Эльза Вернер - Фея Альп

• Название: Фея Альп
• Автор: Эльза Вернер
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-900116-13-1

Э. Вернер — псевдоним немецкой писательницы Елизаветы Бюрстенбиндер (1838–1912 гг.), романы и повести которой пользовались огромным успехом в конце прошлого — начале нынешнего столетия и сейчас вновь восторженно принимаются читателем.

В трех произведениях романистки, собранных в этой книге, представлены все слои общества — высшая аристократия и духовенство, буржуазия и люди искусства. Повествование подчиняется законам жанра — «дамского романа»: женщины, очень разные по характеру, чарующе красивы, мужчины умны, мужественны и властны. Это гордые, страстные натуры, люди сильных чувств, и любовь побеждает гордость… Жизнь ставит героев Вернер в трудные, порой трагические ситуации, но справедливость торжествует, и, как всегда, роман венчает счастливый конец.

---

Прошло около четверти часа. Бенно Рейнсфельд явился, наконец, он был очень бледен.

— Ну? — поспешно спросил Вольфганг.

— Все кончено! — вполголоса ответил доктор. — Удар, я с первой минуты увидел, что смерть неизбежна.

Вольфганг не ожидал такого, это было слишком ужасно, слишком внезапно, чтобы так сразу прийти в себя.

— Мне страшно тяжело, Бенно, — заговорил он все-таки, — но я ведь не виноват. Надо дать знать Нордгейму.

— Непременно, насколько я знаю, он единственный близкий родственник. Я должен остаться с бедной девушкой, она вне себя от отчаяния. Отправь кого-нибудь в Гейльборн…

— Я поеду сам. Прощай!

— Прощай! — коротко ответил Бенно, возвращаясь в дом. Вольфганг повернул к воротам, но вдруг остановился и медленно подошел к открытому окну.

Там, в комнате, стояла на коленях Эрна, обеими руками обхватив тело отца. Человек, еще четверть часа назад полный жизненных сил и упорно боровшийся с неумолимой судьбой, теперь лежал тихо и неподвижно; он не слышал отчаянного плача своего осиротевшего дитяти. Судьба обратила его слова в предсказание: Волькенштейнергоф оставался во владении старинного рода, колыбелью которого он был, пока последний Тургау не закрыл глаза навеки.

4

Прошло три года. Председатель Нордгейм переехал в столицу, где его дом вполне соответствовал богатству владельца. Это большое здание, скорее дворец, было выстроено знаменитым архитектором в самой аристократической части города. Внутренние помещения, убранные с расточительной роскошью, отвечали всем требованиям светской жизни, прислуги содержался целый штат.

Во главе хозяйства уже много лет стояла баронесса Ласберг. Овдовев и оставшись совершенно без средств, она воспользовалась рекомендацией одного из своих знатных родственников и весьма охотно заняла место в доме богатого «выскочки», который предоставил ей неограниченную власть распоряжаться по своему усмотрению. Как ни старался это скрыть Нордгейм, но ему доставляла большое удовольствие мысль, что настоящая аристократка принимает его гостей и занимает место матери при его дочери и племяннице. Уже три года Эрна фон Тургау жила в доме дяди, который стал ее опекуном и тотчас после смерти отца взял ее к себе.

Председатель сидел в своем кабинете. Он разговаривал с господином, занимавшим место напротив него. Это был один из лучших столичных адвокатов, юрисконсульт железнодорожного общества, во главе которого стоял Нордгейм. Беседа имела оттенок частного разговора, хотя речь шла о делах.

— Вам следует поговорить об этом с Эльмгорстом, — сказал председатель, — он может доставить вам самые точные сведения.

— А разве он здесь? — несколько удивленно спросил адвокат.

— Со вчерашнего дня и предполагает пробыть около недели.

— Это очень кстати. Однако наша столица имеет особенную притягательную силу для господина инженера: он довольно-таки часто бывает здесь.

— Да, по моему желанию: я люблю узнавать о ходе дел из личных донесений, а не из писем. К тому же Эльмгорст уезжает только тогда, когда без него действительно могут обойтись.

Адвокат Герсдорф, человек лет сорока, чрезвычайно видной наружности с серьезным, умным лицом, по-видимому, понял его слова иначе. Он улыбнулся несколько насмешливо:

— В добросовестности господина Эльмгорста я не сомневаюсь, мы все знаем, что он делает скорее слишком много, чем мало. Общество может поздравить себя с приобретением такой полезной силы.

— Ну, заслуга принадлежит не обществу. Когда дело шло о назначении Эльмгорста, мне пришлось немало бороться из-за него, да и ему самому настолько затрудняли работу, что всякий другой на его месте, наверное, предпочел бы уйти, со всех сторон он встречал тайное недоброжелательство.

— Но справился с ним довольно скоро, — сухо заметил Герсдорф. — Я еще помню, как бунтовали сначала его коллеги, не желая сносить его повелительный тон, но мало-помалу они замолчали. Полагаю, он весьма энергичен в таких случаях. В последние три года он почти все прибрал к своим рукам; всем известно, что он никого не терпит над собой или даже рядом с собой.

— Я ничего не имею против его честолюбия, — спокойно возразил Нордгейм. — Кто хочет выдвинуться, должен проложить себе дорогу. Я еще раз доказал свое знание людей, настояв на назначении действительно еще очень молодого человека на такое ответственное место. Главный инженер тоже сначала был против Эльмгорста и уступил лишь по необходимости, а теперь сам рад, что имеет такую надежную опору. Что же касается Волькенштейнского моста, собственного произведения Эльмгорста, то, полагаю, он смело выдвигает своего творца в первые ряды.

— Мост действительно обещает быть чудом инженерного искусства, — согласился Герсдорф. — Это смелое и грандиозное сооружение даже на чертеже, и, без сомнения, оно будет гвоздем всей линии. Итак, я поговорю с самим Эльмгорстом; вероятно, я найду его в гостинице, где он всегда останавливается?

— Нет, на этот раз вы найдете его у меня: я предложил ему остановиться в моем доме.

— Вот как!

По лицу адвоката пробежала какая-то особенная улыбка. Он знал, что служащие в ранге старшего инженера часами дожидаются в передней Нордгейма, Эльмгорста же тот пригласил к себе как гостя. Однако адвокат не стал затрагивать этот вопрос, его занимали более важные мысли, и он довольно рассеянно и торопливо простился с председателем, сказав, что сейчас же повидается с Эльмгорстом. Тем не менее, он как будто не особенно торопился с этим, потому что передал лакею в передней карточку с приказанием доложить о себе дамам.

Приемные комнаты находились в верхнем этаже. В салоне с обычной чопорной миной восседала баронесса Ласберг, недалеко от нее сидела Алиса. И она мало изменилась за истекшие три года — это было все то же хрупкое, бледное существо с усталым, безучастным выражением миловидного личика, оранжерейное растение, которое тщательно оберегали от каждого дуновения ветерка. Ее здоровье несколько укрепилось, но в бесцветном лице не проглядывало и следа свежести и веселья молодости. Зато у молодой особы, сидевшей подле баронессы Ласберг, свежести и веселья был даже избыток. Темно-синий выходной костюм восхитительно шел этой хорошенькой девушке, из-под бархатной шапочки выглядывало прелестное розовое личико с блестящими глазами и множеством черных завитков на лбу; маленький рот болтал и смеялся без умолку. В этой восемнадцатилетней девушке жизнь била ключом.

— Как жаль, что Эрны нет дома! — воскликнула она. — Мне надо было поговорить с ней о важных вещах, но тебе я не скажу ни слова, Алиса, это — сюрприз тебе ко дню твоего рождения. Надо надеяться, у вас будут танцы?

— Едва ли, — равнодушно ответила Алиса, — ведь уже март.

— Но погода совсем зимняя, и, кроме того, танцевать всегда можно! — заявила молодая девушка, причем ее маленькие ножки пришли в движение, точно она готова была сию же минуту доказать справедливость своих слов.

Баронесса Ласберг бросила укоризненный взгляд на эти чересчур бойкие ножки и холодно заметила:

— Мне кажется, баронесса, вы и без того много танцевали в прошедшую зиму.

— Но далеко не столько, сколько следует! Как мне жаль, что бедной Алисе запрещены танцы. Надо пользоваться молодостью, а то потом выйдешь замуж и всему конец! «Выйдешь замуж — натерпишься горя», — говорила наша старуха-нянька и всегда начинала плакать и вспоминать о своем покойном муже. Зловещее пророчество! Ты веришь ему, Алиса?

— Едва ли Алиса думает о таких вещах! — наставительно проговорила Ласберг. — Вообще не могу не сказать вам, милая Валли, что нахожу эту тему неприличной.

— О! — воскликнула Валли. — Вы, может быть, и выходить замуж находите неприличным?

— Если это делается с согласия и одобрения родителей и с соблюдением всех принятых правил, то нет.

— Ну, это бывает большей частью прескучно! — брякнула молодая баронесса, чем вывела даже Алису из ее безучастного равнодушия.

— Валли! — проговорила она с упреком.

— Баронесса Эрнстгаузен, разумеется, шутит, — сказала старая дама, бросая на Валли уничтожающий взгляд, — но даже как шутку это нельзя одобрить. Молодая девица должна быть крайне осторожна в выражениях и в своем поведении: общество, к сожалению, слишком расположено сплетничать.

Губы Валли задрожали, как будто она сдерживала смех, но она ответила с самым невинным видом:

— В этом вы совершенно правы, баронесса! Вообразите, прошлым летом на водах в Гейльборне решительно все сплетничали по поводу частых визитов к вам инженера Эльмгорста. Он действительно приезжал чуть не каждую неделю…

— К господину Нордгейму, — обрезала ее старуха. — Господин Эльмгорст составлял планы и чертежи для его новой виллы в горах и наблюдал за ее постройкой, поэтому частые свидания были необходимы.