Преподобный Максим Исповедник - Избранные творения

• Название: Избранные творения
• Автор: Преподобный Максим Исповедник
• Жанр: Религия
• Год: 2007
• ISBN: ISBN 5–7429–0208–5

Преподобный Максим Исповедник (580 Константинополь — 13 августа 662 Колхида) — христианский монах, богослов и философ. Развил халкидонское богословие для борьбы с ересью монофелитства. Противодействуя императорскому монофелитскому «Типосу веры», отправился в Рим, где способствовал созванию т. н. Латеранского собора 649 г. За свое исповедание был дважды осужден в Константинополе, на второй раз подвергнут пыткам и сослан в Колхиду, где вскоре умер. Спустя 18 лет на Шестом Вселенском Соборе богословие Максима было признано как согласное учению Церкви, а монофелитизм осужден как ересь.

Его память Церковь совершает 13 августа (в греческих прологах на сей день указывается перенесение его мощей в Константинополь) и 21 января по Юлианскому календарю.

---

Итак, он совершенно ясно учит, о воплотившемся Боге, ни коим образом не отрекающемся ни от чего нашего, кроме греха (который вообще–то и не принадлежал к природе), не как о просто человеке, но решительно провозглашает Его как по самой всецелой сущности истинно являющегося человеком, каковое звание — утверждает он посредством приводимого им [далее] — принадлежит Ему в собственном смысле, как человечески осуществовавшемуся [207]. Он говорит: «Мы же Иисуса не человечески [т. е. не по человеческой сущности] определяем» [208], поскольку не учим о Нем, как о простом человеке, рассекая [тем самым] превышающее разуменние единство [Его ипостаси]. Ибо мы по существу [нашему], но не как Причину [бытия] человеков называем Самого сущего по естеству Бога, воистину осуществовавшегося сообразно нам, именем «человек». Ибо Он — не только человек, но Сам же Он и Бог, и не только Пресущественный, но Сам же Он и человек, хотя и не есть ни простой человек, ни голый Бог, но — воистину человек и изрядный Человеколюбец [209].

Ибо по [Своему] непостижимому вожделению человека, Он сделался по природе именно тем, чем было вожделенное [т. е. человек], нисколько не пострадав в Своей собственной сущности от невыразимого истощания [210], и ничего из всецелого состава человеческой природы не изменив [211] и не умалив ради таинственного принятия [в Свою ипостась], которых [т. е. природ] логос воистину показал ее [т. е. ипостаси] составлением (ων ο λόγος κυρίως αυτης καθέστηκε σύστασις) превыше [образа бытия] человеков (ибо по–божески без мужа) и по человеку (ибо по–человечески, законом чревоношения) из человеческой сущности осуществуясь, Пресущественный [212]. Ибо Он не простую только показал нам в Себе видимость плоти, как пустословят манихеи, и не снизвел с Собою с неба сосущественную Себе плоть, как это по аполлинарьевым басням, но став по самой всецелой сущности истинно человеком принятием, то есть, плоти, обладающей разумной душой, соединенной с Ним по ипостаси.

И пребывает ничуть не менее преисполненным пресущественности Приснопресущественный [213]. Ибо Он не связался [человеческим] естеством, став человеком, но скорее наоборот — сочетал Себе естество, соделав его иным таинством, а Сам пребыв по всему неуловимым [т. е., непостижимым], и Свое воплощение, получившее в удел пресущественное рождение, показал сверх всякого таинства непостижимым, став по причине его настолько же постижимым, насколько более познался посредством его как непостижимый [214].

Ибо Он сокрыт и после явления, — говорит учитель — или, чтобы сказать более божественно, и в [самом] явлении. Ведь и это у Иисуса — сокрыто; и никаким словом, ни умом не изъяснить связанное с Ним таинство, но и говоримое оно пребывает неизреченным, и уразумеваемое — неведомым [215]. Что же [служит] к доказательству божественной пресущественности более сего доказательства, [открывающего] явлением — тайное, словом — неизреченное, разумом — неведение по–преимуществу, и — скажу более — осуществованием [являющего] Пресущественное?

Он нерадит о ее [пресущественности] избытке, и в [человеческую] сущность поистине войдя, превыше сущности осуществовался [216], обновив тем самым законы сообразного природе рождения и без видимого мужеского семени поистине сделался человеком. И Дева Само сверхъестественно родившая [217] пресущественное Слово [218], без мужа из Ее девических кровей образуемое по странному с человеческой точки зрения в отношении к природе закону [219].

И превыше человека Он действует свойственное человеку [220], естество стихий бесстрастно обновив ногами. И являет [это] непостоянная вода, выносящая тяжесть вещественных и земных ног и не расступающаяся, но сверхъестественной силой скрепляемая до [состояния вещества] нельющегося [221], поскольку поистине невлажными стопами, имеющими телесный объем и материальный вес, Он перемещаясь проходил по влажной и неустойчивой водной стихии [222], ходя по морю [223] как по суше, и вместе с силой Своего божества нераздельно являя, посредством передвижения, природное действие Своей плоти, поскольку это по ее естеству совершалось движение перемещения, а не [по естеству] соединенного с ней по ипостаси сверхнепостижимого и пресущественного божества.

Ибо единожды человечески осуществовавшись, пресущественное Слово [224], вместе с человеческой сущностью неумаленным имело, как Свое собственное, и всецело характеризующее Его как человека движение [этой] сущности, как видовой признак для всего того, что как человек Он естественно делал, поскольку он поистине сделался человеком дышащим, говорящим, ходящим, двигающим руками, должным образом употребляющим чувства для восприятия чувственного, алчущим, жаждущим, едящим, спящим, трудящимся, плачущим, борющимся – хотя Он и был самоипостасной Силой — и для всего остального, посредством чего Он, двигая (по обычаю души самодеятельно [т. е. своею силой] двигать соединенное с ней тело) воспринятое естество, как поистине ставшее и называющееся Его естеством (или, точнее сказать, Сам Он без изменения стал тем, чем именно является [человеческое] естество) немечтательно [т. е. не по видимости только] исполнил домостроительство о нас.

Итак, учитель не отвергает энергию, являющуюся составной частью воспринятой сущности, как не отвергает и самой сущности, говоря: «превыше сущности осуществовался и превыше человека действует свойственное человеку» [225], но показал в обеих [т. е. сущности и энергии] обновление тропосов, сохраняемое в постоянстве природных логосов, без которых ничто из существующего не бывает тем, что оно есть [226]. Если же скажем, что воспринятой природы допущение, а составляющей часть ее энергии отвержение — есть по–преимуществу апофатика, то каким словом выразим ее [т. е. апофатику], приложенную равным образом к обеим и обозначающую для одной — существование, а для другой — непременно отмену? Или, опять же, если воспринятая природа не является самодвижной, будучи движима соединенным с ней по ипостаси божеством, и мы отрицаем являющееся ее составной частью движение, то не будем исповедовать и саму сущность, показавшуюся [тем самым] не самосуществующей (ουκ αυθυπόστατον), то есть [не существующей] сама по себе, но в Самом поистине осуществовавшемся ею Слове получившую бытие, одинаковое имея в отношении обеих извинение [227]; или же будем исповедовать вместе с сущностью и движение, без которого она и сущностью–то не является, сознавая, что одно — логос бытия, а другое — тропос того, как оно существует (ετερος μεν ο του ειναι λόγος εστιν, ετερος δε ο του πως ειναι τρόπος), и что одно удостоверяет природу, а другое — домостроительство, которые вместе составляют великое таинство сверхприродной физиологии Иисуса [228], показывая в одно и то же время сохранным различие и единение энергий. Различие — нераздельно созерцаемым в естественном логосе соединенных, единение же — неслитно познаваемым в единственном [для того и другого] тропосе осуществляющихся [229].

Ибо чем или кем, где и как является природа лишенная составляющей часть ее силы? Ибо не имеющее совсем никакой силы и не существует, и ничего не представляет собой, и совершенно никак не имеет места [230], говорит великий этот учитель. Если же вовсе нет об этом речи, то должно благочестиво исповедовать [две] Христовы природы, которых Он был ипостасью, и [две] Его природные энергии — которых Он был истинным соединением — согласно обеим природам, посколько подобающим Ему образом, единственно, то есть единовидно, действуя, во всем, нераздельно со своей божественной силой, являл вместе и энергию Своей плоти. Ибо как будет естеством Бог и естеством, опять же, человек, не имея неумаленным свойственное по естеству обоим? Чем же и кем познается быть, не будучи свидетельствуем тем, чем естественно действует, не переменяясь. Как же и свидетельствуем будет в отношении каждого [естества], из которых, в которых и которыми Он является, если пребудет в них недвижным и бездеятельным?

Итак, превыше сущности осуществовался, сотоворив ино по природе рождения и творения начало [231], ибо зачавшись стал Он семенем Своей плоти, а родившись — печатью девства Родившей. Ибо она и Дева, и Матерь, обновившая природу соединением противоположностей, поскольку девство и рождение суть вещи противоположные, совмещение которых согласно природе никак нельзя помыслить. Посему Дева и является воистину Богородицей, сверхъестественно по образу семени зачавшая [232] и родившая пресущественное Слово, как в точном смысле слова Матерь, рождающая Всеявшегося и Зачавшегося.