Александрова Т. Л., Суздальцева Т. В. - Русь уходящая: Рассказы митрополита

• Название: Русь уходящая: Рассказы митрополита
• Автор: Александрова Т. Л. Суздальцева Т. В.
• Жанр: Религия
• Год: 2004

---

55

Парийский много лет был псаломщиком, и говорил с заметной артикуляцией, энергично двигая губами. Он вообще был человек грубый, нетактичный. Когда я начал участвовать в богослужении и увидел службу «изнутри», меня очень заинтересовал богослужебный устав. Оказавшись в алтаре впервые в 18 лет, я воспринимал все очень живо и остро. С другой стороны, для меня многое было внове из того, что большинству было привычно. Будучи студентом, я изучал в Ленинке одну рукопись устава и меня эта тема увлекала. (Помню, в то время там, чтобы листать раритетные книги, выдавались специальные костяные палочки, рукой страницы касаться было нельзя.) Однажды я стал было рассказывать обо всем этом Патриарху — его вообще забавляли мои претензии, — но присутствовавший при этом Парийский резко меня прервал, сказав: «Да кому все это нужно!» Я сразу и сник — как одуванчик. Заниматься этой темой, правда, не перестал, но прежнего энтузиазма уже не было. А сейчас я понимаю, что именно это–то и надо было делать.

56

Я встречал эту историю в военных мемуарах, но слышал ее и от очевидцев. Дело в том, что я дружил с братом Василевского, полковником танковых войск. Дочь этого полковника вышла замуж за студента — будущего инженера–прибориста, а этот инженер впоследствии стал священником, моим воспитанником. Замечательный священник, отец Николай, огромного роста, и ребята у него такого же высокого роста, прямо русские богатыри. Так вот история гражданская и церковная тесно переплетаются.

57

О. Сергий (Савельев) тоже был интересный человек. Аскетическая наружность: высокий рост, крупные черты лица, большая борода и — погромные речи. Я читал в рукописи его книгу — там даже есть специальный термин: «елоховщина».

58

Правда, и борода привлекала внимание. Давно — это было еще, наверное, в пятидесятые годы — стоял я на автобусной остановке. Смотрю, возле меня крутится малыш. Серьезный такой. Обошел вокруг меня раз, два, изучающе заглядывая мне в лицо. А дело было зимой, на мне было пальто с поднятым барашковым воротником, и ему снизу видна была только моя борода, две дырки в носу и два глаза. Смотрел он на меня, смотрел, потом спрашивает с нескрываемым изумлением: «Дядя, а чем же вы ешьте?» Другой случай был: ехал я в поезде и там кто–то, увидев мою бороду, говорит: «Вон, Карл Маркс!» А какой–то ребенок тут же возражает: «Нет, это дедушка Ленин!»

59

Можно себе представить, как горели купола Москвы в XVII веке, когда вся она была лесом крестов и главок! Распространенный у нас способ покрытия — лемехами из осины. Свежая осина выглядит как светлое золото, а старая — как серебро. Так что даже маленькая, бедная церковь смотрелась празднично. Москва была сказочным городом. Когда иностранцы подъезжали к Поклонной горе или из Замоскворечья к Зарядью, они буквально немели от той красоты, которую представлял наш город. Сейчас он резко изменился. Здания средней высоты и повышенной высотности заслонили его лицо и основное содержание, которое отличало Москву от всех городов.

60

В ту поездку я впервые побывал на Мамаевом кургане. Один из моих родственников, землеустроитель, геодезист, работал там уже в феврале–марте 1943 г. на руинах Сталинграда, подготавливая восстановление города. Его впечатления, то, что он рассказывал, было для нас сенсацией. Но когда я сам побывал на этом месте, меня больше всего потрясло следующее: когда в состоянии душевного волнения я решил прикоснуться к этой земле, положил ладонь, а потом хотел стряхнуть с нее соринки — я взглянул и замер. Это была не грязь, не песок, а мелкие осколки человеческих костей. Вот он, апофеоз войны — подумал я. Уже не пирамида, сложенная из черепов, как на известной картине Верещагина, а кости, измельченные почти до состояния пыли…

61

Архидиакон — это ступень сана черного духовенства, Г.К. Антоненко принадлежал к белому и должен был бы нахываться протодиаконом, тем не менее Владыка всегда называл его именно так. — Концевая сноска 20 на с. 384.

62

Время, действительно, было опасное. Возвращение духовенства из эмиграции началось с визита в Европу митрополита Николая и закончилось печально. Людям было сказано: «Возвращайтесь!» Волна хлынула, но почти вся проследовала дальше. Это очень повредило репутации митрополита Николая, хотя никакой его вины в этом не было. Митрополит Евлогий (Георгиевский), который всегда был очень политизирован, тогда тоже принял советское гражданство. Он пришел в посольство оформлять паспорт. «Да, хорошо, хорошо… А это кто, чей портрет на стене?» — «Это товарищ Сталин!» — «Да… Хороший! И молодой какой!» Сталин на портрете был лет на двадцать моложе, чем в жизни. Случай этот тогда передавали из уст в уста и все очень смеялись. Митрополиту Евлогию выдали паспорт № 1, но вскоре он умер.

63

К слову сказать, московская традиция ношения академического значка отличалась от других тем, что значок цеплялся не за петельку в воротнике рясы на левой стороне, а посередине груди, для чего нужно было пришивать отдельную петельку. Это было гораздо менее удобно, но москвичи считали, что пользоваться петелькой, которая употребляется походя для застежки рясы, и располагать значок сбоку, не по центру — унижение креста и Нерукотворного образа Спаса на нем.

64

Рассказ воспроизведен так, как рассказывал Владыка, но, возможно, его сведения не совсем точны. О существовании Академии на Новой Басманной сведений нет, зато известно, что подобное учебное заведение существовало на Петровке в Высокопетровском монастыре. Ректором этой подпольной академии был архиепископ Варфоломей (Ремов) (1888–1935), до революции бывший профессором кафедры Ветхого Завета Московской Духовной Академии. — Концевая сноска 21 на с. 384.

65

С Сергеем связан еще один забавный случай. Мы сняли дачу под Москвой. Нам говорили, что там в садах очень хорошие яблоки — но в тот год лето было дождливое, яблоки не уродились, а к тому же оказалось, что в этой местности водятся змеи. А еще нас предупредили, что по поселку ходит сумасшедший. Безобидный молодой человек, но все ходит и что–то бормочет про себя. А как увидел я этого молодого человека — узнал Сергея, с которым вместе поступали. Он, оказывается, таким образом зубрил катехизис — чтобы никто не мешал.

66

Одна наша знакомая старушка говорила, что теперь люди стали намного сильнее и здоровее, чем были раньше. «Это все потому, что они спортом занимаются. Раньше я ходила так же как все — я и теперь хожу, как раньше, — но все почему–то меня обгоняют». О. Зосима на это ей отвечал: «Зато раньше таблетки гораздо сильнее действовали. Мне тогда хватало одной, а теперь и двух мало».

67

Потом мы узнали, почти полное отсутствие бороды и странный цвет его лица, которое от мороза всегда шелушилось, — это результат плохой пластической операции, потому что он был отброшен взрывной волной, и лицо его было изуродовано. Впрочем, это его не безобразило, видно было только то, что это инородная ткань.

68

Когда о. Николай умер, этот стимул ушел в прошлое, а со временем я понял, что апологетика — это совсем другое: это лучшее знание своего собственного образа мыслей и действий.

69

Диплом у нас приравнивался к кандидатскому сочинению.

70

Владыка всегда называл К.А. Виноградова именно так, поскольку он одним из первых поступил в Лавру после возобновления в качестве послушника и был первым из скончавшихся в этом звании. — Концевая сноска 22 на с. 385.

71

Мое поколение в детстве учили писать по косой линейке 86–м пером, — Боже упаси, если возьмешь какое–нибудь другое перышко. Сознаюсь, что у меня по чистописанию выше тройки не было, — когда однажды получил четверку, это был праздник в семье.

72

«Одна есть в мире красота…» — стихотворение К.Д. Бальмонта. — Концевая сноска 23 на с. 385.

73

Мария Николаевна Ильченко жила в Кропоткинском переулке. Она была дочерью офицера царской армии и вдовой первой скрипки Большого театра. Была небольшого роста, хрупкая. Волосы у нее были очень тонкие, старческие, но пышные. Когда ее спрашивали, чем она их моет, отвечала: «Хозяйственным мылом».

Она всегда присутствовала на выступлениях мужа, и перед его выходом заботливо осматривала сцену, все ли в порядке. И вот как–то раз, на гастролях, по обыкновению, выглянула она на сцену и ахнула: рояль забыли убрать! Что было делать? Она с испугу разбежалась и одна отодвинула огромный концертный рояль в угол. Зал встал и зааплодировал.

74

Нельзя отрицать, что славянский язык на службе далеко не всегда звучит понятно. Патриарх, к примеру, говорил, что в детстве недоумевал: почему в церкви неправильно читают по–русски: «Ослу козла не убоится» — «Никакого согласования в падежах!»