Серж Брюссоло - Глаз осьминога

• Название: Глаз осьминога
• Автор: Серж Брюссоло
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50222-6

Гигантская подводная лодка «Блюдип» десять лет бороздит воды опасного океана планеты Алмоа. Среди моряков субмарины не только взрослые — здесь службу несут и подростки. Когда-то их взяли из приютов Земли и отправили в далекую экспедицию, чтобы спустя годы они стали новой сменой экипажа подлодки. Но уже много лет никто из них не взрослеет, ни на один день… Зигрид обычная дозорная третьего ранга, ей всего двенадцать. Правда, ей уже очень давно двенадцать. И все это время ее главная обязанность — следить, чтобы инопланетные морские твари не повредили корпус корабля. Особенно надо опасаться огромных осьминогов, способных расплющить его в лепешку. Но однажды в закрытой зоне подлодки девочка нашла загадочную каюту и с этого момента тайны «Блюдипа» стали раскрываться перед ней одна за другой…

---

«Передача информации на химическом уровне, — словно прошептала та часть мозга, которая старалась продолжать мыслить здраво. — Слюна содержит информацию в жидком виде. Без паники! Надо сохранять спокойствие!»

Ослепленные вспышками глаза Зигрид не видели больше отсека, иное зрелище наложилось на металлические очертания стен подводной лодки. Глазами незнакомца она видела сцены из прошлого.

К ставню была прикреплена клетка. Небольшая железная клетка, в которой сидела птица с желтым оперением, канарейка. Крошечная птичка пронзительно чирикала и прыгала по жердочке. Ей было страшно. Страшно из-за глухого шума, поднимавшегося из центра вселенной.

Зигрид закричала, разом почувствовав весь ужас надвигающейся катастрофы. Услышала, как трескается земля, почувствовала, как континент содрогается под ее ногами. Дом шатался, словно катился с горки. Она уцепилась за подоконник и увидела, как другой конец улицы погрузился в морскую пучину, точно корма корабля, попавшего в бурю. Весь квартал стал падать в море. Наползающая морская волна смывала асфальт, пенистая вода с водорослями затекала в подъезды, разбивала витрины. При контакте с нею цветы в скверах мгновенно превращались в водоросли, а деревья — в кораллы. Все живое претерпевало метаморфозу. Кошки, собаки превращались в рыб, даже не успев издать последний жалобный вой.

Зигрид поспешила отойти от окна. Но волна с рокотом уже устремилась в холл здания, и консьержка, захваченная врасплох на лестнице с метлой в руке, превратилась в русалку. А пленница-канарейка еще прыгала с жердочки на жердочку. С булькающими звуками дом проваливался в пучину. Морская пена превратила перья канарейки в ярко-синюю чешую, и в мгновение ока в клетке оказалась не птица, а оцепеневшая синяя рыбка…

Зигрид было тяжело дышать. Каждое новое видение было дополнительной стреляющей болью, вонзающейся, словно игла, в ее мозг. Она вдруг поняла, что молодой человек ввел ей свои собственные воспоминания, как змея впрыскивает яд. Девушка видела все происходящее своими собственными глазами; ее нервные окончания чувствовали то, что юноша чувствовал кожей в момент драмы. Вот она ощутила прикосновение воды к своему телу и стала задыхаться, когда соленая пена попала в ее легкие…

— Хватит! — закричала Зигрид и повернулась на бок.

Ладонь алмоанца легла ей на лоб, успокаивая, давая понять, что надо подчиниться. Девушка на время потеряла сознание от ужаса предстоящего превращения. Передышка продолжалась две минуты. Когда Зигрид пришла в себя, химическое послание продолжало раскручиваться перед ней. В ней.

Оно говорило, что здешний океан — вне времени. При контакте с ним наступает «жидкое бессмертие». Достаточно окунуться в морскую воду, чтобы избежать старения. И нет необходимости в пище. На планете Алмоа любое тело, погруженное в соленую воду, в ту же секунду перестает подчиняться обычным законам биологии.

— Так вот в чем дело… — прошептала Зигрид, вспомнив, что дома выглядели как новенькие. — Вот почему книги не размокли.

«Да, — сказал ей голос, прозвучавший в ее мозгу. — Вода — это остановившееся время. В ней можно плавать тысячу лет, но и на день не постареешь. Все процессы разрушения останавливаются, возраст больше не воздействует на тело».

— Значит, рыбы вечны? — пробормотала Зигрид.

Никто ей не ответил, но ответ тут же возник в ее сознании, словно вытекал из ее собственных размышлений. Да, рыбы оставались такими же, как в первый день превращения. В том-то и был главный закон океана: потеря человеческой внешности сочеталась с невозможностью умереть.

Зигрид упала на металлический пол отсека. Голова ее была тяжелой.

Теперь она видела себя в виде рыбы, живой торпеды, рассекающей воду с головокружительной скоростью. Невероятный восторг охватил ее, радость от обладания телом, имеющим необыкновенные возможности. Она ныряла на самую глубину, плавала на спине, кувыркалась в подводных течениях. Ее плавники разрезали воду, оставляя за собой длинный след из серебристых пузырьков. Вопреки тому, что Зигрид думала раньше, быть рыбой вовсе не пытка. Это чудесно!

«Ты ошибаешься, — прошептал в ее сознании голос, чуть хриплый и с небольшим акцентом. — Быть рыбой — значит быть глупым, неспособным мыслить, быть лишь телом, удовлетворяясь примитивными ощущениями».

Голос рассказывал о проклятии животного состояния, о притуплении разума, о мозге, способности к самопознанию которого затухают одна за другой.

Плавая в океане, рыбы забывали, кто был мужчиной, кто женщиной. Им казалось, что они всегда были рыбами. Постепенно воспоминания о предыдущей жизни стирались. Главная ловушка океана захлопывалась. И тогда человек и вправду становился животным.

«Некоторые борются, чтобы мысленно оставаться людьми, — объяснял голос, — и день за днем повторяют: „Я не рыба. Меня зовут Эксиус Этан, я — алмоанец…“ Но в конце концов смысл слов перестает доходить до них, и они повторяют эту фразу, как может повторять попугай, не понимая ее значения».

Итак, в глубинах бессмертия человека ждет потеря памяти, незаметно стирающая все воспоминания. Прошлое умирает, растворяется в тумане тактильных ощущений. С годами в голове остается мало мозгов, и ты становишься счастливой рыбой, цель которой лишь плавать с одного конца планеты на другой, копошиться в водорослях и выпрыгивать из воды, чтобы упасть обратно в снопы брызг. Простые радости. Рыбьи радости.

«Нас осталось несколько сотен, помнящих, кто мы, — продолжал голос. — Тысячи из нас потеряли память. Если их вынуть из воды, они будут как новорожденные младенцы. Младенцы-старики, которых надо будет всему обучать».

У Зигрид заболела голова. Морские галлюцинации ослепляли ее, возникая прямо на глазной сетчатке. Глаза девушки были широко раскрыты, но вместо того, чтобы видеть стены маленькой комнатки в одном из заброшенных отсеков «Блюдипа», она видела ковер из водорослей, кораллы, цветы-актинии.

— Ты меня отравил, — простонала Зигрид, корчась на полу. — Отравил…

Алмоанец схватил ее за запястье, чтобы она перестала двигаться. Его руки были очень сильные, и девушка не могла противостоять ему. Пот с ладони юноши-рыбы, как крем, перешел на ее кожу. Вновь стало горячо и одновременно холодно, и каждая капелька пота давала новую информацию. Зигрид стала отбиваться, но тщетно: словно тысячи телевизионных экранов зажглись в ее голове, все показывали разные документальные фильмы. Образы катастрофы, головокружение от превращения стали смешиваться, и она увидела…

Она увидела, как из носа огромной подводной лодки вылетели торпеды. Военные торпеды, предназначенные для полного уничтожения противника. Подводные снаряды ударили по скалистому основанию огромного острова, затерянного посреди безбрежного океана. Снаряды взрывались, раскалывая скалы, образуя ужасные трещины в земной коре. Земля стала ломаться на части, крошиться в море. Равнины и леса падали в воду. Зайцы, лисы, кабаны превращались в рыб в тот самый момент, когда волны их проглатывали. Море пожирало фауну лесов. Потом настала и очередь города уйти под воду. Его стены рушились, выбеленные известью башни исчезали в пенистой воде, вынуждая людей нырять в море.

А торпеды все продолжали вылетать из носа субмарины.

Зигрид был знаком ее силуэт. Это был корпус «Блюдипа»…

— Нет! — закричала она, ударяя по полу кулаками. — Ты врешь! Врешь!

Но юноша, словно борец, обхватил ее, пригвоздив к месту. Его влажное тело с каждой секундой вырабатывало все больше и больше информации.

— Перестань! — взмолилась Зигрид. — Ты убьешь меня! Остановись!

Она испугалась, что у нее начнется воспаление мозга, столь сильно стучало в висках. Алмоанец, казалось, понял смысл ее слов и отошел, чтобы его пот на коже девушки высох.

Зигрид едва дышала. Образы в ее голове гасли, оставляя болезненное эхо. Глаза юноши неотступно смотрели на нее, слово он хотел спросить: «Ну, теперь ты поняла?»

Что хотел передать ей этими видениями незнакомец? Правду? Ложь? Зигрид не знала…

Ее раздраженная кожа горела. Ее нервы были на пределе, она закричала бы даже от прикосновения перышка.

— Кто ты? — прошептала девушка, стараясь привстать. — У тебя есть имя?

Но алмоанец снова дотронулся до горла, давая понять, что не может говорить.

Зигрид прислонилась к перегородке. Физические ощущения стерлись, но информация осталась в ее голове. Данные, насильно перенесенные в ее мозг, которыми она уже не могла пренебречь.

«Это действует так же, как „кровавые“ следы на стенах храма на плавучем ковчеге, — вспомнила девушка. — Так, значит, вот как алмоанцы общаются между собой — просто притрагиваясь кончиками пальцев?»

Она на секунду закрыла глаза. Не хотелось ни о чем думать. Чтобы прийти в себя, ей надо поесть и попить. Зигрид доковыляла до вещевого мешка, смешала обезвоженную еду с водой, и та мгновенно набухла на дне миски. Алмоанец смотрел на нее с любопытством. А потом открыл рот и положил руку на живот, чтобы дать понять, что тоже голоден.