Катарина Хакер - Бедолаги

• Название: Бедолаги
• Автор: Катарина Хакер
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7516-0749-4

Якоб, герой романа «Бедолаги», возвращается из Нью — Йорка в Берлин накануне 11 сентября 2001 года, дня теракта в Америке, счастливо избежав гибели. Вместе со своей женой Изабель он переезжает в Лондон, где ему предлагают престижную работу. Молодая пара являет собой образец благополучия. Однако постепенно выясняется, что их жизнь, внешне столь эффектная, внутренне пуста. Любовь исчезла, а пустоту заполняют тайные страсти.

---

Когда она свернула за угол, Джим тотчас ее узнал, возмутился и разозлился: нечего ей тут делать, на его старой территории, которой он так долго избегал, на этих улицах, по которым ходила Мэй и он вместе с Мэй. И тут вдруг она. Одергивает юбку.

Он нашарил пачку сигарет в кармане брюк, закурил. «Ага, шпионит за мной!» — догадался Джим, когда она остановилась на углу Филд-стрит, будто кого-то ждет.

Старая квартира пуста, и торговца овощами больше нет, и ни у кого не спросишь, только леса на фасаде, и защитная сетка хлопает по металлической стойке. Из котлована доносятся глухие звуки, будто ударный инструмент пытается перекрыть шум движения. Джим бросил окурок в водосток, вытащил из пачки новую сигарету.

Она приближалась с нерешительным, глуповатым выражением лица, она явилась туда, где он ищет Мэй, споткнулась, резко тряхнула головой, вздернула подбородок и вдруг отпрянула в сторону, похоже, узнав Джима. Мэй боялась только террористов, а Элберт пытался ее успокоить: «Сколько идиотов на свете, и уродов, и убийц. Ничего не происходит там, где этого ждут». Как сомнамбула приближалась к нему Изабель, он встретил ее улыбкой, взял за руку, потом за талию, прижал к себе так крепко, что она застонала, и сделал вид, будто собирается поцеловать. Она смотрела Джиму в глаза, на его губы.

Но вид у него взбешенный. Она хотела было что-то объяснить, но зачем? Это ведь он тут ждал, он ее выследил! И задала какой-то нелепый вопрос, мол, не здесь ли он был той ночью, и оказалась явно разочарована, когда он выпустил ее из рук, отступил на шаг и расхохотался. Вот он стоит, майка в обтяжку, под ней играют мускулы на широкой груди, и опять он развернулся, бросил через плечо: «Увидимся!» — то ли обещание, то ли угрозу, и ушел скорым шагом.

«Филд-стрит», — прочитала на табличке Изабель, сконфуженная и разочарованная. Где-то допущена ошибка. Надо вернуться в начало, скорее отмотать историю назад, а уж потом стереть или сохранить. А тут что, пустая улица, хотя и светлая, но необитаемая, и Изабель пошла прочь, сначала медленно, потом быстрее и быстрее, на Юстон-роуд и дальше на запад, побежала по Уоррен-стрит, пробиваясь сквозь людскую толчею. Торговцы газетами, торговцы ремешками, служащие, туристы, кто-то уронил букет, и цветы растоптали, вдруг Изабель оказалась в окружении четырех школьников, съехавшие мятые воротнички, улыбки на лицах, какой-то человек нес перед собой контрабас и на ходу задел им Изабель, слезы боли и обиды выступили у нее на глазах. Вырвавшись наконец из всей этой сутолоки, она увидела, как торговка цветами вынимает последние букеты из ведер, как другая, помоложе, собирает ведра, одним махом выливает воду на мостовую, и она почему-то знакома Изабель, только стала тоненькой, даже тощей, а когда выпрямилась и обернулась, Изабель разглядела ее лицо, рассеченное шрамом от виска до подбородка, огненно-красным и уродливым шрамом. Как будто мало самой раны, так еще и залечить не сумели. Меченое лицо, запечатлевшее всю злобу людскую. «А может, несчастный случай?» — понадеялась Изабель. Охваченная ужасом, она не заметила, что старшая цветочница за нею наблюдала; та подошла с видом гневным и презрительным и, не сказав ни слова, движением руки отогнала Изабель, как гонят разинувшего рот ребенка.

Покраснев от стыда, Изабель побежала дальше, мимо каких-то магазинчиков, мимо кафе и зеленой скамейки перед входом, мимо огромной клиники для слепых, и вот уже от Якоба ее отделяет одна только улочка, и вот она, большая дверь с кованой решеткой.

25

Якоб вошел в кабинет Бентхэма, держа обеими руками целую стопку папок, документов, ксерокопий, и плечом закрыл дверь. Бентхэм с некоторым любопытством поднял глаза; он сидел за письменным столом и крутил в руках какую-то фигурку.

— Посмотрите-ка! Нет, сначала положите куда — нибудь документы. — И Бентхэм указал в глубь помещения. А лучше потрогайте его рукой.

И протянул фигурку Якобу, но тот растерянно стоял посреди комнаты, стараясь не выронить папки.

— Вон там, на секретере, еще есть место, — распорядился Бентхэм.

Якоб обернулся, верхний лист плавно полетел на пол. Деревянная статуэтка оказалась гладкой на ощупь и теплой, однако на ладонь поставить ее было невозможно, держаться прямо Будда никак не хотел.

— Вот именно, — кивнул Бентхэм. — Только пальцами другой руки, чуть подталкивая фигурку, можно добиться равновесия, но зато потом убедишься в его совершенстве. Мне подарила этого Будду одна знакомая из Израиля — единственное наследство, доставшееся ей от отца. А тот был директором Восточноазиатского музея в Кельне и владельцем большой частной коллекции. К счастью, вторым браком он женился на арийке, потому и выжил, точнее — умер в сорок третьем году от разрыва сердца. А его дочь тогда была уже в Израиле. Я вел ее процесс, но проиграл.

Бентхэм поставил статуэтку на стол, посмотрел на Якоба, кивнул в сторону, как будто в комнате еще кто-то был, подошел к секретеру и склонился над документами: Кар Ах, вот оно что! Граф Хельдорф.

— Был начальником полиции и за крупную взятку позволил выехать из Германии нескольким состоятельным семействам, — докладывал Якоб. — Но договор о покупке виллы в Трептове подписал за него посредник, потому имя Хельдорф попалось мне только сейчас.

— С тридцать первого — фюрер СА в Берлине — Бранденбурге, верно? До чего же неприятная личность. Его казнили, да?

— В августе сорок четвертого, в тюрьме Плетцензе. Арестовали после двадцатого июля. Вот все и запуталось, он считается участником сопротивления, а потому вне подозрений. Да еще этот посредник. Есть договор о покупке на соответствующую сумму, но из писем Миллерова отца следует, что на самом деле он не получил и десятой части этой суммы. После войны дом унаследовала семья того посредника, их фамилия Крюгер. Муж вроде бы изучал право, а потому решил сам заняться этим делом. Говорит, документы пропали во время войны, и пытается доказать, что его дедушка купил виллу честным путем. Иными словами, Крюгер будто бы не в курсе дела.

— Вообще-то Хельдорф действительно помог нескольким людям, — раздумчиво сказал Бентхэм.

— А Миллер, — рассказывал дальше Якоб, — съездил в Берлин своим ходом, побывал на озере Штехлин, где у них был загородный дом, и всюду его встречали по-хамски. А в Трептове он был потрясен еще и состоянием дома: все запущено, дом разделен на несколько квартир, на первом этаже и в подвале магазин торгует оргтехникой и компьютерными играми. Миллер переслал мне копию письма от этого самого Крюгера, письмо бойкое и наглое, тот решил действовать методом запугивания. Теперь думает нанять адвоката, а именно — Бульта, это имя выплыло из-за скандалов с земельными участками в Зеехофе, он тогда добился внимания прессы к демонстрантам.

— С земельными участками в Зеехофе? Похоже на израильские дела, правда? — спросил Бентхэм. — Как Израиль поступал с палестинцами, так евреи, вернувшись, поступили с немцами, поселившимися на этих участках.

Якоб кивнул:

— А Крюгер в Трептове ссылался на приоритет инвестора, хотя ввиду плачевного состояния дома это просто смешно. Думаю, Бульт от него откажется.

— Ну, знаете, римского права пока еще никто не отменял. — Бентхэм пожал плечами. — Право собственности по давности владения, так это у вас называется, да?

— Надо бы мне туда съездить, — неуверенно сказал Якоб.

Бентхэм смотрел на него очень внимательно:

— Вижу, эта идея вас не вдохновляет? Но вы ведь хотите остаться у нас? Тогда займитесь всерьез этим делом. Подготовьтесь поосновательней. Так будет лучше, да и вам полезно.

Он наклонился, полез в ящик стола и поднял голову, только когда Мод постучала в дверь. Однако искала она Якоба. Сияя так, будто не знает, куда деться от радости, Мод сообщила:

— Ваша жена ждет внизу! Я сказала: он сейчас же спустится. — Последние слова секретарши явно были обращены к Бентхэму, тот одобрительно кивнул и опять взглянул на Якоба:

— Вот и ладно, пройдитесь немного. Это всегда на пользу.

Изабель стояла у входа, вцепившись рукой в лестничные перила, явно волнуясь, и Якобу стало не по себе. Он вывел ее за дверь, взяв за талию, но поцеловал только на улице. Приятно взглянуть на ее нежную кожу и родинку — как ему казалось, жившую собственной жизнью, подобно зверьку, который может и приласкаться, и в любую секунду шмыгнуть в свою норку.

— Изабель!

Он пытался понять, в чем дело. Изабель взглянула на него смущенно:

— Не хотела тебе мешать, просто утро у меня такое странное…

— Да ты мне нисколько не мешаешь.

— Ну, прийти в контору, и без предупреждения… Я из-за вчерашнего. Беспокоилась о тебе.

— Обо мне? Почему?

Якоб! Пойдем сейчас домой? — вдруг предложила она.

Он удивился звуку ее голоса, негромкому и звонкому вместе. «Пойдем домой?» Тело ответило на это предложение скорее, чем мозг. Она хочет домой, хочет с ним в постель. Знал, что она права, и как это просто — взять да и пойти домой, смыть следы угрозы и поражения, забытые только благодаря разговору с Бентхэмом. Как это просто — оказаться вместе в постели, пусть и без вожделения, без страсти, зато с нежностью. Ведь они женаты, и это их любовь, и вместе они могут посмеяться над тем позором, который ему хочется стереть из памяти.