Сергей Тепляков - Флешка

• Название: Флешка
• Автор: Сергей Тепляков
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2012

Декабрь 2011 года, Россия, митинги протеста против фальсификаций на выборах в Госдуму, революционная ситуация. Простые люди не хотят жить по-старому, а верхи не могут понять, как же им руководить по-новому, да еще и не могут разобраться между собой – кто с кем, кто за за кого? У Шуркова, одного из тех, кто руководит Россией, вся надежда на чудо. Он отправляет верных людей на поиски некоего носителя информации, флешки, с помощью которой он надеется изменить ситуацию. Так сама жизнь заплетает тугой клубок, перемалывая кости, характеры и судьбы самых разных, часто не знающих друг о друге, людей, больших и маленьких, сильных и слабых, героев и подлецов…

---

– Не, не говори, Игорь Сергеич… – начал Андрей Каменев. – В советские времена мы в хоккее и футболе были впереди планеты всей.

– Ну да, на старом запале… – кивнул Фомин. – А сейчас – пшик. А почему? Мясо-то на человеке наверняка одинаковое. Почему в того же Гуса Хиддинка с корейцами получилось, а с нашими – нет? А потому что в поджилках слабы. Вот возьми англичан: у них характер и в большом, и в малом – они с Гитлером с 39-го года воевали, да еще нам посылали продуктовые посылки и оружием, и в футболе будут биться до последней секунды. В чем секрет?

Фомин обвел всех взглядом и торжественно выговорил:

– Душа обязана трудиться! Душа обязана трудиться! То есть, не только материя важна, но и дух! А у нас – и при Советской власти, и потом – решили, что без души можно и обойтись. Ан нет – опыт показывает, что дух первичен. Именно наш опыт, российский, показывает, что дух первичен. Дух, гордость, характер из русских вышибли, а без этого и страна не страна, и народ не народ, снизу доверху, от бомжей до миллиардеров. Ведь и миллиадерам их миллиарды характера не прибавляют.

– Одному прибавили – он сейчас рукавички шьет! – сказал Семен Каменев, усмехаясь.

– Вот-вот… – кивнул Фомин. – Как в детском саду – одного воспитательница поставила в угол, и все дети послушно стали есть манную кашу. Ну да, одних можно запугать, других купить, но страх проходит, а деньги – в конце концов, найдется тот, кто даст больше. Начальники наши отлично это понимают, пытаются запустить душу в человеке, нажимают на разные кнопочки – вот тот же патриотизм – но сами же этого и боятся: а ну как запустится на полную мощность? Это ж на каких пинках люди будут их гнать?

– А ты против патриотизма? – спросил Андрей Каменев.

– Такого, какой мне в руки суют – против! – кивнул Фомин. – Если родина моя, так дайте мне в ней прибраться. Я же в своей квартире расставляю мебель как хочу. И обои клею, какие мне нравятся. А тут – вроде и моя Россия, но только трогать ничего нельзя, вот как эти ребята из Кремля все расставили, так пусть и стоит.

– Мало ли как тебе нравится! – сказал недовольно Семен Каменев. – А, может, мне по-другому нравится. И что тогда?

– А тогда… – с удовольствием сказал явно ожидавший этого возражения Фомин, – договариваться будем! Демократия!

– Наелись мы этой демократии досыта в Грозном в 1995 году! – веско сказал Иван Громов.

– А чего хотели-то? – с любопытством спросил его не сдававшийся Фомин. – Семьдесят лет балду гонять, а потом чтоб на все готовенькое? Чтоб сразу – как в Швеции, почти коммунизм?

Громов оторопело уставился на него.

– Вот рос себе ребеночек… – заговорил Фомин. – Вырос, допустим, лет до тринадцати, а потом перестал. Впал, например, в летаргию. А его сверстники растут, заканчивают школу, поступают в институты, влюбляются, находят хорошую работу. А лет, допустим, через тридцать этот ребеночек проснулся. Смотрит на сверстников и завидует, ему хочется жить так же, как сверстники: с хорошей машиной, квартирой или домом, красивой женой или подружкой, с деньгами и приличной работой. Но для этого ему надо закончить школу, институт, научиться строить отношения с противоположным полом, сдать экзамены на права, освоить банковскую карту, и еще много чего – тысячи дел. Нормально – это признать: да, отстали мы, будем нагонять. И тогда, с некоторым отставанием, но этот ребеночек освоился бы, нашел свое место в мире. Но нам-то хочется все и сразу, безо всей этой фигни – школы, институты! Мы, как сказал Ленин, пойдем другим путем! В результате – ребеночка колбасит, он не слушает ни папу, ни маму, плюет на соседей, все наперекосяк. А главное, весь этот путь который мы проспали, все равно придется пройти. Не нам, так нашим детям. А ведь остальные за эти двадцать лет, пока мы куролесим, прошли еще часть пути. Так что еще вопрос, догоним ли мы их вообще, даже если вот прямо сейчас возьмемся за ум…

Он замолчал. Тягостно молчали и остальные.

– Как это у вас, Игорь Сергеич, все интересно выходит… – заговорил Андрей Каменев, надеявшийся увести разговор на более мирные темы.

– Да так!.. – с довольным видом подтвердил Фомин. – Я думаю. Мозг нам всем даден, вот и пользуйтесь. Складывайте два и два. Правда, когда получается четыре, нужна еще смелость, чтобы признать, что это именно четыре. Решиться надо. А решительным в России срок дают…

Каменев поморщился – разговор увести не удалось.

– А у народа? А у народа есть эта смелость? – спросил Семен. Филипп не понял – то ли ему правда было это интересно, то ли, оттолкнувшись от этого, Семен затевал очередную каверзу.

– Да кто знает… – пожал плечами Фомин. – Сказано в одной книжке: «Я нашел всех их пьяными, я не нашел никого из них жаждущим, и душа моя опечалилась за детей человеческих». Народ сейчас никому не верит. Хочет, чтобы было по-другому, а как – не знает. Без организации никакой политической борьбы не бывает, но у народа на все партии реакция отторжения. То, что 10 декабря было и в Москве, и у нас – это даже не Новгородское вече, а ведь и вече – это XIII век. Так что получается, что в России на сегодня отношения народа и государства отстали от остального мира на 800 лет.

– Ну это вы, Игорь Сергеич, подзагнули! – крякнул Андрей Каменев.

– Да и не нужен нам остальной мир! – воспрянул пребывавший до тех пор в прострации Яков Алферов, имевший несмотря на свои тридцать лет уже солидное пузцо и три лишних подбородка. – У нас свой путь – суверенная демократия.

«Ну да, весь мир ходит на двух ногах, а мы из принципа давайте будем ходить на двух и еще опираясь рукой на землю… – подумал Филипп, и опять ничего не сказал. – Или – спиной вперед. Ничего, что хреново и медленно, главное – суверенно».

– Чего, Филипп, усмехаешься? – заметил это Семен. – Ты нам вот что расскажи – как там на митинге-то? А то начал, да мы тебя перебили… Доллары-то когда раздавали – до начала или после окончания?

– Ну, вот почему ты всегда так, а Семен?… – поморщился Филипп. – Почему в людей не веришь?

– А чего в них верить-то? – удивленно уставился на него Семен, как-то даже выпучив глаза. – Шантрапа всякая, студенты и школьники, неформалы хреновы – это я в них должен верить?

– Шантрапа эта на площади четыре часа стояла! – сказал Филипп. – А вот ты и на пять минут не пришел.

– А мне что там делать? – опять недоуменно выпучил глаза Семен. – У меня все хорошо.

Тут он вспомнил что-то и помрачнел. Филипп удивленно посмотрел на него и заметил, что помрачнел и Каменев-старший.

– Чего это вы? – спросил он.

– Да так… – ответил Андрей, исподлобья глядя на младшего брата. – Семен покупателю в морде двинул…

– Ого! – воскликнули все, кое-кто даже захохотал (с облегчением – смена темы обрадовала).

– Как это? – спросил Варфоломеев, до этого сидевший молчком.

– А вот так… – ответил Андрей. – Пришел мужичок и начал кричать, что купил в нашем магазине форель с душком.

– Ты не так рассказывай, ты рассказывай, как было! – вскинулся Семен. – Приперся какой-то хрен плюгавый, размахивает рыбиной, которой у нас отродясь быть не могло, и кричит, что купил ее у нас. Я ему и так, и эдак… Пойдемте в мой кабинет, поговорим… Есть ли у вас чек? Уверены ли вы, что купили у нас? Он никуда не уходит, стоит посреди магазина и горлопанит. И пришел ведь в самый жар – полный магазин народу. Покупатели уже начали на товар коситься и от самой кассы обратно на прилавки его относить.

Семен умолк, вздохнул и уставился в стол.

– И что? – с любопытством поинтересовался Филипп.

– Да ничего! – бухнул Андрей Каменев. – Сема вспомнил морпеховскую молодость, заломил клиенту руку за спину и на виду у всего торгового зала отвел его в подсобку. Рыба, как выяснилось, все же не наша. Но это особого значения уже не имеет – неприятностями мы обеспечены лет на десять вперед!

Хоть и жаль было Каменевых, но за столом все захохотали – пытаясь сдерживаться, но от этого еще сильнее, до слез. Матвей Алферов и вовсе хлопал рукой по столу и бормотал: «Вот объяснил! Вот объяснил!». Каменевы и сами – не плакать же теперь всю жизнь – посмеивались.

– А откупиться? – спросил, придя в себя, Фомин. – Давайте я специально для этого деда привезу бочку такой икры, какой он никогда здесь не увидит.

– Ну… – без энтузиазма пожал плечами Андрей. – Попробовать-то можно. Хотя дед принципиальный… И ведь с рыбой-то он сам что-то напутал! Или конкуренты подослали? Если бы не Сема, мы еще смогли бы ему что-то объяснить. Но теперь, боюсь, война до победного конца. Да и не дед ведь нас дрючить будет – полезут сейчас изо всех щелей с проверками…

– А я всегда говорил, что я не торгаш! – вскинулся Семен (он не мог долго чувствовать себя виноватым). – Я солдат. Равняйсь, смирно, шагом марш! А вот это все – клиент всегда прав, а если не прав, то смотри пункт первый – не для меня.

– Ну так шел бы в школу военруком! – в сердцах сказал Андрей.