевать, господин Наундорф организовал химическую лабораторию и, припомнив знания, полученные когда-то от Эмиля Патрю, взялся делать бомбу, которой решил взорвать своих родственников. Он так и назвал ее «бурбонной бомбой».

Все это не просто выходило за рамки приличий, а было чистейшем безумием. Не дожидаясь осуществления грандиозного плана с бомбой, Филипп велел Жаку ехать в Лондон и решить эту проблему раз и навсегда. Лишь одно печалило его — что он не сделал этого раньше.

С тех пор Филипп пообещал себе не спасать людей от смерти без большой на то необходимости. Не стоило оно того, чтобы нарушать Закон. И дело было не только и не столько в Законе, придуманном Советом вампиров, но скорее в более глобальном и сложном Законе мироздания, обращаться с которым следует очень осторожно. Вмешательство в промысел судьбы не сулит ничего хорошего, каждый, кто имеет дело с магией, знает об этом. Рано или поздно за такие вещи приходится расплачиваться всегда.

Часть 4. ХОЛОДНОЕ ЖЕЛЕЗО

Глава 1

1.

С тех пор, как он подписал договор с фэйри, прошло больше двух столетий, и Филипп предполагал, что на месте леса святой Женевьевы и того мелкого прудика сейчас может быть что угодно. Участок магистрали, например. Или какой-нибудь милый маленький городок, где не совершается преступлений более серьезных, чем вождение в нетрезвом виде, где нет фоморов, да и вампиров нет.

Но лес был на месте, такой же жиденький и непривлекательный, но совершенно не замусоренный, в отличие от большинства таких лесочков. И пруд был на месте. И все выглядело так, словно время над этим местом не властно. Словно за пределами этого лесочка не шумел относительно благополучный двадцать первый век, а трагически завершался блистательный восемнадцатый… Наверное, магия фэйри берегла это место.

Филипп, в отличие от подавляющего большинства вампиров, не испытывал совершенно никакой ностальгии по прекрасным былым временам. Ему нравилась современная жизнь. И, когда в небе над лесом святой Женевьевы замерцал огонек пролетающего самолета, Филипп почувствовал радость — будто ему подали добрый знак, свидетельство того, что он не вернулся в прошлое, и что теперь его встреча с фэйри пройдет иначе, лучше. Конечно, сущая глупость — верить в какие-то знаки, и он не верит… Но этот лес хранит магия, он полон магии, так что возможно — здесь законы логики отменяются.

Филипп опустился на колени ровно на кромку воды. Вода была холодная. А главное — мокрая… После такого испытания замшевые брюки от Кавалли только выбросить. А новые не сидят так хорошо по фигуре, как разношенные, и не имеют такого небрежно-роскошного вида. Но ничего не поделаешь: планируя поход по сельской местности, Филипп оделся так, чтобы самому запачкаться по минимуму. Плотнее замшевых брюк у него в гардеробе ничего не нашлось.

Сосредоточившись, он принялся нараспев произносить заклинание вызова фэйри. Произнес его трижды, неотрывно глядя на воду. Как только последний звук сорвался с его губ, кажется — в то же мгновенье от воды начал подниматься белый туман, постепенно становясь все плотнее… Когда он рассеялся — лесочка и пруда как небывало, вокруг стеной стоял густой лес, а перед Филиппом расстилалась гладь огромного озера. С неба смотрели теперь незнакомые звезды, и вряд ли среди них можно было найти дружественно подмигивающий огонек пролетающего самолета.

Филипп ждал, когда появятся лодки, морально готовясь к новой встрече с Королем Слуа и невольно перебирая в голове преступления последних лет, на предмет не могли бы те вдруг заинтересовать эту хищную гадину с акульими зубами.

Поверхность озера оставалась спокойной, пока Филипп не усомнился — а все ли он сделал правильно, вдруг как-то не так произнес слова вызова и его перенесли в иной мир, но фэйри при этом не появятся? И что ему тогда делать, как возвращаться?! Как вдруг из воды метрах в трех от берега взмыла вверх, сверкая под звездным светом… В первый момент ему показалось — огромная рыба, и он отшатнулся от окативших его брызг. Но это была не рыба. Это была миниатюрная девушка-подросток в облепившем тело платье, сплошь затканном золотом и серебром, и сверкающем, как рыбья чешуя. Плеснули в воздухе длинные мокрые волосы, сверкнули веселые зеленые глаза, и леди Вивиана в венке из кувшинок бухнулась в воду прямо перед Филппом, еще раз обрызгав его с головы до ног. Она рассмеялась звонко, словно хрустальный колокольчик прозвенел, и столько чистой радости было в ее смехе, в открытой улыбке, в сиянии ее глаз, что Филипп не удержался от ответной улыбки. «Это гламор, проклятый гламор!» — думал принц, но на сердце потеплело и вообще стало веселее и легче.

— Здравствуй, Истинный Король! — сказала Вивиана на хорошем, хоть и несколько устаревшем французском.

А он мучился, заучивая на языке фэйри фразу: «Позвольте мне понимать вашу речь, леди и рыцари, ибо невежество мое безгранично» — она была записана в тетрадях, оставленных де Камброном, и там же прилагалось пояснение, что мало кто из смертных может выучить язык фэйри, но они могут сделать так, чтобы ты их понимал.

— Леди Вивиана, — Филипп поклонился, что в положении на коленях было не слишком удобно.

— Ты можешь подняться.

— Благодарю, — Филипп поднялся на ноги. — А остальные?..

— Больше никто не придет. Только я.

С одной стороны это было хорошо: Вивиана была симпатичнее даже, чем полукровка Моргана. Но может ли эта девочка помочь? Впрочем, девочке-то несколько тысячелетий…

— Я знаю, о чем ты думаешь, Король. Ты сомневаешься, могу ли я помочь тебе и людям, — Вивиана сделалась серьезной, но все равно в лице ее было что-то от смешливой девочки. — Я могу. Я могущественна, Король.

— Я не сомневался, — пробормотал Филипп, подумав, что слово «Король» Вивиана произносит так, словно на золоте чеканит, и сам себя начинаешь уважать за то, что ты — Король, именно ты и есть — Король.

— Сомневался. Это ничего, ты же не знал. Мало кто из смертных помнит… У фэйри не два двора, как думают многие. Не только Зима и Лето правят нашим миром. Мэб и Титания — верховные королевы. Но есть еще король Таранис, предводитель фэйри-воинов. Есть слуа и их король — вряд ли ты забыл его… Есть Темный Двор — а многие считают, что Темный или Неблагой двор — это и есть Зимний. А все не так просто, совсем не так… Но я не буду сейчас рассказывать тебе о нашем мироустройстве. Ты не для этого меня вызвал. Просто знай, Король: я — королева своего двора. Мои фэйри — те, кто охраняет границу между миром смертных и Авалоном. Все пути в мир фэйри — под нашей защитой. Я не равна по положению Мэб и Титании, но и задачи мои проще и яснее. Однако живу я так же давно и могу не меньше. К тому же встречаться со смертными мне приходилось чаще, чем им. Я воспитала волшебника Мерлина, величайшего из смертных волшебников, когда его бросили на погибель младенцем. И я стала его возлюбленной. И я приняла его на Авалоне, когда пробил его час. Моргана — посыльная владык. Как сказали бы смертные, их дипломатический представитель, — Вивиана хихикнула. — Но я знаю смертных много дольше, чем она. И поскольку во мне нет смертной крови, я не боюсь смертности в себе, как боится она. Я люблю людей. Верховные королевы и все наши прочие владыки сейчас обсуждают, что делать с фоморами, и решают, делать ли что-нибудь… Знай, Король, что этот мир — не единственный, где живут люди. Есть другие миры. Но там люди не отвернулись от фэйри и не забыли магию ради… науки, — Вивиана выплюнула это слово, словно ругательство. — И есть среди фэйри те, кто считает: незачем проливать кровь фэйри ради неблагодарных. Фоморы — страшные враги. Надо просто приказать малым фэйри, оставшимся в этом мире, уйти в свои ситхены или на Авалон. А этот мир закрыть, как ящик, полный змей, замуровать так, чтобы фоморы, ворвавшись сюда, не нашли выхода… Ведь тот, кто открыл врата, — один из сидхэ. Один из тех, кто не может простить людей, кто хочет, чтобы мир этот был уничтожен в наказание за то, что он отверг магию фэйри. И пусть он — отступник, пусть он один из проклятых, нарушивших наши законы… Знай, Король, некоторые думают так же, как он. Некоторые — сомневаются, стоит ли снова сражаться с фоморами и погибать. Ведь умирать — даже для нас это больно, хотя наша смерть — это лишь долгий сон, за которым следует возрождение. Но есть те, кто не сомневается: надо сразиться. Это дело чести: уничтожить, загнать обратно наших исконных врагов. Показать им и всем, что сидхэ по-прежнему сильнейшие. Мы должны защитить этот мир. Ведь тут все — живое. Не только люди, но и звери, и рыбы, и птицы, и бабочки, и трава, и деревья… Даже камни. Мы должны защитить! Нельзя позволить фоморам уничтожать живое. Пусть даже мир этот осквернен и поруган людьми: люди — как неразумные дети, только сейчас они начали взрослеть и понимать ценность жизни. Надо помочь, поддержать, и быть может, когда-то они смогут вернуть миру… Пусть не его первозданность, но хоть что-то.