Розамунда Пилчер - Спящий тигр

• Название: Спящий тигр
• Автор: Розамунда Пилчер
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-387-00437-7

Молоденькая Селина готовится к свадьбе с вполне преуспевающим бизнесменом. Неожиданно в подаренной женихом книжке о жизни на далеком испанском острове она видит фотографию автора и понимает, что он удивительно похож на ее отца. Но ведь ей говорили, что отец погиб во время войны… Селина хочет разыскать автора книги и, несмотря на протесты жениха, одна отправляется на остров. Эта поездка удивительным образом изменит ее жизнь.

---

— Около одиннадцати часов.

— Мы разбудили тебя, когда вошли в дом?

Она кивнула.

— Значит, ты слышала наш разговор?

— Ну, я попыталась спрятать голову под подушкой, но у миссис Донген довольно громкий голос. Очень жаль, что я ей так сильно не понравилась. — Комментариев с его стороны не последовало, поэтому она продолжила, тоном, делавшим честь воспитавшей ее бабке:

— Ты собираешься на ней жениться?

— Знаешь что? Ты меня с ума сведешь!

— Она замужем?

— Уже нет.

— А что случилось с ее мужем?

— Понятия не имею. Откуда мне знать. Наверное, умер.

— Это она его убила?

Ему показалось, что его руки внезапно зажили собственной, отдельной жизнью. Ладони заныли от желания схватить Селину и потрясти так, чтобы у нее зубы застучали, оттаскать ее за уши, надавать пощечин, чтобы стереть это самодовольное выражение с ее лица. Джордж засунул руки поглубже в карманы, сжав кулаки, чтобы побороть свой первобытный гнев. Селина, казалось, не замечала бури, разыгравшейся у него внутри.

— Я понимаю, что ей было неприятно обнаружить меня здесь, но все равно она могла бы остаться и выслушать мои объяснения. А она вместо этого ударила бедняжку Жемчужину… Пускай бы лучше стукнула меня — это было бы справедливо. — Она смотрела Джорджу прямо в глаза, и он поразился ее самообладанию. — Похоже, она хорошо тебя изучила. Я поняла это по тому, как она разговаривала с тобой. Как вела себя. Она хотела, чтобы ты занялся с ней любовью.

— Селина, ты напрашиваешься на неприятности.

— Она, кажется, считает, что ты не напишешь вторую книгу.

— Возможно, она права.

— Ты что, даже не попытаешься?

Джордж медленно произнес:

— А вот это точно не твое дело, — но и это ее не остановило.

— Похоже, даже не начав, ты уже опасаешься провала. Миссис Донген права: ты такой и есть, классический никчемный англичанин-эмигрант (Селина произнесла эти слова, искусно сымитировав протяжное произношение Фрэнсис), который только и умеет, что бездельничать. Так что не стоит разрушать стереотип. Зачем вообще тебе писать? Ты достаточно обеспечен. Тебе не надо зарабатывать на жизнь. А что касается мистера Рутленда — ну что такое нарушенное обещание? Ерунда! Ты легко можешь нарушить данное ему слово — точно так же, как нарушил слово, данное той девушке, на которой собирался жениться.

Прежде чем он успел обдумать свои действия или попытаться обуздать гнев, Джордж ощутил, как его правая рука вырвалась из кармана и изо всех сил ударила Селину по лицу. Звук пощечины напомнил треск разрывающегося бумажного пакета. За ним последовало молчание, острой болью отозвавшееся у него в душе. Селина недоверчиво и одновременно на удивление спокойно смотрела, как Джордж потирает ноющую ладонь о джинсы. Он припомнил, что так и не нашел сигареты, и отправился за ними, отыскал пачку и закурил, с ужасом заметив, как сильно у него трясутся руки. Когда он обернулся, то с не меньшим ужасом осознал, что она изо всех сил старается удержаться от слез. Мысль о рыданиях, взаимных обвинениях и извинениях была ему невыносима. Кроме того, извиняться было слишком поздно. Он пробормотал нетерпеливо, но беззлобно: «Уйди же ты, бога ради!», — а когда она развернулась и кинулась обратно наверх, мелькая длинными голыми ногами и шелковыми оборками, бросил ей вслед: «Только не хлопай дверью», — но шутка прозвучала горько и вполне заслуженно осталась без ответа.

11

Джордж проснулся поздно. Он понял это по солнечным лучам, бликам от воды, танцевавшим на потолке, по мягким шаркающим звукам, означавшим, что Хуанита уже подметает террасу. В предчувствии неминуемого похмелья, он потянулся за часами: они показывали половину десятого. Так долго он не спал уже много лет.

Он осторожно пошевелил головой, ожидая прилива заслуженной головной боли. Ничего не произошло. Продолжая испытывать удачу, он поводил глазами туда-сюда, но боли так и не почувствовал. Он откинул красно-белое одеяло и медленно сел. Произошло чудо. Он чувствовал себя хорошо, собственно, просто прекрасно: бодрым, свежим и полным сил.

Подняв с пола одежду, Джордж отправился в ванную принять душ и побриться. Пока он соскребал щетину с лица, мелодия, досаждавшая ему прошлым вечером, снова зазвучала у него в голове, однако теперь у нее появились слова, и он понял — к сожалению, слишком поздно, — почему Фрэнсис так рассердилась на него за эту песенку:

Я привык видеть ее лицо.
С него начинается каждый мой день.

Гляди-ка, сказал он своему заспанному отражению в зеркале, кажется, мы становимся сентиментальными? Одевшись, Джордж пошел и откопал свой старенький проигрыватель, стер пыль с пластинки Фрэнка Синатры и включил музыку.

Хуанита закончила отскребать террасу и, заслышав песню, отложила щетки и вошла в дом — ее коричневые ноги оставляли на плитчатом полу мокрые следы.

— Сеньор, — поздоровалась она.

— Хуанита! Buenos días.

— Сеньор хорошо спал?

— Пожалуй, даже слишком.

Я привык слышать ее песенку.
Она насвистывает ее день и ночь.

— А где сеньорита?

— Она поплыла к яхте сеньора, хотела искупаться.

— Но на чем?

— Она взяла маленькую лодочку.

Слегка удивленный, Джордж поднял брови.

— Что же, ладно. Хуанита, а кофе у нас есть?

— Я сейчас сварю.

Она пошла достать из колодца ведерко воды, а Джордж понял, что созрел для первой сигареты. Он нашел пачку, закурил, а потом осторожно позвал:

— Хуанита?

— Sí, сеньор.

— Вчера в отеле Кала-Фуэрте ночевала американка?

— Нет, сеньор.

Он нахмурился.

— Ты знаешь, о чем идет речь?

Хуанита была на кухне, наливала воду в чайник.

— Знаю. Она не осталась, сеньор. Уехала назад, в Сан-Антонио. Не стала ночевать в отеле. Розита сказала Томеу, а Томеу сказал Марии, а…

— Знаю, Мария сказала тебе.

Слова Хуаниты принесли ему пускай и постыдное, но облегчение, хотя при мысли о том, как Фрэнсис катила ночью в Сан-Антонио на своем торпедоносце, у него по спине бежала дрожь. Он молился, чтобы с ней ничего не случилось, надеялся, что она не попала в аварию и не лежит где-нибудь в кювете, придавленная собственным автомобилем.

С задумчивым видом человека, зажатого в тиски суровыми жизненными обстоятельствами, Джордж почесал в затылке, а потом отправился на террасу в поисках другой своей головной боли. Он взял со стола бинокль и навел его на Эклипс, однако, хотя лодка мирно покачивалась у его кормы, Селины нигде не было видно.

Тем не менее день был чудесный. Такой же солнечный, как вчерашний, но чуть прохладнее; за устьем гавани виднелось спокойное море. Бриз колыхал пахучие кроны сосен, веселые волночки плескались под террасой на стапелях. Его переполняло ощущение счастливого довольства. Синее море, синее небо, Эклипс, безмятежно покоящийся на якорных канатах, белая терраса, красные герани — все казалось близким сердцу, знакомым и одновременно удивительно радостным и новым. Жемчужина сидела на краешке причала, поедая самостоятельно добытые аппетитные ошметки рыбы; Фрэнсис укатила в Сан-Антонио, Хуанита готовила ему кофе. Джордж уже не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким сильным, полным надежд и оптимизма. Казалось, будто он много месяцев жил в мрачном тумане, ожидая неминуемой бури, и вот теперь она миновала, напряжение спало и он снова мог свободно дышать.

Джордж говорил себе, что он последний мерзавец, что должен сейчас терзаться угрызениями совести и искренне раскаиваться, однако ощущение физического благополучия переполняло все его существо. Он стоял, опираясь на ограждение террасы, распластав ладони по беленой стене, а когда выпрямился, увидел на побелке отпечатки своих рук. Автоматическим жестом он потер ладони о джинсы, стирая краску, и тут его внимание привлекли хитросплетения линий, четко различимые на побелке, прорисованные во всех подробностях словно микроскопическая карта. Карта его личности, его жизни — жизни Джорджа Дайера, единственной и неповторимой.

Он никогда особенно не гордился собой. За прошедшие годы он причинил боль и обидел немало людей, а уж о прошлой ночи ему и вообще не хотелось вспоминать. Однако все это нисколько не умаляло нынешнего воодушевляющего чувства собственной цельности.

Я привык видеть ее лицо.

Пластинка закончилась; Джордж прошел в дом и выключил проигрыватель. Опуская крышку, он сказал:

— Хуанита!

Она ложкой насыпала в кофейник кофе.

— Сеньор?

— Хуанита, ты знала, что Пепе, муж Марии, вчера отвез сеньориту в аэропорт?

— Sí, сеньор, — ответила Хуанита, не глядя на него.